Дороти Иден - В ожидании Виллы

Опять бормотание, и снова голос Кейт.

— Извините, Грейс, Питер просто хочет, чтобы я вам объяснила, что в его обязанности входит присматривать за британскими туристами, чтобы они не попали в беду.

— Значит, он думает, что Вилла в беде!

Раздался тяжелый вздох. Потом приятный голос Питера Синклера.

— Да, это именно то, чем я занимаюсь, Грейс. И не уподобляйтесь Вилле, бегая с мужчинами, о которых вы ничего не знаете.

— Боже мой! Не могу же я быть совсем другой!

— Я не читаю вам нотацию. Мы с Кейт только хотели узнать, как у вас дела и не поедете ли вы завтра с нами? Мы собираемся в наш коттедж на денек. Вообще-то уже поздно, но мы любим бывать за городом, и вы можете посмотреть природу.

Лес, где потерялась Вилла, как говорили дети.

Грейс не колеблясь согласилась.

— С удовольствием. Спасибо за приглашение.

— Прекрасно. Заедем за вами в десять. Оденьтесь как следует, будет холодно. Я захвачу ружье. Может, мне посчастливится застрелить лося.

Грейс быстро оделась, думая, что, наконец, дела сдвинулись и хоть что-то происходит. Впрочем, никаких ответов на ее вопросы пока нет. Пожалуй, стоит зайти к старушкам с первого этажа, сестрам Моргенсон, представиться как временная соседка и спросить, не слышали ли они днем чего-то подозрительного над головой?

Запах духов все еще витал в воздухе, напоминая об отсутствии Виллы, о тех дорогих вещах, которые она покупала. Почему все же она не взяла с собой духи? Не такой уж праздный вопрос.

Седовласая старая дама открыла дверь и уставилась на Грейс водянистыми глазами с красными веками.

— Вы говорите по-английски?

И старушка, склонив голову набок, стала похожа на глуповатого какаду с белым гребешком.

— А? Английский? Да-да.

Грейс старалась говорить громче.

— Я Грейс Эшертон, кузина Виллы Бедфорд. Я остановилась в ее квартире наверху.

— С фрекен Бедфорд? Как хорошо. Не зайдете ли вы познакомиться с моей сестрой? Но не тратьте время, не пытайтесь говорить с ней. Она абсолютно глухая и понимает только меня.

Мисс Моргенсон не хвалилась, что она говорит по-английски. Произношение было совершенно, как и манеры. Она провела Грейс в уютную гостиную с лампами и вышитыми скатертями и представила точно такую же старую даму, которая, закрыв глаза, медленно раскачивалась в кресле-качалке.

— Катерина, — громко позвала она. — Проснись. У нас гостья.

Еще одна пара мутных глаз остановилась на Грейс.

— А? Кто эта молодая леди?

Сестра снова закричала:

— Кузина фрекен Бедфорд из Англии. Правда, хорошо? А это моя сестра Катерина. А я — Анна. Садитесь. И выпейте с нами кофе. Только не говорите, что у вас нет времени. Он уже готов. Катерина, мисс Эшертон посидит с нами и выпьет кофе.

Катерина раскачивалась и улыбалась. Она была в платье со старомодным высоким воротником, таком же, как у сестры, только коричневом. Обе были розовощекие, веселые, здоровые. Если незамужняя жизнь приводит к такому результату в столь почтенном возрасте, есть смысл подумать, решила Грейс. Во всяком случае, лучше, чем жизнь Виллы с ее запутанными проблемами или самой Грейс, разве что она старается вести себя более осмотрительно.

— Моя сестра давно глухая, — объяснила мисс Анна, суетясь с кофейными чашками.

— Значит, бесполезно спрашивать ее, не слышала ли она чего-то необычного вчера днем? — спросила Грейс. — А вы, мисс Анна?

— Необычное? — Старушка умолкла, склонив голову на бок, точно прислушиваясь.

— Меня весь день не было, и я думаю, кто-то был в моей квартире.

— Грабитель!

— Нет, не грабитель.

Она уже пожалела, что взволновала доброе создание.

— Нет, наверное, один из знакомых Виллы. Я подумала, может быть, вы видели, как кто-то поднимается наверх.

— Нет, мы никого не видели. Мы с сестрой любим поспать среди дня. И не в обиду будет сказано, научились не обращать внимания на тех, кто идет наверх, с тех пор, как фрекен Бедфорд там поселилась. Она молодая, сочли мы, и ей жить свою жизнь. Но сейчас, говорят, она внезапно уехала. Не можем себе представить, что скажет Аксель, когда вернется. Правда, Катерина?

Кресло-качалка замерло.

— Что ты сказала?

— Я сказала, как разочаруется Аксель, вернувшись и узнав, что фрекен Бедфорд уехала.

— Аксель? — спросила Грейс, и ее сердце быстро забилось.

Якоб, Свен, Аксель, Густав…

— Да, наш племянник.

— Он живет с вами?

— О нет, в этой тесной квартирке с двумя старыми женщинами? Но он заезжает к нам, возвращаясь из своих путешествий. Правда, Катерина? Он хороший мальчик, не так ли?

— Да, да, да!

— Он много ездит? — спросила Грейс и взяла чашку с кофе, протянутую осторожно, чтобы дрожащая чашка не стучала о блюдце.

— Много. В разные места. Исландия, Норвегия, Финляндия, иногда и балтийские порты. Он капитан судна. У Акселя хорошо идут дела. Правда, Катерина?

— И он женат? — спросила Грейс.

Она со смехом покачала головой. Шутка ей понравилась.

— Нет, нет, нет! Как бы тогда он мог интересоваться фрекен Бедфорд, если бы у него была жена?

Кофе был крепкий и горький. Грейс пила его глоточками и жалела, что Польсон не слышит их беседу.

— Ему нравилась Вилла?

— Думаю, немного. Но потом он возразил против цвета ее волос, когда она их выкрасила, а Аксель имел серьезные виды и решил, что цвет неподходящий. И они разругались, расставшись не лучшими друзьями.

— Как жаль, — сказала Грейс. — А ваш племянник симпатичный?

Приманка сработала до смешного легко.

— О, вы должны посмотреть его фотографию. Смотрите, смотрите на него!

— Чего это ты там показываешь, Анна? — спросила Катерина.

— Фотографию Акселя, когда ему был двадцать один год. Можешь себе представить: двадцать лет назад! Сейчас он куда серьезнее и меньше улыбается.

— Не так-то уж он улыбчив и на фотографии.

У него был узкий подбородок, прямой длинный нос, холодные светлые глаза.

Он и отдаленно не напоминал женоподобного Густава IV.

— Да, он симпатичный, — сказала Грейс. — А когда он снова к вам приедет?

— Да мы никогда не знаем заранее. Может, через месяц-два. Может, через три. Он появляется и исчезает, как дикий гусь.

Анне понравилось придуманное ею сравнение, и она повторила его, с тихим смешком добавив:

— Гусь довольно умный.

Грейс встала.

Ей показалось, что она узнала кое-что новое, но ничего такого, что дало бы ответ на ее вопросы. Ну разве что Аксель — не Густав. Кстати, что там Вилла писала про него в дневнике?

«Аксель смотрит на меня с такой ужасной серьезностью, и он так немногословен».