Деннис Робинс - Невеста рока. Книга первая

Флер закрыла глаза. Ей больно было думать о своей красивой и нежной матери и о той любви, которой она так трагически лишилась.

«Похоже, первая обязанность женщины — это выйти замуж, — покорно подумала она. — И не только Долли, но и большинство светских дам сочтут меня ненормальной, если я буду продолжать отвергать лорда Сен-Шевиота».

Внезапно Флер почувствовала, что у нее больше нет сил сопротивляться. В конце концов, она должна согласиться встретиться и снова поговорить с лордом Сен-Шевиотом. С отчаянием в голосе она проговорила:

— Я буду ужинать с вами сегодня вечером… и обдумаю предложение лорда Сен-Шевиота.

Но когда Долли с радостным криком вскочила и, называя ее ангелом, попыталась поцеловать Флер, та уклонилась от ее объятий. Девушка даже не плакала, чувствуя лишь невероятную усталость и смертельное одиночество.

Глава 8

На протяжении всего вечера Сен-Шевиот сидел напротив Флер и не сводил с нее жадного взгляда своих темных глаз. Он не смотрел больше ни на кого за столом. Но даже если бы Флер не было здесь, он не стал бы смотреть на Изабеллу и Имогену. Толстенькие, постоянно глупо хихикающие, они стремительно поглощали одно блюдо за другим и влюбленными глазами рассматривали сидящего рядом с ними джентльмена. Долли пригласила еще двух молодых офицеров-драгунов, знакомых де Виров, чтобы составить должное количество гостей. Делая огромную ставку на этот столь важный для нее вечер, Долли потратила большие деньги. И получился настоящий пир. Обычно мрачная, душная столовая зала сейчас ослепительно сверкала многочисленными свечами. Стол сиял лучшим серебром и хрусталем де Виров. Сама Долли была в роскошном платье из розовой тафты и маленьком кружевном чепце, украшавшем ее волосы, которые кокетливыми колечками вились вокруг ее увядшего и сильно напудренного лица. Она подобострастно обращалась к Сен-Шевиоту, одаривая его льстивыми восхищенными взглядами и делая ему комплименты по поводу его внешности, тонкого вкуса к винам и так далее, и все время сладчайшим, как мед, голосом заговаривала о ее «любимой Флер», словно никогда не обижала и не запугивала несчастную дочь своего кузена Гарри.

Этот праздничный ужин казался Флер нескончаемой пыткой. Тщетно Долли убеждала ее сменить траурное платье на что-нибудь веселое и цветастое, ведь ее дорогие родители умерли всего лишь девять недель тому назад. Однако никогда еще она не выглядела более очаровательно и соблазнительно. На фоне черного платья ее кожа напоминает камелии, растущие у южной стены замка Кадлингтон, подумал Сен-Шевиот. Она ни разу не посмотрела ему прямо в глаза. На ней не было ни драгоценностей, ни украшений. Только две белые розы, его розы, которые она приколола к корсажу. Барон цинично подумал, что, безусловно, это Долли заставила ее приколоть его цветы, но все же это был обнадеживающий знак.

Когда ужин закончился. Долли предложила дочерям проводить их кавалеров в гостиную, чтобы там помузицировать и потанцевать. Затем она подошла к Флер и сказала:

— Лорду Сен-Шевиоту очень хотелось бы взглянуть на то необычное растение, которое Арчибальд привез мне весной из Ковент-Гардена. Пожалуйста, покажи ему его, дорогая.

Тонкие, изящные пальцы Флер конвульсивно вцепились в маленький ридикюль, который она носила с собой.

— Ну иди же, дорогая, — нетерпеливо повторила Долли.

Сен-Шевиот предложил Флер руку. Девушка поняла, что ее ждет тяжелое испытание, однако она позволила барону отвести себя в оранжерею. Она чувствовала, что бесполезно сопротивляться упорным домогательствам этого человека, равно как и решительности Долли. Весь день Флер думала об этом… и о причине, по которой Долли так сильно желала этого брака. Весь день ее мучил вопрос, сможет ли она вынести это, пойти на такую жертву. Согласился бы с подобной жертвой ее отец? Отказаться — значило послать Долли в долговую тюрьму и обречь на позор всю семью, что, безусловно, было бы слишком жестоко.

Как барашек, которого ведут на заклание, она пошла с Сен-Шевиотом и бессильно опустилась на маленький диванчик из красного плюша, стоявший под огромной развесистой пальмой. Сен-Шевиот остановился возле нее. Его гигантский рост и атлетические плечи наводили на Флер ужас. Его черные, как эбеновое дерево, волосы были завиты и напомажены. В руке, одетой в белую перчатку, он держал кружевной платочек. Безупречно красивый и, как ей постоянно напоминала Долли, сказочно богатый, к тому же всегда окруженный аурой порока, что некоторые женщины находили безусловно привлекательным. Но не Флер. Только спустя несколько минут она заметила, что он уселся рядом.

— Прошло довольно много времени, мисс Роддни, с тех пор, как мы разговаривали с вами наедине.

— Да… о… да.

— Слишком много времени. Для меня это — затянувшееся страдание. Почему вы так жестоки?

Ее дыхание участилось. Этот человек внушал ей отчаянный страх.

— Я… я не хотела быть жестокой, — едва слышно отозвалась она.

— Вы побледнели, — заметил он тихо. — Неужели вы так сильно страдаете? Это печальные, тяжелые мысли угнетают вас и гасят в вас искру юности?

Она подняла глаза и посмотрела на него долгим печальным взглядом.

— Эта, как вы говорите, искра покинула меня навсегда и потонула в волнах, поглотивших моих обожаемых родителей.

Сен-Шевиот нахмурился. Ему хотелось дать ей понять, что он сочувствует ей и разделяет ее горе, но чувства, обуревающие сейчас эту юную девушку, были совершенно чужды и недоступны ему. Он не испытывал нежной любви к матери и отцу, а относился к ним как к препятствиям, мешающим ему насытиться развлечениями, которых они не одобряли. И когда они скончались, он горевал по ним очень недолго, обрадовавшись свободе, полному контролю над деньгами и владениями, ставшими его собственностью.

Он прокашлялся и произнес:

— Увы, это кораблекрушение в Проливе — страшная трагедия. И я вполне понимаю ваши чувства.

— Правда? — с надеждой спросила она, словно пытаясь найти в нем хоть слабый отклик на ее страдания, чтобы поверить, что и в этом надменном, заносчивом человеке есть капля истинной доброты.

Он поклонился и ответил:

— Безусловно. Неужели найдется человек, который не поймет вас? Я с огромным уважением отношусь к вашему горю. Однако вы еще слишком юны, чтобы удалиться от всего мира и, подобно Ниобее[65], утопить себя в слезах.

— Два месяца — небольшой срок, — дрожащим голосом сказала Флер.

— Для меня, кто так страстно желал увидеть вас и услышать ваш голос, это показалось вечностью, — весьма убедительным тоном проговорил он.

Она молчала. Сейчас она думала о родителях. Вечность, сказал Сен-Шевиот. Да, так оно и было, вечность прошла с тех пор, как она видела красивое лицо матери, слышала веселый смех отца или прогуливалась с ними по залитым солнцем коридорам их загородного дома. Долго, так долго… и все же ей не хотелось выходить из мрачного убежища своих воспоминаний. Громкие звуки музыки и смех, доносящиеся из гостиной, причиняли ей нестерпимую боль.

Внезапно она с испугом ощутила на своей нежной руке цепкие пальцы. Сен-Шевиот встал на колени и с силой прижался губами к ее ладони. Этот неистовый поцелуй привел ее в ужас. Похоже, он не мог справиться со своим страстным желанием и, продолжая целовать ее руку, бормотал слова, полные безумной страсти.

— Я так обожаю вас!.. Умоляю… смягчитесь ко мне! — восклицал он. — Вы так чисты и совершенны! Флер, Флер! Клянусь, я с огромным уважением отношусь к вашему горю и скорби. И молю вас, обратитесь за утешением ко мне! Флер, о Флер, выходите за меня замуж. Вы ведь так одиноки сейчас. Дайте мне право вечно держать вас в этих влюбленных руках!

Она с изумлением слушала эти прекрасные, убедительные слова. Где-то в глубине души ей казалось, что они слетают с губ совершенно другого человека — ее избранника — и они действительно могут утешить ее. А она так сильно нуждалась в этом утешении. Действительно, как сладко иметь возможность положить голову на грудь, которая разрывается от нежности к тебе. Но что-то чисто инстинктивное все же отталкивало ее от Сен-Шевиота. Слушая его, она понимала, что ничего уже нельзя изменить. Она попыталась отнять руку от его жадных губ.

— Лорд Сен-Шевиот! — слабо протестовала она.

— Нет, не отталкивайте меня. О, самый роскошный и красивый из цветов — все, чем я владею, будет вашим по первому же требованию. Станьте моей женой! Войдите в замок Кадлингтон моей женой и хозяйкой и, клянусь, вы ни в чем не будете знать отказа!

Она вся дрожала. Ей не нужно было ничего из того, что он предлагал ей. Ни титул, ни несметные богатства, ни меха и драгоценности не смогли бы вернуть ей утерянной юности и счастья… и родителей. Когда она слушала страстные слова барона, две огромных слезы стекали по ее щекам, два печальных алмаза, сверкающих в свете свечей.