Ксавье Монтепен - Тайные страсти принцессы Джеллы

— Знаешь ли ты, что это такое? — резко спросил Джааль.

— Знамение богини, — смущенно пробормотал Казиль.

— Да, знамение богини! Оно запечатлено на твоей руке в день твоего рождения! Ты — сын богини, ты — собрат сторонников священного дела, и ты обязан повиноваться приказаниям, которые передаются тебе от имени богини. Ты знаешь закон: повиноваться или умереть!

Почувствовав слабость в коленях, Казиль спросил едва внятным голосом:

— Что же мне делать?

— Молчать!

— О чем молчать? Я не понимаю.

— О том, что ты рассказал мне минуту назад. Ты не должен говорить, что первый обнаружил сэра Джона Малькольма.

— Однако…

— Запомни: увидел не ты! — повторил Джааль с сильным ударением. — И кто бы ни потребовал твоего свидетельства: будут ли то лорд Сингльтон с Джорджем Малькольмом или кто другой, — это не твое дело. Ты должен молчать, притворись ничего не видавшим и не слыхавшим. Понимаешь?

— Понимаю.

— Исполнишь приказание богини?

— Исполню.

— Хорошо. Но не забудь, что всякий, кто не повинуется воле богини, будет жестоко страдать и падет мертвым от ее руки.

— Я повинуюсь всесильной воле богини, — отвечал Казиль. А мысленно прибавил: «Они убили моего благодетеля, того, кто спас мне жизнь, но что могу я сделать? Я должен повиноваться воле богини и молчать: дух мой возмущается, сердце трепещет, но я повинуюсь!»

«Опасаться его не стоит, — размышлял Джааль. — Он в наших руках и не посмеет ничего сказать. Слава богине, что я поспел вовремя. Однако кто-то идет».

Послышался шум, дверь отворилась, и в приемную вошел Стоп, камердинер Джорджа Малькольма. Необычайная бледность покрывала его щеки, а к носу он прижимал белый платок.

VII. НЕПРИЯТНОЕ ПРИКЛЮЧЕНИЕ СТОПА

— Что с вами, мистер Стоп? — воскликнул Казиль.

Нос Стопа выглядел весьма странно: он увеличился почти вдвое и принял темно-багровый оттенок.

— Приветствую тебя, маленький индус! — ответил Стоп. — Мне очень приятно тебя видеть, потому что ты добрый мальчик, хотя твою проклятую родину я готов послать в самый ад и думаю, это был бы не самый лучший подарок его обитателям.

— Неужели вы так ненавидите Индию, мистер Стоп?

— Более чем когда-либо.

— Но это потому, что вы к ней еще не привыкли.

Стоп чуть не подпрыгнул от негодования:

— Привыкнуть! Скажи, ради бога, можно ли к ней привыкнуть? Чем больше я живу здесь, тем больше убеждаюсь в своей правоте. Вот убили отца моего молодого хозяина. Кто заварил эту кашу? Ведется уголовное следствие! Нам не дают ни минуты покоя: ни напиться чаю, ни съесть ростбиф, ни посмаковать эля или портера. Но это еще не все! Знаешь ли ты, мальчуган, что я нашел сегодня у себя в постели, ложась спать после двух бессонных ночей?

— Что же вы нашли, мистер Стоп?

— Змею толщиной в руку и гораздо длиннее ужа. Со змеей я, в общем-то, справился, я убил ее! А после этого надеялся спокойно заснуть. Так нет же, не тут-то было! Едва занялась утренняя заря, как появились отвратительные крылатые животные, которые подвергли осаде мой нос. После этого он пришел в самое плачевное состояние, в котором ты видишь его сейчас! Ну как я могу относиться к этим вредоносным гадам, не пожелавшим оказать ни малейшего уважения носу английского подданного?

— Действительно, они порядочно отделали ваш нос, мистер Стоп, — заметил Казиль. — Но вот, к счастью, идет доктор, и я надеюсь, что он вас вылечит.

В этот момент в приемную губернатора вошел Анатоль Дьедоннэ, доктор, с которым мы уже познакомились.

— Ах, доктор, слава богу! — с радостью воскликнул Стоп.

— В чем дело? — живо спросил доктор. — Расскажите обо всем, не теряя времени, если нужна помощь!

— Да, доктор, нужна, и очень срочная, — ответил Стоп.

— Сейчас мы посмотрим. Где больной?

— Это я, доктор.

— Вы?! Что же случилось с вами? На вид вы очень бодры и кажетесь совершенно здоровым.

— Ах, доктор, — произнес чуть не плача Стоп, — вы не скажете этого, осмотрев мой нос.

Доктор, надев очки, приблизился к Стопу.

— Черт возьми! — воскликнул он после осмотра. — Вас сильно отделали. В настоящий момент любой натуралист причислит вас к классу хоботовых. Ваше лицо теперь украшено не носом, а хоботом.

— Что делать? — с глубоким смущением проговорил Стоп.

Дьедоннэ продолжал:

— Вы пострадали от мух?

— Да, доктор. Так это не опасно?

— Точно сказать не могу.

— Почему?

— В этой стране, и влажной, и знойной по климату, множество мух разной величины. Некоторые из них очень ядовиты.

— Ядовиты! — с ужасом вскричал Стоп. — Помилуй меня Господь!

— Что поделаешь, друг мой! К несчастью, факты неопровержимы, и для того чтобы вы знали подлинное положение дел, добавлю: укусы большинства из них смертельны.

Как мы уже заметили, Стоп был бледен, а услышав замечание доктора, замер.

— Так, значит, моя жизнь в опасности?

— Все может быть, хотя точно утверждать не берусь.

Стоп был ни жив ни мертв.

— Ах, доктор, спасите меня, — воскликнул он. — Какое же необходимо лечение? Только бы не резать!

— Именно резать…

— Как? Вы думаете резать мне нос? Нет, нет, никогда!

— Ведь это необходимо для исцеления, — со смехом сказал Казиль.

Стоп открыл было рот, чтобы ответить, как растворилась дверь и вошедший лакей объявил, что лорд Сингльтон прибыл и вызывает к себе доктора Дьедоннэ.

Войдя в кабинет, Дьедоннэ поклонился губернатору, а затем братьям Малькольмам — они уже были у него.

— Как хорошо, что вы здесь, доктор.

— Я к вашим услугам, милорд.

— Вы освидетельствовали тело убитого?

— Да, милорд.

Губернатор обратился к Джорджу:

— А вы, сэр Джордж, были при этом?

— У меня не хватило духу, милорд. Мне казалось, что я схожу с ума…

Джорджа нельзя было узнать, так сильно он изменился. Восковая бледность проступила на его лице, а под глазами появились темно-синие круги, признак горя и отчаяния.

— Не поддавайтесь скорби, сэр Джордж, — сказал лорд Сингльтон, — поборите ее твердостью.

— Я буду тверд, — ответил молодой человек, поднимая голову. — Благодарение Создателю, моя энергия возвращается ко мне.

— Скажите, что вам удалось установить? — обратился снова губернатор к доктору.

— Наш достойный друг, сэр Джон Малькольм, умер внезапно, как бы пораженный стремительным ударом молнии, потому что кинжал вонзился прямо в сердце.

— Можно ли сделать вывод, что, перед тем как быть убитым, Джон Малькольм оказывал сопротивление?

— Ничего подобного предположить нельзя. На теле убитого нет следов какого-либо насилия.

— Каким оружием было совершено убийство?

— Я считаю, что орудием убийства послужил индийский кинжал.

— И вы не ошибаетесь, — заметил Джордж, вынимая кинжал и передавая его доктору. — Вот оружие, которым был убит мой отец.

Дьедоннэ взял кинжал и начал рассматривать его острие в увеличительное стекло.

— Я так и думал: чтобы смерть наступила наверняка, лезвие кинжала, видимо, было отравлено.

— Низкие убийцы, — прошептал Эдуард.

Лорд Сингльтон долго рассматривал кинжал, потом сказал:

— На клинке индийские буквы. Кажется, они мне знакомы.

Спустя минуту он прибавил:

— Это имя богини Бовани.

Услышав это, Джордж вздрогнул.

VIII. ОДИН ИЗ АКТОВ ДРАМЫ

— Бовани, Бовани! — повторил Джордж. — Богиня смерти и мщения.

— Совершенно верно, — подтвердил лорд Сингльтон.

— Нет никаких сомнений в том, что отец пал от руки индусов.

— Не торопитесь делать поспешных заключений, сэр Джордж, — заметил губернатор.

— Вы считаете, что я ошибаюсь, милорд?

— Ничего подобного… Но разве кинжал с вырезанным именем богини Бовани не мог оказаться в руках европейца?

Эдуард не дал брату ответить и возмутился:

— Как европейца? А это сборище на кладбище слонов?

— Я пока ни в чем не убежден, — возразил лорд Сингльтон. — Я так же, как и вы, пытаюсь рассуждать и искать.

— Вы сами говорили мне, милорд, — сказал Джордж, — что отца любили и уважали.

— Его уважали и любили не только в Бенаресе, но и во всех провинциях Индии, где только было известно его имя, — добавил Эдуард.

— Были ли у отца враги, милорд? — спросил Джордж.

— Ответить на этот вопрос очень трудно, но я лично не знал ни одного человека, который был бы его врагом.

— Убийцы ничего не взяли, за исключением бумаг, — продолжал Джордж, — часы и кошелек остались у отца. Значит, не корысть явилась причиной убийства.

— Да, — ответил Сингльтон, — я теряюсь в догадках.

После некоторого молчания Джордж опять обратился к губернатору: