Энн Эдвардс - Возвращение к Скарлетт. Дорога в Тару

А на горизонте уже вырисовывалась другая проблема: один из читателей прислал Пегги в подарок куклу «Скарлетт». Пегги, в свою очередь, переправила ее Джинни Моррис в подарок для ее маленькой дочки. В ответ — встревоженное письмо от Джинни: разве Пегги не знает, какие огромные деньги сделали такие кинодеятели, как Уолт Дисней, на коммерческом использовании прав: куклах, часах и «бог знает на чем еще»? Защищены ли права Пегги на подобное использование ее героев? И далее следовал список всевозможных доходов, которые можно извлечь из подобного рода коммерческой деятельности по производству товаров.

Письмо Джинни открыло еще одну область, не затронутую ранее, — прав на использование названия книги и имен ее героев в различных областях деятельности, не связанных непосредственно с кино.

Пегги передала письмо Джинни Стефенсу, а тот, в свою очередь, написал Лэтему письмо юридического характера, обвиняя компанию «Макмиллана» в обмане Маргарет Митчелл как в отношении всех ее прав, так и в отношении Анни Уильямс.

Теперь Пегги хотела, чтобы все смежные права были закреплены за нею, Сэлзник же считал, что эти права она передала ему одновременно с продажей права на экранизацию — хотя, возможно, и не вполне осознавая это. «Макмиллан», таким образом, оказался между молотом и наковальней.

В своем ответном письме к Пегги от 6 октября Лэтем, касаясь этого вопроса, писал, что все в издательстве были в восторге от романа Пегги и старались сделать все возможное для его успеха. «И вот теперь мы зашли в тупик из-за контракта с кинокомпанией. Не знаю, можно ли было избежать этого, будь я там. Из того, что мне сообщил мистер Путнэм, я сделал вывод, что это вовсе не бесспорно; хотя мы и были вашим агентом по заключению этой сделки по продаже романа в кино, на переговорах, тем не менее, вас представлял ваш собственный юрист, который одобрил контракт, подписанный вами».

Конечно, они были правы. Стефенс действительно присутствовал за столом переговоров, но, не будучи знаком с издательской и кинотерминологией, а возможно, и несколько подавленный своим участием в этой «битве гигантов», соответствующей статьи он не оспорил.

Это, однако, не поколебало доверие Пегги к юридическим способностям Стефенса, и он продолжал мужественно сражаться, выступая от ее имени, во всех других схватках с «людьми из кино».

Глава 19

Впервые сообщение о том, что Пегги написала «Унесенных ветром» в сотрудничестве с Джоном, появилось 29 сентября 1936 года в газете «Вашингтон Пост». А началось все с того, что заместитель министра внутренних дел Гэри Слэттери обиделся на «клеветническое использование его семейного имени» в книге, поскольку в отношении одного из персонажей романа — Эмми Слэттери — использовалось определение «белая рвань». «Заместитель министра грозился подать в суд, — говорилось в интервью Слэттери, — но обмен письмами и беседа с молодой атлантской писательницей убедили его в том, что в намерениях автора не было злого умысла».

Пегги никогда даже не слышала о мистере Слэттери, и его нелепая выдумка ужаснула ее, так же, впрочем, как и другое утверждение «Вашингтон Пост»: «Миру она известна как Маргарет Митчелл, но в действительности и прежде всего она жена Джона Марша и по-прежнему готовит завтраки в их небольшой квартирке в Атланте, а он ходит на службу несмотря на то, что они стали богатыми людьми. Атлантцы попытались хоть как-то отметить их успех, а заодно и использовать в интересах города — супруги писали книгу в сотрудничестве более семи лет, — но Марши сохраняют невозмутимость и отклоняют все приглашения».

Дней через пять Пегги пишет Слэттери и просит его заставить газету опубликовать опровержение статьи, в которой утверждается, что муж, якобы, помогал ей писать роман «Унесенные ветром».

«Я настолько была огорчена этой ошибкой, что могла лишь плакать, прочитав вырезку с этой статьей, — писала она. — Столько лет своей жизни я отдала этой книге, такой опасности подвергала свое здоровье и свои глаза — и вот награда: этот роман, видите ли, написала не я! Нет, эту книгу написала я, каждое ее слово. Мой муж не имел к этому отношения.

Во-первых, он не уроженец Джорджии (он родился в Кентукки), а никто, кроме человека, за которым стоят поколения предков, живших в Джорджии, не смог бы написать эту книгу.

Во-вторых, он занимает в своей фирме ответственный пост и очень много работает, а потому редко находит время даже для гольфа, не говоря уже о том, чтобы писать книги».

«На самом деле, — утверждала Пегги, — он никогда даже не читал рукопись целиком до того момента, когда компания «Макмиллана» купила ее». И не потому, объясняет Пегги, что она этого не хотела, а по той простой причине, что книга создавалась не в хронологической последовательности и Джону было бы трудно представить себе общий замысел романа.

«Никакие вознаграждения, которые я могу получить, не смогут компенсировать этой несправедливости, — писала она в заключение. — Более того, подобное утверждение (что книгу писала не она) выставляет меня перед всем миром в ужасном свете: выходит, что я намеренно скрыла участие мужа в работе над книгой. Хотя он и помогал мне лишь в читке и корректуре гранок, когда мои глаза отказались служить мне, а сроки поджимали… Конечно, история эта уже пошла гулять по свету, и она будет мучить меня до конца моих дней, и тем не менее опровержение могло бы немного помочь. Вы понимаете, что на карту поставлена моя профессиональная репутация — репутация, которой был, по существу, нанесен ущерб без всякого к тому повода с моей стороны».

Почему Пегги обратилась с просьбой воздействовать на газету к заместителю министра вместо того, чтобы сделать это самой или с помощью Стефенса, своего адвоката, остается загадкой. В конечном счете «Вашингтон Пост» опубликовала не опровержение, а скорее оправдание своих высказываний, и Пегги так никогда и не удалось раз и навсегда опровергнуть слух, что Джон — один из авторов «Унесенных ветром».

Но и сама она была не совсем справедлива к Джону в своем послании к Слэттери. Да, Джон действительно не читал всю рукопись целиком, от начала до конца, до передачи ее Лэтему, так же, впрочем, как и сама Пегги. Книга писалась частями на протяжении почти десяти лет, и у Пегги была привычка читать Джону отдельные части романа по мере их написания, обсуждать написанное и позволять мужу делать замечания и вносить исправления в рукопись, а в своих первых письмах к Лэтему она ясно и недвусмысленно говорит о том, что именно Джон предложил несколько вариантов первой главы. Сомнительно, чтобы он внес какой-то вклад в создание исторической основы романа или помог Пегги в работе с первоисточниками, но на поддержку он не скупился.

Еще до публикации книги Пегги доверительно говорила Лу Коул, что именно Джон был тем человеком, который заставил ее заняться романом. И именно Джон не позволял ей окончательно забросить эту работу. Пегги сама совершенно откровенно говорила Лэтему, насколько полезной для книги была «нелицеприятная критика Джона в продолжение всего времени работы над ней», но, несмотря на это, отношение Пегги к любым намекам на причастность Джона к созданию романа сильно смахивало на паранойю.

Статья в «Вашингтон Пост» была лживой, возможно, даже клеветнической. Нетрудно, однако, проследить ее корни. Еще со времени работы в «Атланта Джорнэл», у Джона осталось много друзей-журналистов в Вашингтоне. Тайна, окружавшая редакторскую помощь Джона при создании книги, странным образом сочеталась с тем, что многие коллеги и друзья Джона как в Атланте, так и в Вашингтоне, знали о том, что он так или иначе причастен к работе своей жены, и это заставляло их думать, что вклад Джона в создание книги куда больше, чем это было на самом деле. А молчание Пегги лишь усиливало подобные подозрения.

В книге не было никаких признаков соавторства, было лишь посвящение — «Д. Р. М.», и потому людям, склонным к предположениям, могло показаться, что Пегги что-то скрывает.

Вопрос о ее единоличном авторстве нанес непоправимый вред уверенности Пегги в себе. Некоторые считали, что она просто не сумела бы написать такую книгу самостоятельно, да и сама Пегги в письмах к Лу признавалась, что действительно не сделала бы этого без Джона.

Потрясающий успех «Унесенных ветром» возложил на автора обязанности, которые были Пегги не по силам. Ее жизнь была перевернута, как это и предсказывала когда-то Мейбелл, говоря маленькому ребенку о том, что мир каждого человека может взорваться. Но Маргарет все равно оказалась неподготовленной к этому. И теперь не могла не признать, как права была мать, говоря о первостепенной важности образования, которое могло бы помочь ей справиться по крайней мере с частью проблем. Она же не чувствовала себя достаточно образованной, чтобы достойно играть роль литературной знаменитости.