Наталия Ломовская - Сестра моя Боль

Ознакомительный фрагмент

– Руслик? – прошептала она. А потом спросила еще что-то, но понизив уж голос так, что он едва расслышал: – Ты что, меня видишь?

– Разумеется, я тебя вижу! – прошипел он сквозь зубы. – И те две тетеньки тебя тоже вот-вот увидят, если ты оттуда не выйдешь! Верни вещи немедленно, и убираемся отсюда! Брысь!

Эля хмыкнула, бросила на прилавок рукавички и подошла к Руслану. Внезапно он уловил движение позади себя, похолодев, оглянулся, но это была не продавщица и не милиционер, а Людмила. Она отвлеклась от осмотра сумок или решила, что спонсор покупки должен находиться рядом с ней неотвязно. На Элю она даже не взглянула, посмотрела сначала на Руслана, потом на рукавички.

– Ты это выбрал мне в подарок? – пролепетала она, словно сроду ничего краше не видела. – Кла-асс!

– Валя! Валя! Ты посмотри, что там у нас творится! Наглая какая! Это она, я ее узнала! Она давно у нас ворует!

– Свет, ты крикни Ахмеда, он там кофе пьет. Они с этим парнем у сумок терлись, скажи Любке, может, они у ней чего сперли!

– Подождите, подождите! – надрывался, пытаясь их перекричать, Руслан. – Мы ничего не хотели украсть! Она взяла эти варежки просто посмотреть! Мы можем показать карманы, у нас ничего вашего нет!

– Да как это посмотреть, как это посмотреть, когда они вон где лежат, и булавками все пристегнуты!

Людмила только глазками хлопала.

А Эльку крикуньи – вот диво! – не замечали.

Как будто ее там и не было. Как будто она не стояла рядом с Русланом, держась за полу его куртки.

– Да подождите вы, клушки! – Голос у Любови Ивановны оставался все такой же звонкий, но вот лексика явно изменилась. – Какие же они воры? Это ученик мой, хороший мальчик. Просто взяли посмотреть, а вы уж и развопились!

А на Элю все так же никто не обращал внимания. Впрочем, это было нормально. Как можно заподозрить в воровстве несессера маленькую девочку, такую хорошенькую, с русыми кудряшками, с круглыми наивными глазами? Да это сущий ангел!

Ангел, между прочим, так и унес с прилавка белые замшевые рукавички на меху, вышитые синими и красными нитками.

– Я домой, – сухо сообщила Людмила, едва они вышли с рынка, подставив колючему ветерку свои горящие лица. – И провожать меня не надо. Спасибо. Нечего сказать, зашибись получилась прогулочка перед днем рождения! Хорошо еще не поколотили!

– Да в чем я-то виноват? – растерялся Руслан, хотя про себя прекрасно знал, в чем именно.

– Пошел ты! – отрезала Людмила. – Как обжиматься, так это он как пионер, всегда готов, а как подарок купить или заступиться за девушку, так это фиг с два! Козел стоялый!

– Ты чего? Обалдела? При ребенке-то? – только и нашелся сказать ей Руслан.

– При каком ребенке? – завопила Людмила.

– Так…

Но она уже уходила быстрыми шагами и, только обернувшись, покрутила пальцем у виска. Руслан проводил ее взглядом и мысленно махнул рукой. Ну, скатертью дорожка. Не очень-то и хотелось.

– Теперь ты, красавица, – грозно обратился он к Эльке, которая преспокойно, прямо у ворот рынка, примеряла краденые рукавички. – Тоже мне криминальный талант! Как тебе такое в голову пришло? И давно ты у нас этим промышляешь?

– Ты только маме не говори, – не попросила даже, а как бы посоветовала Элька. – Я не боюсь, но… Всем только хуже будет.

С этим трудно было не согласиться.

Руслан присел на корточки и обнял Эльку, привлек к себе. Внезапно он почувствовал, что ее пальтишко слишком тонко для такого холодного дня, что оно слишком уж стиснуло ее узкие плечи и плечики эти дрожат.

– Эля, ну зачем тебе все это? Однажды тебя поймают, и поверь, у мамы будут очень серьезные неприятности. Ее заставят вернуть деньги за все вещи, что ты укра… взяла. И может быть, даже посадят в тюрьму. И я правда не понимаю… Тебе не хватает чего-то?

– Разумеется, – кивнула Эля. – Мне нужны были варежки. Рукам очень холодно. Я сказала маме, а она говорит, скажи бабушке, пусть свяжет. Я сказала бабушке, а она говорит – свяжу. Но связала почему-то носки. А в носках не очень удобно, – засмеялась Элька, а у Руслана почему-то застыло сердце.

– Как же ты не боишься, что мама заметит у тебя рукавички или что там еще?

– Еще куклу и кукольную посуду, резиновые сапожки. Потом пластилин – в садике велели принести. И костюм для гимнастики. И печенье бабушке. Она расстраивается, когда в доме нет ничего сладенького, ругается. Руслик, мама не заметит. Она замечает только то, чего нет. А если есть – тогда чего беспокоиться? Понимаешь?

– Как ни странно, я это понимаю, – согласился Руслан. – Не понимаю только того, как тебя до сих пор не поймали.

– Они меня не замечают, – поделилась Эля. – А что такого? Ведь и ты меня обычно не замечаешь. И мама. А бабушка – только когда меня надо покормить или отругать.

– Так ведь… – попытался возразить Руслан.

Но Эля покрепче обняла его за шею и прошептала, щекоча ухо горячим дыханием:

– Просто я – девочка-невидимка. И ты за меня не бойся.

Он вспомнил ее удивительный дар – пропадать даже в их не отличавшейся большими размерами квартире, даже в дворике, что из окон был виден как на ладони, и вдруг успокоился. Нет, умом-то он понимал, что поступает девчонка дурно, что следует ей выдать по первое число, чтобы зареклась воровать. Но на душу Руслану снизошло спокойствие, и еще было жалко сестру, и мучительно стыдно за себя. Забыл, забросил, занялся крашеной дурой! И он дал себе слово больше времени уделять Эле, но обещания своего опять не выполнил, хотя с Людмилой встречаться перестал.

До наступления Нового года случилось еще кое-что. Умерла бабушка. Руслан вернулся домой с уроков, а бабушка с внучкой сидят, как часто сиживали, старуха дремлет в кресле, у ног ее, на маленькой скамеечке Эля читает какую-то книгу. Пришпиленная к бабушкиному переднику английской булавкой в палец длиной, она шелохнуться не смела и на вошедшего брата даже шикнула, прижав указательный палец к губам…

Но Руслан все же вошел в комнату, собираясь дать Эльке свободу, и не услышал бабушкиного сонного дыхания.

Глава 3

В том году случилось еще много чего: все предприятия промышленной отрасли перешли на хозрасчет; последние советские воинские части покинули Афганистан; бунтовали Тбилиси, Фергана и Баку; неспокойно было в Нагорном Карабахе; забастовали шахтеры; Любовь Ивановна, бывшая учительница, впоследствии торговка шмотками, была убита в собственной квартире, как говорили, за долги. А Руслан Обухов окончил школу, получив вполне заслуженную золотую медаль, и подался в Москву поступать в МГУ на журналистский факультет.

Никто не верил, что он поступит, но он поступил и вернулся в город победителем. Сестра одна гуляла во дворе, мать была на работе. Руслан с Элькой пошли в стройконтору.

Конец ознакомительного фрагмента