Нора Робертс - Ореол смерти («Последняя жертва»)

— Подозреваемого обещать не могу. Действительно не могу, — повторила Ева, не давая Надин себя перебить. — Он имеет право сам выбирать журналистов или вообще может отказаться с ними общаться. Я могу только предложить вас.

— Мне нужны фотографии. Только не говорите, что вы и этого не можете обещать. Сделайте так, чтобы видеозапись ареста попала ко мне. Лучше было бы, конечно, мне присутствовать при этом лично.

— Об этом еще рано думать. Но в обмен я хочу знать все, что узнает пресса. Только, чур, никаких сюрпризов мне не устраивайте.

Надин поддела вилкой лапшу.

— Этого я обещать не могу, — ответила она с милой улыбкой. — У моих коллег свои источники и свои методы работы.

— Но как только что-нибудь узнаете, сообщайте мне, — сказала Ева. — И все, что проходит по вашим шпионским сетям! — Надин посмотрела на нее взглядом невинного младенца. — Я же знаю: студии следят за другими студиями, репортеры за репортерами. Главное — добыть информацию первым. У вас хороший рейтинг, Надин, иначе я не стала бы с вами связываться.

— То же самое могу сказать про вас. — Надин пригубила вино. — В большинстве случаев я вам доверяю — хотя в вине вы совершенно не разбираетесь. Это лучше конской мочи только в полтора раза.

Ева расхохоталась. Ей было легко с Надин.

— Ну, говорите, что у вас есть, — Надин устроилась поудобнее и приготовилась слушать. — А я скажу, что есть у меня.

— Пока самое главное, — начала Ева, — это пропавший зонтик…

На следующий день в десять утра Ева встретилась с Фини у квартиры Сесили Тауэрс. Едва взглянув на него, она поняла, что хороших новостей ждать нечего.

— Ну, во что уперся?

— В телефонные разговоры. — Он подождал, пока Ева откроет дверь, и прошел за ней следом. — У нее было много разговоров, и все записаны. Но…

— Ты хочешь сказать, что никто не договаривался встретиться с ней в «Пяти лунах»?

— Хочу сказать, что не могу сказать, — Фини поморщился. — Последний разговор она вела с одиннадцати тридцати до одиннадцати сорока трех.

— И?..

— Стерла запись. Я знаю только время.

— Она стерла запись… — пробормотала Ева и принялась ходить взад-вперед по комнате. — Зачем? Запись у нее работала автоматически, это обязательно для людей ее профессии. Но именно эту она стерла, потому что не хотела, чтобы стало известно, кто звонил и почему… — Она обернулась к Фини. — Ты уверен, что это было сделано до того, как кассета попала к нам в руки?

Фини обиженно посмотрел на нее.

— Даллас! — сказал он с укоризной. — Неужели ты думаешь, что я не способен различать такие вещи?

— Ну извини. Итак, перед выходом она стерла запись. Значит, она лично ничего не боялась, скорее всего, хотела защитить кого-то еще. Если бы это было связано с делом, которое она вела, то запись осталась бы. Наверняка.

— Я тоже так думаю.

— Но дела ее мы все-таки проверим. — Даже не глядя на Фини, она знала, что он в ужасе закатил глаза. — Дай-ка сообразить. Из ратуши она ушла в девятнадцать двадцать шесть. Это отмечено камерами слежения, а кроме того, ее видели несколько человек. Перед уходом она заглянула в дамскую комнату, привела себя в порядок, поболтала с коллегой. Коллега сказала, что настроение у нее было спокойное: в тот день в суде все складывалось удачно.

— Да, по делу Флуэнтеса она все подготовила. Ее смерть ничего не могла изменить.

— Не исключено, что он считал иначе. Надо будет проверить. Сюда Тауэрс не возвращалась. У нее было мало времени, и она сразу отправилась в ресторан, где ее ждал Хэммет. Я там была. Его показания совпадают с показаниями метрдотеля и официантов.

— Ты трудолюбива как пчелка.

— Время дорого. Метрдотель вызвал им такси, «Рапид». Они сели в него в двадцать один сорок восемь. Начинался дождь.

Ева мысленно представила себе, как эта милая пара едет в такси, они о чем-то болтают, может быть, держатся за руки. На Сесили, по показаниям официанта, было красное платье и такой же пиджак. Еще одно доказательство того, что домой она не возвращалась, поскольку не переоделась после суда.

— Сначала такси заехало к ней, — продолжила Ева. — Сесили сказала Хэммету, чтобы он не выходил, а то вымокнет. Она, смеясь, добежала до дома, послала ему воздушный поцелуй.

— В отчете написано, что они были близки.

— Он любил ее. Это не значит, что он ее не убивал, но он ее любил. Они не жили вместе, но Хэммет сказал мне, что такое положение вещей устраивало их обоих. — Ева пожала плечами, — В любом случае, если он решил обеспечить себе алиби, то атмосферу создал весьма романтическую. Мне это, правда, кажется маловероятным, но рано делать выводы. Итак, она поднялась к себе и, наверное, сразу прошла в спальню — переодеться: платье ее намокло от дождя.

Ева повела Фини тем же маршрутом. Просторная спальня была выдержана в пастельных тонах. Жалюзи на окнах гардеробной не пропускали солнечного света. Ева зажгла люстру, нажала на кнопку, и панель в стене отъехала в сторону.

— Здесь она повесила костюм, — Ева показала на красное платье и пиджак, — сняла туфли и, очевидно, надела халат.

Ева подошла к кровати. Покрывало на ней было смято.

— Думаю, легла она не сразу: в гостиной на столике стоит пустая чашка; может быть, она решила посмотреть «Новости» и выпить чаю перед сном. Потом ей захотелось отдохнуть. Было еще не поздно, и она прилегла поверх покрывала. Может быть, вспоминала, что произошло за день, думала о завтрашнем выступлении в суде или о свадьбе дочери… И тут раздался звонок. Кто это был и что ей сказали, мы не знаем. Но она сразу начинает собираться. Стирает запись разговора, одевается. Она хочет выглядеть уверенной в себе женщиной и костюм подбирает соответствующий. Такси не вызывает, чтобы не оставлять следов, решает воспользоваться подземкой.

Ева прошла в холл, открыла встроенный шкаф. Там висели куртки, плащи — один из них мужской, скорее всего принадлежал Хэммету — и множество зонтиков разных цветов.

— Идет дождь, и она выбирает зонтик под цвет костюма, продолжая думать о предстоящей встрече. Денег с собой не берет, значит, это не вымогательство. Она никому не звонит, потому что хочет разобраться сама. Но когда она приходит в «Пять лун», оказывается, что никто ее не ждет. Она проводит там около часа и в начале второго выходит на улицу, под дождь. Открывает зонтик, направляется к подземке. Наверняка злая, как черт.

— Да уж, прождать час впустую. — Фини засунул в рот орешек. — Думаю, она была зла как сто чертей!

— Тем более что дождь льет как из ведра. Но пройти ей удалось всего несколько метров: кто-то поджидал ее.

— Он не хотел заходить в бар, — добавил Фини. — Не хотел, чтобы их видели вместе.