Анна Малышева - Кто придет меня убить?

– Борис? – спросила она, увидев, что на этот раз он лежит один. – Борис?

И тут же поняла, что он мертв. Синюшный цвет лица, распахнутый рот, выкаченные из орбит глаза, судорожно изогнутое тело. И был он совершенно голый.

Его волосатый жирный пах выглядел как-то особенно жалко.

Она прижала к ненакрашенным губам руку в перчатке. Постояла так, борясь с криком, который рвался наружу, схватилась за косяк двери. Она даже не подошла к нему ближе, не стала проверять, дышит ли он… Все было слишком очевидно. Как только она пришла в себя, бросилась в столовую, к телефону. Набрала номер полиции. Ее соединили с нужным участком.

– Я нашла своего мужа мертвым, – сказала она. – Вы, наверное, должны приехать.

– Минуту, мадам, – ответили ей. – Что с ним? Он убит?

– Не знаю. Не знаю!

– Сейчас приедем.

Они приехали быстро, она думала, что у нее будет некоторое время, чтобы собраться с духом и ответить на все щекотливые вопросы.

В квартиру вошли четверо мужчин, все в штатском.

Один из них был доктор – она сразу поняла это, как только он в спальне приподнял голову Бориса каким-то профессиональным жестом. Трое других стояли и молча смотрели на него. Ирен не вошла в спальню, осталась в коридоре. Она медленно-медленно стягивала с руки перчатку. Стянула. Принялась за вторую. Тот из троих, что был повыше, повернулся к ней и спросил, приходится ли она женой убитому?

– Да, – ответила она, почему-то задержавшись с ответом. – Так он убит?

– Как доктор скажет.

– Думаю, тут не обошлось без подушки, – ответил врач, выпрямляясь над трупом. – Я такое уже видел.

– Подушка? При чем тут подушка? – спросила женщина. – Я не понимаю!

– Давайте его в анатомичку, – обратился врач к остальным. – Я его вечером осмотрю. А сердце у него было здоровое?

Этот вопрос адресовался Ирен. Она сглотнула, нерешительно покачала головой:

– Иногда он жаловался на боли. Я просила его обратиться к Годэну, но он…

– Кто такой Годэн?

– Наш врач.

– Дайте его телефон.

Ирен трясущимися руками достала блокнот, продиктовала телефон следователю. Потом ее попросили пройти в другую комнату. Сейчас ее мужа увезут. Ей лучше не смотреть.

Она так и не поняла, почему ей лучше не смотреть, ведь она его уже видела, но послушно прошла в столовую, зажгла лампу, села в кресло, привычно скрестив ноги – как ее в детстве учила гувернантка.

Никогда не класть ногу на ногу. Держать ноги так, чтобы они образовывали изящную, но не вызывающую линию. Юбка может немного приоткрыть колени, но не более. Ноги у нее были самые обычные, и она не была уверена, смотрел бы на них кто-нибудь, даже если бы она положила ногу на ногу. Следователь, во всяком случае, не смотрел. Он глядел куда-то сквозь нее, на маленькую картину на стене (Тулуз-Лотрек) и монотонно спрашивал:

– Вы постоянно живете в этой квартире?

– Нет. У нас дом в Пасси.

– Но квартира ваша?

– Конечно. Принадлежит моему мужу.

– Почему он не живет с вами, в Пасси? Вы живете раздельно?

– Нет, – ответила она, поджимая губы. – Это имеет значение?

– Да, прошу ответить.

– Эта квартира служит ему для ночлега, если он остается допоздна на работе. Отсюда ему ближе добираться. Но он редко ночует здесь.

– Значит, квартира большую часть времени пуста?

– Да.

– Ни у кого нет ключей, кроме членов вашей семьи?

– Ключи есть только у меня и у мужа.

– Он никому не предоставлял эту квартиру… Ну, вы понимаете, никому из своих друзей?

– В чем дело… Нет, никому. Он пользовался ею сам, – брезгливо ответила Ирен. – Сразу скажу вам, что дверь была заперта только на один замок. Самый ненадежный. Но она не взламывалась.

– Это мы выясним. Скажите, он приезжал сюда один?

– Как когда.

– А именно?

– У него были связи. – Ирен старалась, чтобы ее лицо оставалось спокойным. – Он приводил сюда женщин.

– С улицы?

– Не думаю. Не знаю. – Она хлопнула себя по коленям сложенными перчатками, спохватилась, что этот жест выдал ее раздражение, сунула перчатки в сумку. Вела себя так, словно пришла в чужую квартиру, в гости, отметил инспектор. Она вполне могла положить перчатки на стол. – Нет. Он был слишком осторожен.

– Как это понимать?

– Боялся заразиться.

– Постоянная связь у него была?

– Не знаю.

– Каждый раз разные женщины? И вчера тоже?

– Вчера? – Она беспомощно посмотрела на него. – Я не знаю. Инспектор, я не могу ответить. Мы никогда не обсуждали это.

– Но вы знали, что он здесь встречается с женщинами?

– Конечно.

– Откуда вы узнали это?

– Это трудно не узнать. Ну, и кроме того… Была случайность.

Она прикусила губу, но было поздно, он очень оживился:

– Расскажите, что это было? Вы его застали с кем-то? Давно?

Она кивнула, говорить было трудно.

– Мадам Бодо, мне нужны факты.

– Да, как-то раз… – начала она, прислушиваясь к звукам в коридоре. Кто-то там ходил, потом послышался шум из спальни. Но инспектор был невозмутим.

Он попросил разрешения закурить, предложил сигарету Ирен. Та поколебалась, взяла, нерешительно прикурила от поднесенной зажигалки. Снова выпрямилась, сидела с каменной спиной, точно на уроке, рассказывала:

– Это было полгода назад. Если вам нужно, смогу вспомнить точнее. Я пришла сюда. Борис не приехал в офис, но он всегда был такой обязательный…

Я знала, что он остался ночевать здесь, чтобы пораньше приехать на работу, поэтому было странно, что он не явился. Я приехала сюда. Простите… – Она виновато испугалась. – Я немного путаюсь.

– Ничего, ничего. Я слушаю вас!

– Так вот. Я вошла, открыла дверь в спальню…

И увидела его в постели с какой-то.., девкой. – Последнее слово она произнесла совершенно бесстрастно.

– Вы узнали эту женщину?

– Нет.

– Но узнать смогли бы?

Она покачала головой.

– Почему?

– Потому что она лежала отвернувшись. Я сразу ушла. Они спали, я их не разбудила. Он так ничего и не узнал. Я не сказала, что была там, – Почему же вы не сказали? – Теперь инспектор смотрел на нее с любопытством.

– Зачем? Кроме того, я стремилась сохранить добрые отношения в семье. У нас двое детей. Дочь совсем взрослая. Что бы там ни было, но я не хотела, чтобы она принимала участие во всей это гадости.

– Ясно. Но мужу-то вы дали понять, что все знаете?

– Это мое личное дело.

– Но вы не могли ничего не почувствовать.

– Повторяю, инспектор, это мое дело. – Ирен опомнилась, сказала уже тише:

– Простите. Это ваша работа.

Инспектор посмотрел на нее. Лет сорок пять, и выглядит ничуть не моложе своих лет. Кожа сероватая, нездоровая. Каменное лицо. Тщательно, волосок к волоску, уложенные волосы. В глазах – неуверенность в себе. Женская тоска. Обида. Но не горе. Руки сухие, маленькие, ухоженные. Костюм дорогой и безликий.