Мейв Бинчи - Небесный лабиринт. Прощение

Она думала о вопросах сына, на которые ответила только тогда, когда Фрэнсис пошел в школу Христианских Братьев и спросил, почему у всех его одноклассников есть отцы, а у него нет.

Думала о том дне, когда счастливый Фрэнсис получил аттестат зрелости и прибежал с ним домой. Тогда ей отчаянно хотелось найти давно потерянного мужа — неужели это было всего несколько месяцев назад? — и сказать ему, что их сын будет учиться в университете.

Во время долгих ночей, когда Кит не могла уснуть и в мозгу роились обрывки мыслей, она с облегчением вспоминала, что этому волоките гордиться нечем: он не знает, что его сын стал студентом университета.

Кит думала обо всем этом и смотрела на человека, который сидел на ее кухне.

— Я поставлю чайник, — наконец сказала она.

— Как хочешь.

— Она тебя выставила? — спросила Кит. Спросила, потому что Джозеф не был похож на человека, о котором заботится женщина. Даже такая бесстыжая, которая сошлась с мужчиной, зная, что в Ирландии у него есть жена и ребенок.

— О, это кончилось давным-давно. Много лет назад.

Кончилось. Но он не вернулся. Уехал так уехал. Почему-то это казалось еще обиднее. Кит думала, что он живет с этой женщиной. А на самом деле он жил один. То ли в пансионе, то ли снимая койку.

Если бы Джозеф бросил ее, потому что кого-то полюбил, Кит было бы легче. Она смотрела на мужа с грустью.

— Я хотел… — начал он.

Она смотрела на него, держа в одной руке чайник, а в другой — заварку.

Джозеф хотел спросить, можно ли ему вернуться.

Нэн спросила, встречалась ли Ева с Хитер в этот уик-энд. Она часто интересовалась Хитер. Намного чаще, чем пансионом и Кит или монастырем и матерью Фрэнсис.

Ева ответила, что они ездили в Уиклоу, где было сыро и холодно, и перекусили в ресторане гостиницы, где чай с сандвичами стоил вдвое дороже нормальной еды вроде мороженого с горячей подливкой.

— В Уиклоу можно добраться только на машине, — заметила Нэн.

— Да. — Ева посмотрела на нее.

— Вас возил Эйдан?

— О боже, я ни за что не подпустила к ней Эйдана. Он может напугать даже наших ровесников. А ребенка стали бы мучить кошмары.

Но Эйдан Нэн не интересовал.

— А кто же тогда?

Ева понимала, что молчать глупо. Рано или поздно Нэн все равно это узнает. Она ведет себя как восьмилетняя девочка, не желающая выдавать пустяковые школьные секреты.

— Ее брат Саймон, — сказала она.

— Тот, которого мы видели на балу в магазине моей матери? Тот, которому ты не захотела меня представить?

— Тот самый.

Нэн рассмеялась.

— Ева, ты просто чудо, — сказала она. — Я рада, что мы подруги. Мне бы не хотелось иметь такого врага.

Большинство коттеджей, стоявших на дороге от монастыря к каменоломне, было заброшено. Мало кому хотелось там жить. Когда каменоломня работала, от желающих не было отбоя, но теперь редко в каком окне горел свет. В одном из коттеджей жил Мосси Руни с матерью. Ходили слухи, что Мосси видели с досками. Из этого следовало, что он хочет пристроить к домику еще одну комнату. Уж не жениться ли он собрался?

Мосси бы не тем человеком, который что-то делает второпях. Люди говорили, что Патси не следует торопиться с выводами.

Шон Уолш иногда гулял там по воскресеньям. Мать Фрэнсис степенно кивала ему, и он очень церемонно отвечал на приветствие.

Если он и удивлялся тому, что монахиня снует в зарослях дикой фуксии с закатанными рукавами, словно собирается что-то убирать и чистить, то не подавал виду. Мать Фрэнсис тоже не спрашивала, что он здесь делает. С этим молодым человеком, любившим одиночество, не очень хотелось общаться. Она знала, что Ева его терпеть не может. Впрочем, это могло объясняться ребяческой преданностью Бенни Хоган, которая испытывала антипатию к помощнику своего отца.

Поэтому мать Фрэнсис удивилась, когда он обратился к ней. Шон долго извинялся, а затем спросил, не знает ли она, кому принадлежат эти коттеджи. Может быть, монастырю? Она объяснила, что когда-то эти домики были частью поместья Уэстлендс, но постепенно перешли в руки рабочих каменоломни и других людей. А потом вежливо склонила голову набок и спросила, почему его это интересует.

Шон так же вежливо ответил, что из праздного любопытства. Но поскольку в маленьких городках быстро рождаются слухи, он предпочел бы, чтобы этот разговор остался между ними.

Мать Фрэнсис вздохнула. Она предположила, что бедный молодой человек, тщетно надеявшийся заработать состояние службой у Хогана, думает о дне, когда он сможет купить себе дом и обзавестись семьей, но, будучи реалистом, подыскивает жилье там, где с него дорого не запросят.

Бенни терпеть не могла «Кофейный домик». Столики там были очень маленькие. Она всегда боялась, что ее юбка или наплечная сумка смахнут на пол чей-нибудь кофе со сливками.

Увидев ее, Джек обрадовался. Он устал защищать ее место.

— Эти ужасные деревенские парни хотели забрать твой стул, — прошептал он.

— Я сама деревенская, — ответила Бенни. Она подняла взгляд и остолбенела. Три студента, проигравшие битву за стул, жили в пансионе Кит Хегарти, где работала Ева. А на одном из них — крупном веснушчатом малом — был красивый свитер изумрудного цвета.

Эйдан Линч пригласил Еву к себе домой, чтобы познакомить ее с родителями.

— Я уже знакома с ними, — невежливо ответила Ева, протягивая ему очередную вымытую тарелку.

— Ну, познакомишься еще раз.

Знакомиться с ними еще раз Еве не улыбалось. Это означало бы торопить события. Означало бы, что Ева готова стать подружкой Эйдана, чего на самом деле не было.

— Что же это творится на белом свете? — спросил Эйдан, глядя в потолок. — Она не хочет знакомиться с моими родителями. Не позволяет к ней прикоснуться. Соглашается встречаться со мной только тогда, когда я приезжаю в Дунлаогхейр и вытираю посуду, оставленную какими-то деревенщинами. — Он очень жалел себя.

Но мысли Евы были заняты другим. Когда Эйдан был в соответствующем настроении, он мог произносить такие шуточные монологи часами. Она рассеянно улыбалась ему.

Кит куда-то отправилась. Это случилось впервые за все время пребывания Евы в пансионе. Но удивительнее всего было то, что хозяйка не оставила записки.

Кевин — тот симпатичный веснушчатый студент-ветеринар, свитер которого позаимствовали для Бенни — сказал, что она ушла с мужчиной.

— Все куда-то уходят с мужчинами, — прервал его Эйдан. — Таков закон природы. Самки канареек улетают с самцами канареек. Овцы уходят с баранами. Самки черепах уползают с самцами черепах. Этот закон не действует только на Еву.

Ева пропустила его слова мимо ушей. Она думала о Бенни. Бенни встречалась с Джеком Фоли почти каждый день. То в «Аннексе», то в «Кофейном домике», то в баре. По ее словам, с ним было очень легко общаться. Она еще ни разу не сказала что-то невпопад. Когда Бенни говорила о Джеке Фоли, ее лицо начинало светиться.

— И, конечно, меня угораздило влюбиться именно в такую девушку… которая даже не может остаться в Дублине на Рождество. Она бросает меня на растерзание другим женщинам, которые хотят моего тела.

— Балбес, мне нужно быть в Нокглене, — ответила она.

— Там, где не бывает вечеринок, где люди выходят на улицу только для того, чтобы посмотреть, как растет трава, идет дождь, а по главной улице бредут коровы, помахивая хвостами.

— Неправда! — крикнула Ева. — Мы будем прекрасно проводить там время. Каждый вечер собираться у Марио. И вечеринки там тоже будут.

— Назови хоть одно место, — возразил Эйдан.

— Ну, одно-то место наверняка найдется, — ответила уязвленная Ева.

После чего застыла с тарелкой в руках.

«О боже, — подумала она. — Вот я и попалась».

Нэн позвонила в «Айриш Таймс» и попросила соединить ее с отделом спорта. Когда там сняли трубку, она спросила, какие конные соревнования состоятся в канун Рождества.

Ей ответили, что таких немного. Сейчас не сезон. Конечно, каждую субботу проходят скачки в Нейвене, Панчстоуне и прочих медвежьих углах. Но ко дню святого Стивена все опять придет в норму. На следующий день после Рождества пройдут скачки в Леопардстауне и Лимерике. Она может выбрать либо ту, либо другую. Нэн спросила, куда обычно отправляются любители скачек во время затишья. В газетах привыкли к странным вопросам, задаваемым по телефону. После недолгого раздумья ей ответили, что все зависит от человека. Кто-то копит деньги, кто-то отправляется на охоту. В общем, люди ведут себя по-разному.

Нэн вежливо поблагодарила собеседника, не пытаясь подражать тону людей, к которым она хотела присоединиться. Однажды в школе на уроке культуры речи учительница сказала, что самое смешное на свете — это попытка жителя ирландской деревни правильно выговорить по-английски «чрезвычайно признателен». Ничто так не выдает желание вскарабкаться наверх, как стремление копировать великосветское произношение.