POWER - Борис Ярне

Ознакомительный фрагмент

тебе уже. – Алина снова рассмеялась. – Говорить о молодости на шестом десятке как-то нелепо.

– Зря ты так думаешь, – серьезным тоном произнес Громов.

– У тебя неприятности? – спросила Алина.

Громов улыбнулся, задумчиво глядя на Алину.

– От тебя ничего не скроешь. Но, неприятностями бы я это не называл. Скорее, цикличность истории.

– О какой истории ты говоришь? О своей?

– Совсем недавно я испытал те же чувства, что владели мной на заре моей карьеры. Если это так можно назвать. Совсем не долго, но они взяли меня в плен.

– Это была растерянность?

– Скорее, отчаяние. Оно может придти к тебе, когда ты раз за разом терпишь неудачи, либо, когда ты совсем о них забыл, но вдруг наткнулся на неожиданное препятствие, способное разрушить твои планы.

– Ты избавился от этого чувства?

– Чувство меня покинуло, но препятствие осталось.

– Я уверена, что ты его преодолеешь, как делал это всегда.

– Далеко не все знают, как я это делал.

– Любопытно.

– Действительно? Ты хочешь узнать?

– Ты хочешь рассказать, ведь так? Признаюсь, мне страшно.

Громов молчал, опустив голову. Официант подал кофе. Алина продолжала:

– Тебе больше не кому рассказывать. Я права? Когда мы жили вместе, мне было страшно за тебя, за меня, за наше будущее. Я не знала, ты никогда толком не говорил, чем ты занимаешься, но я могла догадаться, через что тебе приходилось идти. Я была уверена в том, что ты не играешь в бандита и ничего общего с ними не имеешь, ты на это не способен, но какая-то злая аура тебя окружала всё время. Я не могла понять, что это такое. Я не выдержала. После мне было страшно за тебя. Я боялась узнать что-то о тебе, потому, что не перенесла бы плохие известия, если бы такие были. Я слишком слаба. А ты… Ты слишком сильный. Ты, наверное, самый сильный человек из всех, кого я когда-либо знала. Таким нужно родиться.

– Не обязательно, – заметил Громов. – Сильным можно стать. Можно стать, каким угодно, можно воспитать в себе любые качества, любые. Нужно лишь понять, для чего они тебе. Если у тебя есть цель, разве тебя может что-то остановить?

– И этого я боялась. Я боялась, что в какой-то момент, когда я захочу тебя остановить, ты сметёшь меня со своего пути, двигаясь к своей цели. Игорь, скажи, оно того стоило? Ты добился того, к чему шёл?

Громов скупо улыбнулся.

– К концу 1994 года мой бизнес шёл в гору семимильными шагами. Я уже начал открывать филиалы в стране. Я уже был один. Начинал я за три года до этого с компаньонами, но вскоре они выбрали для себя свои направления, а я продолжил выполнять намеченный нами вместе план. Признаться, я сам убедил всех в том, что нужно стать независимым, самостоятельным, и по одной простой причине: независимым, а вернее будет сказать, единственным, в первую очередь, хотел быть я сам. Из соратников со мной остался только наш юрист. Обороты я наращивал. У меня всё получалось. У меня. Но, далеко не у всех, с кем я начинал. Был у меня друг, Коля Шаров, горе-коммерсант. Он решил попробовать свои силы в бизнесе, хотя бизнесмен из него, как из меня монах. Мы приняли его в команду, еще в 91-м, но уже менее чем через год он решил заняться собственным делом и покинул нас. Он был первым. И без моей подачи. Он ушёл и пропал. Я знал его очень хорошо, знал его жену, играл с его маленькой дочерью. Ты, насколько я помню, его уже не застала. Нет, ты его не знала. Так вот, два года о нём ни слуха, ни духа. В те годы понятие сетевой супермаркет отсутствовало в принципе, если помнишь. Они именно тогда только начинали свое развитие. Глядя в сторону запада, и я решил этим заняться. Это было одним из пунктов нашего общего плана, когда мы были вместе, командой. Кстати, о команде, нас было пятеро, вместе с Колей и юристом, оставшимся на некоторое время со мной. Шаров, покинув нас первым, объявил о том, что будет заниматься программированием. Он, собственно, математик по образованию, программист. Умный парень, гораздо умнее нас всех. Но, не коммерсант. И о команде, выходя из нашего общего бизнеса, каждый уже определился со своим направлением, и не одно из них, не совпадало с нашим планом. Исполнить его легло на мои плечи – я так решил, и к настоящему моменту я этого добился. Вернее, добился-то я этого давно, сейчас я лишь методично пожинаю плоды. Так вот, о магазинах. Я решил закинуть тему в регионы и уже проверил почву в нескольких городах. Я не буду грузить тебя подробностями, да механизмами, скажу общими словами, условно. В Нижнем Новгороде я, предварительно договорившись с нужными субъектами, намеривался убить несколько продуктовых точек, занимавших достаточно хорошие площади в хороших местах города. Ты не подумай, под нужными субъектами я подразумеваю местные власти, а не киллеров. Хотя, власти… ну, да ладно. Одним словом, мне нужно было занять места этих торговцев. Они об этом уже знали, знали о том, что их намериваются закрыть. Всё предельно просто, но… я опущу подробности. Разумеется, откуда дует ветер, они предположить не могли. Я через только что организованную фирму собирался арендовать ряд площадей в городе, включая их точки. Не сразу, но в самом ближайшем будущем, после того, как они получат черные метки от администрации. Вижу твои вопросы. – Громов рассмеялся. – Я предупреждал. Но в подробности я вдаваться не буду. Я обо всем договорился, оставалось подождать. Аналогичная, или близкая к этому схема, использовалась еще в нескольких городах, более мелких, от разных фирм с предполагаемыми разными брендами. Это позже я все консолидировал. А вот почему я говорю о Нижнем. Прямо перед Новым 1995 годом, ко мне в московский офис пожаловал Коля Шаров. Вернулся блудный сын через два года. Мы посидели у меня в кабинете, выпили за встречу, поболтали о том, о сем, и в какой-то момент он замолчал. Я забыл тебе сказать, что он был немного странноват, что видимо характерно для людей с таким умом и багажом знаний. Он не просто математиком был, он кандидат наук, одним словом, гений, в каком-то смысле, и, соответственно, не от мира сего. Я не стал дожидаться, когда он выйдет из транса и решил сам спросить о его делах. До этого мы ничего такого не касались. Я решил, что делает он это намеренно, но, все же, не сдержался. Так