Джеки Коллинз - Лаки

Повинуясь его пожеланиям, она лихорадочно, как во сне сорвала с себя белое платье, бюстгальтер и трусики. Она как-то странно себя чувствовала – смесь возбуждения, ожидания и страха.

Когда Бриджит наконец разделась, он снова достал свою «штуку» – на сей раз большую, твердую и красную. Он заставил ее встать на полу на четвереньки, как собачку. И быстро и жестоко вошел в нее.

Бриджит едва сдержала отчаянный вопль. Он делал ей больно, и в то же время волны наслаждения накатывались на нее, и она перестала себя контролировать. Чудесные волны наслаждения.

Что-то происходило с ней, только она не знала, что именно.

Он сильно шлепнул ее по заду и начал дергаться как сумасшедший.

Приятные ощущения чередовались с болезненными, и она закричала, умоляя его перестать.

Однако он не остановился, пока не кончил с глубоким вздохом, а потом скатился с нее и раскинулся прямо на полу.

Она вздрогнула и попробовала встать. Когда ей это удалось, ноги казались ватными, дрожали и были липкими от крови.

– Одевайся, девочка, и иди домой, – сонно пробормотал он с пола. – Еще увидимся как-нибудь.

Неужели он не понимал, что лишил ее девственности?

Очевидно, нет.

Она не знала, что делать дальше, поэтому собрала свои вещи и быстро оделась. Потом написала свое имя и лос-анджелесский номер телефона Олимпии и Ленни и засунула листок под телефон.

Тим Вэлз спал.

Она слышала его удовлетворенное посапывание, пока за ней не захлопнулась дверь.

– Я хочу позвонить Ленни, – объявила Джесс.

Матт улыбнулся.

– Знаешь, я думал, что у тебя с ним роман. Я пытался заставить себя относиться к нему хорошо, но ревновал как безумный.

Идиот! – ухмыльнулась она. – Почему ты так долго собирался открыть мне свои чувства?

Он развел руками.

Только послушайте ее. Можно подумать, что ты меня поощряла, когда я начал за тобой ухаживать. Твоя реакция была убийственной, дорогая моя.

Да, потому что ты казался мне очень противным. – Она тут же добавила: – Тогда.

Спасибо.

Пожалуйста.

Жаль, мы не в Лас-Вегасе. Мы могли бы заняться этим сегодня же ночью.

Ее улыбка стала еще шире.

Мы так и сделаем.

Правда?

Держу пари, мистер Трайнер.

Ну вот и ты наконец! – воскликнула Лаки. – Куда ты запропастилась?

Так, ходила, смотрела, – невинным голосом ответила Бриджит.

Ее щечки порозовели, но во всем остальном она оставалась такой же, как всегда.

Мне не нравится, когда ты вот так исчезаешь, – выговорила Лаки. – Когда захочешь походить и посмотреть, скажи мне, я выделю кого-нибудь тебе в провожатые.

Я не ребенок, – возразила Бриджит, подумав про себя, что наконец-то стала совсем большой, ибо, без сомнения, чувства, недавно испытанные ею в обществе Тима Вэлза, превратили ее в настоящую женщину. Он взял ее девственность, и хорошо, что он, а не какой-нибудь неотесанный деревенский мальчишка.

Я знаю, что ты не ребенок, – терпеливо проговорила Лаки. – Но ты – очень значительная молодая леди, которая в свое время унаследует очень большие деньги. И поэтому тебе нельзя просто так уходить, никому ничего не сказав. Твоего дедушку удар бы хватил от подобного поведения.

Понимаю, – ответила Бриджит, хотя на самом деле абсолютно ничего не поняла. Иногда Лаки становилась такой же дурой, как и все остальные взрослые. – Вообще, я

что-то устала. Можно я пойду спать?

Конечно, – согласилась Лаки с облегчением, радуясь, что на остаток вечера освобождается от ответственности за Бриджит.

Я выхожу замуж, – объявила Джесс по межгороду.

За Матта? – спросил Ленни, радуясь за нее.

Нет! За носильщика в отеле, дубина!

Когда?

Скоро.

Э... вы устроите шикарную свадьбу? – пошутил он.

Не знаю, что мы устроим, но в любом случае я хочу, чтобы ты был моим свидетелем.

Свидетель бывает у жениха, у тебя должна быть свидетельница.

К чертям традиции. Мне нужен свидетель, – заявила она упрямо.

Считай, я у тебя в кармане.

А что это ты навязываешься?

Он постарался говорить обыкновенным тоном.

Ну и как отель?

Потрясающий.

Ты видела Лаки?

Конечно.

Как она выглядит?

Потрясающе.

Как ты красноречива.

Я все тебе расскажу по приезде.

В три тридцать ночи разошлись самые упорные гости. Лаки сидела за столиком с Маттом, Джесс, Джино и с хорошенькой артисточкой, которую он охмурил.

Неуемный Джино. Неужели он никогда не угомонится?

Очевидно, нет. Он встал, артисточка следом.

– Для меня уже слишком поздно, – пояснил он, обняв девушку. – Я ведь старик. Весь этот шум не по мне.

– Ну уж конечно, – усмехнулась Лаки.

Джино подмигнул и чмокнул дочь.

Ты прирожденная победительница, детка, – шепнул он ей. – Не забывай об этом.

Мой старикан – просто молодчина, – вздохнула она, глядя ему вслед.

Всем бы нам такую... гм... энергию в его годы, – одобрительно отметил Матт.

– Теперь это называется энергией? – подначила Лаки.

Джесс допила шампанское из бокала.

– Когда я работала в «Маджириано», – объявила она, – все девушки мечтали провести ночь с мистером Сантанджело.

Правда? – улыбнулась Лаки. – Ничего удивительного.

А те, кому выпадало такое счастье, никогда не возвращались разочарованными.

Не знаю, должна ли я слушать подобные разговоры, – рассмеялась Лаки.

А я-то думал, что я был местным Казановой, – вставил Матт.

Ты был местным посмешищем, – поддразнила его Джесс.

Лаки изобразила зевок. Ей хотелось остаться одной. Как ни нравился ей Матт – и Джесс тоже, с ней она сходилась все ближе и ближе, – но позади трудный и долгий вечер, и ей нужен либо покой, либо ни к чему не обязывающий секс. И то и другое сойдет.

Пойду спать, – сказала она. – И вам советую.

Хороший совет, – заметил Матт.

– Да, – согласилась Джесс, впервые за многие годы чувствуя робость.

Лаки встала, они тоже.

– Я очень рада за вас, – тепло проговорила она. – Очень рада.

Джесс взглянула на Матта – невероятно, насколько он далек от того типа мужчин, которые ей обычно нравились.

– И я тоже, – пробормотала она.

По дороге из зала Лаки случайно задержалась около Джесс.

– А как поживает Ленни? – спросила она небрежно.

Джесс, естественно, знавшая все, ответила, тщательно подбирая нужные слова.

– Неплохо, – медленно сказала она. – Много работает. Иногда мне кажется, что работа – его единственная радость в жизни.

Ее слова эхом звучали в мозгу Лаки, когда они прощались у лифта.

Поднявшись к себе, она долго не могла уснуть. Она все думала о том, что сказала Джесс. «Иногда мне кажется, что работа – его единственная радость в жизни...» Как верно. Если бы не Роберто, она чувствовала бы то же самое.