Элизабет Адлер - Сейчас или никогда

Она отнесла поднос с чаем в спальню, поставила на ночной столик и залезла под толстое одеяло. Не долго думая она выключила телевизор и свет, свернулась калачиком и попыталась уснуть. Но мягкие подушки до боли сжимали ее шею, одеяло сковывало руки и ноги, словно она провалилась в какую-то жуткую черную яму.

— Боже мой, какой ужас! — воскликнула Мэл, очнувшись. — Что за чертовщина! — У нее давно уже не было ночных кошмаров, и она надеялась, что с ними покончено раз и навсегда. Она вся дрожала, перед глазами плыли темные круги, а во рту пересохло от страха. Неужели они снова начнут преследовать ее по ночам?

Она вскочила с постели, включила ночник на столе, верхний свет, а потом и все лампы в ванной, прихожей и гостиной. Вскоре ее огромная квартира сияла, как рождественская витрина какого-нибудь шикарного супермаркета. Мэл тревожно огляделась, словно ожидая увидеть невесть куда спрятавшийся призрак. Затем она решительно тряхнула головой, подошла к гардеробу, где отыскала свой чемодан, и стала набивать его самыми необходимыми вещами — тапочками, пижамами, юбками, свитерами и прочей мелочью.

Когда все было готово, она посмотрела на часы — половина третьего ночи. Ничего страшного, она пошлет факс в Тусон и предупредит, чтобы ее ждали. А потом придется как-то убить три с половиной часа, прежде чем она позвонит в аэропорт и закажет билет на самый ранний рейс. И только тогда она сможет убежать от Гарри Джордана, а заодно и от своего прошлого.

А Гарри занимался в спортзале и никак не мог понять, что же произошло и почему так неожиданно закончилась встреча с Мэллори Мэлоун. До этого он увлеченно играл в баскетбол, а потом еще какое-то время занимался в тренажерном зале. Но и это не помогло. Пропотев как следует, он устало присел на скамью и понуро повесил голову. Исподтишка наблюдавший за ним Россетти грустно вздохнул.

— Послушай, Проф, — недовольно проворчал он, — я оставил дома теплую постель и такую же теплую женщину, чтобы встретиться здесь с тобой в половине третьего ночи. Что происходит? Как все это прикажешь понимать? Сначала ты отправляешься на ужин с Мэллори Мэлоун, а потом скрываешься в этом клубе и посреди ночи выматываешь себя физическими упражнениями. Ты что, считаешь, что слишком хорош для нормальных полицейских?

Гарри посмотрел на друга, вытирая полотенцем пот:

— Нет, дружище, все гораздо проще. Просто я никак не могу избавиться от дурных мыслей.

— А я что, могу, что ли? — возмутился Россетти. — Не забывай, что мы работаем в одной упряжке. Своей встречей с той телезвездой ты подвергаешь риску не только свою карьеру, но и мою тоже. Ты побеседовал с ней, а потом неожиданно исчез и не отвечаешь на звонки. Что я мог подумать?..

Гарри встал и медленно поплелся в душевую. Россетти последовал за ним.

Гарри включил воду и подставил лицо под прохладную струю, не обращая никакого внимания на торчавшего неподалеку напарника.

— Знаешь, раньше мне казалось, что мы работаем вместе и вместе пытаемся найти этого мерзавца, но сейчас у меня возникают некоторые сомнения на этот счет. Похоже, что это ты ищешь преступника, а я только мешаю тебе. Или ты выбрал взамен меня эту самую Мэллори Мэлоун? В таком случае мне остается лишь поздравить тебя с прекрасным напарником, — продолжал наседать на него Россетти.

Гарри смахнул с лица остатки воды и посмотрел на раздраженного детектива.

— Ошибаешься, приятель, Мэллори Мэлоун наотрез отказалась сотрудничать с нами. Она сказала, что у нас нет достаточно полной и надежной информации для ее телевизионной программы. А составленный нами фоторобот преступника, по ее мнению, является неточным.

— Как она может судить, точный он или нет? — возмутился Россетти. — Она что, видела преступника своими глазами?

Гарри грустно пожал плечами:

— Не знаю, Россетти. Ясно одно — она не собирается помогать нам и сотрудничать с нами, вот и все.

Россетти удивленно смотрел на друга, не зная, как реагировать на это известие.

— Может быть, ты был с ней чересчур груб или что-нибудь в этом роде?

Гарри рассмеялся, надевая рубашку.

— Нет, ни с кем в жизни я не был столь деликатен, как с ней. Она казалась замороженной, как Снегурочка во льдах Арктики. Правда, не все время.

— А как она вела себя в остальное время? — продолжал допытываться Россетти.

Гарри застегнул пуговицы на рубашке, а потом задумчиво посмотрел на напарника.

— В какой-то момент она показалась мне на редкость милой и обаятельной.

— Милой? — оторопел Россетти.

— Кроме того, она доброжелательно отнеслась к Сквизу, а это весьма немаловажно.

Россетти, улыбаясь, похлопал напарника по плечу:

— Да, это самый короткий путь к сердцу мужчины и к тому же срабатывает безотказно и во все времена. Как говорится, любишь меня, люби и мою собаку.

— Ну нет, мы до этого не дошли, — улыбнулся Гарри. — Это было бы слишком. Кстати сказать, она меня так разозлила своими капризами, что мне пришлось приехать сюда, чтобы снять напряжение, занимаясь на тренажерах. Иначе пришлось бы кого-нибудь поколотить.

Они зашли в бар, выпили по чашке крепкого кофе, попрощались с друзьями и вышли на улицу. Дождь по-прежнему лил как из ведра, и не было никакой надежды на то, что в ближайшее время он прекратится.

— Ты прав, Россетти, это была глупая затея, — грустно заметил Гарри.

Гарри мчался на машине по безлюдным улочкам к Луисбург-сквер. Было уже три часа ночи, но он хорошо знал, что не сможет уснуть, даже несмотря на нервное напряжение и физическую усталость. Сквиз встретил его у двери, беспокойно помахивая хвостом. Он словно чувствовал, что у хозяина был трудный и не самый удачный день.

Гарри взял поводок и вывел Сквиза под проливной дождь.

— Сегодня тебе не удастся побегать вволю, дружище, — тихо пробормотал он. — И прости меня за то, что не взял тебя с собой сегодня вечером. Мне нужно было побыть одному.

Он улыбнулся, поймав себя на мысли, что извиняется перед собакой так, как раньше, бывало, извинялся перед женой.

— Какого черта, Сквиз! — вдруг воскликнул он. — Хватит грустить и скулить. Мне сейчас не помешала бы рюмка виски, а тебе, дружище, вкусная кость.

Джордан потянул на себя поводок и повернул обратно, таща за собой вяло упирающуюся собаку. Дома он бросил ей огромную кость, себе налил виски, положив в стакан пару кусочков льда, и, войдя в гостиную, поставил диск Нейла Янга, а потом уселся в мягкое кожаное кресло. Комната наполнилась мелодичными звуками. Гарри всегда ставил эту песню, когда ему было грустно. Она напоминала ему о том счастливом времени, когда он впервые познакомился со своей бывшей женой. Сколько раз он говорил себе, что пора покончить с бесполезными воспоминаниями, но песня напоминала о том, как ему казалось, счастье, которое он испытывал в то время.