Лариса Шкатула - Замуж - не напасть

- Понимаю, - с облегчением улыбается юноша, и Евгения чувствует: он её принял!

Шурик все же проголодался, потому что слушая её и кивая, он опоражнивает тарелку и с чаем съедает большой кусок торта.

- Пойдем, пожелаешь отцу спокойной ночи, а я выдам тебе белье. Можешь обживать комнату своего друга Никиты.

Устроив Шурика, она возвращается и некоторое время наблюдает, как Толян, закаменев скулами, с треском переворачивает страницы книги.

- С женой нежно поговорил, - сразу догадывается она.

- Какая она мне жена? Развели нас сегодня, оказывается! Если бы не позвонил, не скоро узнал бы!

- И это тебя расстраивает?

- Нет, не это. Она требует - заметь, требует! - чтобы я вернул Шурку домой. Якобы я улестил его, наобещал горы золотые, а сам в этой жизни уже ничего не смогу достичь!

- Какая гадина! - вырывается у Евгении. - Извини.

- За что, родная? Так мне и надо!

- Ты-то здесь при чем?

- При том, что полжизни прожил страусом. Спрятал голову в песок и думал, что задницу не видно!..

Его гневный монолог прерывает телефон. Евгения берет трубку.

- Добрый вечер, Женя! Это Монахов беспокоит, друг Толяна. Передай ему, что завтра в восемь утра я приду к вам с одним корейцем. Он лечит иглоукалыванием.

- А ты ему лично это сказать не хочешь?

- Завтра. Все разговоры завтра. Я звоню из аэропорта. Только что прилетел. С корейцем договорился - из Швеции ему звонил. Да, предупреди Толяна, пусть не пьет ничего спиртного!

Рабочий день начинается у Евгении со звонка обиженного Никиты.

- Что же это получается, мамочка? Твой родной сын будет жить у бабушки, а приемный вместе с тобой?!

Она теряется, ибо взглянуть на происшедшие в её жизни перемены под таким углом не догадалась.

- Ты сам выразил желание жить у бабушки, - напоминает она сыну.

- Захотел! Но тогда я был один, а сейчас - с Шуркой! - в голосе Никиты слышится неприкрытая радость. - Когда вы с дядей Толяном поженитесь, мы ведь будем братьями?

- Да, сводными.

- Вот видишь! А я всегда хотел иметь брата! Родного не допросился, так что согласен на сводного! Смешно теперь жить у бабушки, раз он там!

Бедная бабушка! Бедная мама! Вот она, черная неблагодарность.

- В общем, ты как хочешь, а мы сегодня прямо после уроков домой поедем!

- Конечно, приезжай! Можно подумать, я тебя домой не пускаю!

Она расстраивается от его эгоистичной непосредственности. Впрочем, ненадолго. Что с него взять: избалованный мальчишка, маменькин сынок!

На другой день звонит уже обидевшаяся Вера Александровна.

- Передай моему внуку, что, если его вдруг шиза пробьет, как он сам говорит, вернуться он не сможет. Я взяла квартиранток - теперь у меня в доме живут две студентки!

- Хорошо, мама, передам, - примиряюще говорит Евгения

- Бабуля обиделась? - уточняет Толян.

Вечером после ужина каждый занимается своим делом. Мальчишки гоняют на компьютере очередной диск. Толян читает, а Евгения перебирает струны. Выбранное стихотворение Марины Цветаевой на её музыку никак не ложится и она не замечает, как погружается в задумчивость, придя в себя от внимательного взгляда Толяна, которым он рассматривает её из-под опущенных век...

Он все время всматривается в нее, вслушивается в интонации её голоса не выкажет ли Евгения возмущения или раздражения? Каждую минуту он помнит и страдает от того, что не ходит, хотя и врач-кореец подтвердил: улучшение может наступить в любой момент.

Увлекшись каждый своим занятием, они оба вздрагивают, когда звонит дверной звонок. Евгения идет к двери и слышит вслед:

- Глазок!

Он все боится, что она забудет посмотреть и откроет дверь... кому-нибудь не тому! Толян сразу напрягается, когда Евгения возвращается на цыпочках, побледневшая и говорит шепотом:

- Тот самый милиционер, помнишь, который замком скрежетал!

Толян в считанные секунды оказывается в коляске и в руке его мелькает откуда-то взявшийся револьвер. Он ставит коляску так, чтобы её не сразу увидели в открывающуюся дверь и кивает:

- Открывай!

- Лопухина Евгения Андреевна? - спрашивает милиционер. - Я - ваш участковый, старший лейтенант Вершинин. Мы можем поговорить?

- Прошу вас!

Милиционер недоуменно оглядывается на катящегося за ним вплотную Толяна и медлит проходить в кухню.

- Это - мой муж, - успокаивает его Евгения.

Участковый пожимает плечами: мол, чего только не бывает!

- Знакома ли вам гражданка Конкина Лидия Николаевна? - примостившись у кухонного стола, спрашивает он.

- Это не моя соседка сверху? - морщит лоб Евгения.

- Месяц назад её обокрали. Странно, бандиты вошли не через дверь, а через чей-то балкон... Я переговорил со всеми жильцами, кроме вас вы ничего не видели?

- Ничего. Я как раз в это время чаще всего у мамы жила. С сыном занималась.

- Жаль.

Участковый дает ей на подпись протокол, аккуратно укладывает бумаги в дипломат и идет к выходу. Уже взявшись за ручку, он полуоборачивается и замечает:

- Я приходил к вам на днях, но никто дверь не открыл, хотя мне показалось, что в квартире кто-то был.

- А мне показалось, что вы пытаетесь открыть замок, - говорит Евгения и краснеет.

- Но я видел свет в вашем окне! - ошарашенно поясняет милиционер. Потому на всякий случай и подергал за ручку.

Евгения закрывает за ним дверь и оборачивается на подъехавшего в коляске Толяна. На время беседы с участковым он деликатно удалился в другую комнату.

Теперь возлюбленный Евгении посмеивается.

- Мания преследования у вас, леди! Ведь это его ты приняла за киллера?

- Его, - нехотя соглашается она. - Конечно, тебе меня не понять! Ты смелый мужчина, и не знаешь, что такое страх!

- Ошибаешься! - он закусывает губу и, кажется, неприязненно смотрит на нее. - Еще никогда мне не было так страшно, как сейчас.

- Но чего теперь ты боишься?

- Твоей жалости! - выпаливает он.

- Идиот! - кричит Евгения, которой больше не хочется следить за своей речью, так разозлили её Аристов. Носятся все с ним, а он и пользуется их любовью, позволяет себе такие свинские рассуждения.

- Значит, если бы со мной случилось несчастье, ты бы меня бросил?

- ты что! - возмущается он. - Я тебя люблю и буду любить, что бы с тобой не случилось!

- А я, выходит хуже тебя? И кроме жалости, ни на что не способна? Да ты просто самовлюбленный эгоист!

- Я - эгоист?!

Он разворачивает кресло и с размаху пытается проскочить в дверной проем. Колесо цепляется за косяк и застревает. Толян тщетно дергает за рычаг, стараясь другой рукой освободить его.

- Я - эгоист! - повторяет он. - Я - эгоист!

- Конечно, - не отступает Евгения. - Привык, что друзья тебе во всем потакают. Вон и машинку купили: сиди, Толечка, спокойно, не напрягайся! А ты и рад. К тебе таких врачей приводили - лучшие специалисты страны! И, кстати, оба говорят, что у тебя нет ничего серьезного!

- Ты думаешь, я притворяюсь? - изумляется Толян.

- Не притворяешься, а трусишь. Ты хочешь встать и боишься: а вдруг будет больно? А вдруг не получится? Ты в глубине души уже смирился с этим креслом! Она кричит и не сразу замечает, как ухватившись за подлокотники побелевшими пальцами, он резко встает, но, против ожидания, не падет, хотя Евгения бросается к нему, проклиная себя за этот дурацкий, как она думает, эксперимент шоковой терапии.

- Я стою! - шепчет Толян, обняв её за плечи. - Я стою!!

- А почему бы тебе не стоять? - переспрашивает она непослушными губами и не может утереть катящиеся по щекам слезы, потому что обеими руками держит его.

Месяц спустя

Дверь лифта открывается на первом этаже и Толян Аристов, поддерживаемый Евгенией, медленно передвигает ноги в строну выхода.

У подъезда его ждет "мерседес", в котором на заднем сидении расположились все трое их сыновей в выходных костюмах и с нетерпением поджидают выхода жениха и невесты.

- Наконец-то! - Шурик распахивает дверцу машины и делает шаг навстречу.

В это же время, оглянувшись по сторонам, - нет ли кого поблизости? Евгения приподнимает ногу и коленом стукает Толяна пониже спины. От неожиданности он пролетает вперед, и на мгновение его шаг приобретает прежнюю твердость.

- Гестаповка! - бурчит он, оглядываясь на хохочущую Евгению.

- Притворщик!

- У меня поврежден позвоночник! Спроси у врача.

- Не поврежден, а ударен, - поправляет она. - НЕ обнаружено даже смещения позвонков. Хочешь, чтобы тебя жалели? И не надейся!

- Папа, теть Женя! - теребит их Шурик. - Мы же опаздываем. Все уже ждут.

- А куда торопиться? - замечает Евгения, усаживаясь на первое сиденье. - Больно надо, выходить замуж за калеку!

- Да не обращай внимания! - машет Никита. - Забыл, что ли, что они все время так развлекаются!

- А не рано тебе вести машину? - уже серьезно озабочивается Евгения. Может быть, пусть Слава сядет за руль?

- Правда, пап, давай я? - поддерживает её Ярослав.

- Нишкните! - хмыкает Толян, трогая машину с места. - Что же, тебя из загса на руках тоже Ярослав понесет?