Квартира №16 - Татьяна Ларина

Мне стало страшно за Милу. Если сейчас, подростком, она настолько решительна и прямолинейна, то что будет, когда она повзрослеет? Красовская точно своего не упустит и по головам пойдет к цели.

В дверь позвонили. Мила мигом соскочила со стола и понеслась в коридор, на ходу сообщая, что откроет. Конечно, теперь я понимала и ее ультра короткую юбку, и духи Ольги, которыми девчонка обильно надушилась, и слишком ярко подведенные глаза. Все это грозило новой порцией Костиного раздражения и очередным разочарованием Милы. С другой стороны, я подумала, что вечер втроем может оказаться полезным для нашего расследования. Нам нужно было устроить встречу с Матвеем, и возможно, получится сделать это через Красовскую.

Я слышала, как девчонка открыла дверь и повисла на Костиной шее. Он попытался ее отстранить, но, кажется, безуспешно. Маленькая пиявка никак не понимала, что своей назойливостью только его раздражает. Иногда хотелось промыть ей мозги с мылом, но потом я смотрела на Костю и видела, что, злясь на нее, он оживает. Может быть, это неправильно, но мне казалось, что такие встряски ему на пользу.

— Элис, с днем рождения! — расплываясь в улыбке чеширского кота, Костя вошел в гостиную и протянул мне корзинку ландышей.

Какая ирония… Мои любимые цветы, ландыши и незабудки, которые никак не раздобыть в середине февраля, и оба дорогих мужчины сумели их разыскать.

— Кость, откуда? — изумилась я.

— Если чего-то очень хочешь, то найдешь, — подмигнул он, но тут заметил незабудки и краски сошли с его лица. — Он?

— Да.

— Вернулся или только поздравил?

— Поздравил…

— Урод, — еле слышно процедил он, но я прекрасно разобрала. — Прости, Элис. Просто не могу видеть, как ты страдаешь…

— А никто тут и не страдает, — перебила Костю Мила. — Какие ландыши… Кстати, Викинг, запомни, мои любимые цветы — ирисы.

— Обязательно, малявка. Подарю тебе букет на совершеннолетие.

— Чего тянуть? Я готова уже сейчас… — двусмысленно сообщила она и снова запрыгнула на стол, игриво закинув ногу на ногу, нечаянно (как я понадеялась) демонстрируя нам свои кружевные трусики.

— Ты-то готова, малявка, но меня что-то не тянет дарить тебе цветы. Кстати, тебе домой не пора? Поздно уже, «Спокойной ночи, малыши» пропустишь.

— Неа… Я ночую у Алиски. Если хочешь, оставайся. Попросим ее положить нас в одной комнате.

— Да, Кость, Мила сегодня останется у меня. Да и втроем будет веселее, — натянуто улыбнулась я.

Костя нахмурился и, скрестив руки под грудью, недовольно посмотрел на Милу. Его взгляд мог прожечь в девчонке дырку, и дабы избежать беды, я позвала его с собой на кухню под предлогом, чтобы он открыл вино.

— Элис, я думал мы вдвоем посидим, — прошептал он, закрывая за собой дверь в кухню. — Тем более, она сегодня в ударе.

— Кость, ты не понимаешь, что это отличная возможность, расспросить Милу про отчима?

— Хм…

— Вдвоем мы ее разговорим. Особенно ты!

— Что? А как же твои нравоучения не играть с сердцем бедной девочки? — он изогнул бровь.

— Да, я против подобного. Но не мне объяснять тебе, как серьезно то, что мы хотим узнать. Нельзя терять время. Если Ольга и Мила в опасности…

— Матвей не представляет для них угрозу, даже если убийца он. Столько лет они живут семьей, и он не причинил им вреда, — спокойно сказал Воронов, открывая бутылку «Шардоне».

— Ты же сам говорил…

— Говорил, но потом подумал как следует и пришел к выводу, что Красовским ничего не угрожает. Но если Матвей убийца, то мы обязательно оградим от него девчонок, — Костя протянул мне открытую бутылку, а сам полез за бокалами. — И ты права. Будем использовать этот вечер по полной.

Мы вернулись в комнату. Я сразу сообщила Красовской, что ее норма на вечер — один бокал, и если она не хочет сидеть перед пустой посудиной, то должна пить медленно. Тяжело вздохнув, она согласилась.

Время летело, как безумное. Мы даже не заметили, как стрелки часов перевалили заполночь. Мы с Костей открыли третью бутылку вина, а Мила все еще цедила первый бокал, который мистическим образом никак не кончался. Я пошла на кухню, чтобы принести еще колбасы, но только в коридоре вспомнила, что забыла тарелку в гостиной. Мысленно усмехнувшись своей рассеянности, я уже собиралась вернуться в комнату, как через стеклянную дверь увидела, как Воронов подливает вина девчонке. Во мне тут же забурлили самые противоречивые чувства, но доминирующим оказалась злость.

— Кость, можно тебя?! — крикнула я из коридора.

— Иду! — подорвался Воронов.

Чтобы Мила не слышала нашего разговора, я, не дожидаясь Кости, пошла в кухню и широко распахнула окно. Морозный воздух рванул в душное помещение, коварно освежая мое раскрасневшееся от жары и вина лицо.

— Элис, простудишься, — прошептал он, подходя со спины и опуская руки мне на талию, как делал когда-то.

— Какого черта?! — развернувшись к Косте лицом, я больно ткнула его пальцем в грудь.

— Прости, не удержался… Ты такая красивая, — он провел тыльной стороной ладони по моей щеке, но я ее перехватила и сильно сжала, впиваясь в кожу ногтями.

— Элис, ты чего?!

— Я спросила, какого черта? И сейчас я не о том, что ты распускаешь руки. Костя, я видела, как ты подливал Миле вино! Сдурел? Она ребенок! — я была дико зла, но приходилось шептаться, чтобы Красовская не услышала.

— Не мог этого сделать при тебе, — пожал плечами Воронов и отшагнул. — Ты бы не одобрила такой метод, но только так мы ее разговорили.

Костя был прав. Сначала Мила неохотно рассказывала про отчима, но через какое-то время вино ударило ей в голову, и она начала рассказывать о своей семье. Конечно, я догадалась, что эта бестия украдкой подбавляла вина в свой бокал, но никак не ожидала, что это дело рук Кости.

— Элис, я понимаю, что отвратительно поступил, но, взвесив все как следует, пришел к выводу, что это лучшее решение. Мила не стала бы говорить просто так. Был выбор: либо признаться в наших подозрениях, либо спровоцировать на откровенность.

— Черт, — я опустилась на табурет и закрыла лицо руками, понимая, что Воронов прав, но не принимая его поступка. — И что делать? Ты споил ребенка?

— Она не такой уж ребенок, — усмехнулся Костя. — Да и я не так много ей налил. Элис, зато ты понимаешь, как много мы выяснили про Матвея?

Я подняла на него взгляд и тяжело вздохнула. Костя был прав. Мила действительно разошлась и рассказала нам о своем отчиме так много, сколько не