О чем плачут мужчины - Лидия Евгеньевна Давыдова

роскошного сада казалась ей ещё тусклей и бесполезней. И сейчас, когда ей сорок два, у неё есть возможность купить какую хочешь квартиру, потому что недавняя смерть отца, а до этого матери оставила её с приличным наследством, домом на Сардинии, работой на полставки в энергетической компании, ей бы радоваться, но она не может.

– Пока присматриваюсь, – произнесла Франческа, – ищу подходящие варианты, это не так уж просто, хочу, чтобы в квартале хорошем и чтобы комната для девочек была, они планируют у меня часто оставаться… – замялась она.

– Представляете, Симоне начал играть в лотерею, – улыбнулась Нора, приняв из рук Стефании бокал с густой зелёной жидкостью, а Франческа выдохнула, радуясь, что они сменили тему.

– Ну и что? Выиграл что-то? – усмехнулась Стефания.

– Пока нет, но мечтает, ему всё покоя не дают те восемьдесят миллионов евро, которые выиграл тот чувак, купил билетик за евро, ну и вот, – развела руками Нора, – обалдеть, конечно. Симоне сказал, что если выиграет, подарит каждому своему другу по миллиону, и вам тоже.

Стефания засмеялась:

– Ох, ну спасибо, какая щедрость, – замолчала, а потом добавила: – Что же, миллион бы нам очень даже пригодился, особенно сейчас.

– У вас проблемы? – спросила Франческа и сделала это лишь из вежливости, на самом деле последние месяцы её волновала только своя жизнь.

– Да… у Микеле как-то не очень дела идут… Конечно, это прежде всего проблема внутренней энергии… мы работаем, но… – тряхнула головой Стефания, – у Микеле есть установки и блоки из детства, впрочем, как у многих из нас. Если вначале бизнес рос, сейчас он не только не растёт, но и падает… сама понимаешь. – Стефания окинула взглядом гостиную. – Это всё надо как-то содержать.

– А как твои дела? – спросила Нора. – Ну, твоя частная практика.

– У меня растёт количество фолловеров, сын взялся за социальные сети, сделал мне профиль в «Тик-токе», профиль на Ютубе и научил снимать короткие видео. Говорит, что если я хочу захватить молодую аудиторию, то нужны видео, он классно в этом разбирается, но количество клиентов не очень растёт… – Стефания отпила коктейль. – Скажем так: если бы я была одна, мне бы хватило, но нас пятеро…

Франческа очень понимала Стефанию, всего лишь пару лет назад она сама не слишком задумывалась о расходах, общая кредитная карточка казалась ей бездонной. Всё изменилось.

– А ты не думала, что стоит где-то оптимизировать? – осторожно спросила Нора.

– В какой части нашей жизни? Может, мне начать есть картошку? А детям учиться в невыносимых условиях?

Франческа словно слышала себя два года назад, тогда, когда она думала, что у них всё хорошо и что их брак будет длиться вечно.

– Добавки? – Стефания взяла ёмкость с оставшимся коктейлем и долила его Франческе.

– Ммм, а ничего, даже вкусно, – причмокнула Франческа.

– Ну конечно, а главное – полезно… – И Стефания нравоучительно рассказала, сколько именно витаминов и полезных антиоксидантов содержится в одном стакане.

Стефания не была лучшей подругой Франчески, они начали встречаться скорее потому, что дружат их мужья, а потом, когда случился развод, Стефания очень помогла Франческе выйти из ужасного депрессивного состояния, когда та лежала и совершенно ничего не хотела. И всё же кое-что Франческа в Стефании терпеть не могла: это её зожные нравоучения.

– А мы постоянно ругаемся в последнее время, – нарушила Нора тишину, – я хочу большего, а он нет, ему типа и так хорошо… Блин, реально, я хочу рядом с собой сильного мужика, который берёт и делает, принимает решения, что-то сам предлагает.

Франческа молчала: в их паре с Джованни, наоборот, он был тем, кто постоянно хотел больше, чем она. Она бы лежала себе спокойно на диване, а он то хотел секса, то играть в теннис, то бегать по утрам.

– В начала наших отношений он был таким бодрым, таким активным, он… – Нора задумалась, – он постоянно чего-то хотел: то в путешествие, то в кино, то… меня, – засмеялась она.

Франческа, всё это время молчавшая, погрузившись в мысли о Джованни, о их провалившемся браке и поиске новой квартиры, откашлялась и тихо произнесла:

– Мне кажется, это, наоборот, хорошо, что вы ссоритесь.

– В смысле? – Стефания кинула на неё взгляд, полный осуждения.

Франческа вздохнула. Как ей объяснить, что она предпочла бы ругаться, выяснять отношения, дуться, она предпочла бы посылать друг друга далеко и надолго, хлопать дверьми, плакать, орать.

Только не молчать.

– Не знаю, Нора, мне кажется, у вас ещё не такой кризис, как был у нас… – Франческа грустно покачала головой. – Пока ты что-то хочешь в паре…

– Хочешь секса? – ухмыльнулась Нора.

Франческа покачала головой:

– Не только. Я поняла в какой-то момент, что больше ничего не хочу: ни в спальне, ни на кухне, нигде.

– А как ты это поняла? Ну, что всё, это конец? – спросила Нора.

– Очень просто. – Франческа поставила стакан на столик. – Когда я думала о своей жизни, мне стало легче представить себя одной, чем с ним. Я начала чувствовать облегчение о того, что проведу одна выходные, что поеду одна в отпуск. По вечерам мне хотелось завалиться на диван и смотреть Инстаграм или сериал, а не рассказывать о своём дне, о прочитанной книге. Всё равно, думаю я, он не поймёт. Ему нет дела до Шопенгауэра, он не знает, что такое эмбодимент или зачем нужны астрологи.

– Ну, об этом можно и с подругой поболтать, – возразила Стефания.

– В принципе да, просто с подругой ты видишься раз в неделю, а в остальное время ты находишься с ним. – Франческа пожала плечами.

В какой-то момент я поняла, – продолжила Франческа тихо, – что нет ни одной темы, которую можно было бы обсудить с Джованни. Мне надо было тогда переехать жить к подруге или хотя бы звонить ей каждый день. Во мне было столько всего, чем я жила последние годы, что мне хотелось этим делиться, но с Джованни это сделать невозможно. И я копила всё это внутри и в один день поняла, что я одинока в своём же доме, и смысл присутствия в нем другого человека пропал. Поняла, что я могла справиться с бытом и со всем тем, что окружало меня, и сама. Я, по сути, и так одна. Я была одна все эти годы. Просто пока не официально, пока это было неочевидно, но оно стало очевидным в один день. Когда я