Дж. Уорд - Возлюбленный мой

Грега вообще сложно было шокировать. Но впервые в жизни, он не знал, что сказать.

Откуда незнакомец все знал?

И Господи, Грег ненавидел саму мысль о том, что Холли спала с кем-то еще... но она произнесла его имя?

– А теперь помаши мне ручкой, – Рэтбун поднял свою и помахал ею как ребенок. – Я обещаю оставить твою женщину в покое только в том случае, если ты перестанешь ее игнорировать. А теперь уходи, пока-пока.

Не контролируя свои движения, повинуясь странному рефлексу, Грег поднял руку и слабо помахал, прежде чем повернуться к незнакомцу спиной и направиться к двери.

Господи, как же раскалывалась голова. Боже... проклятье... почему... где…

Мысли стопорились, словно залипшая коробка передач.

Вниз на второй этаж. В свою комнату.

Сняв с себя одежду и нырнув в постель в одних боксерах, он пристроил свою больную голову на подушку рядом с Холли, притянул ее к себе и попытался вспомнить...

Он должен был что-то сделать. Что-то, что…

Третий этаж. Он должен был подняться на третий этаж. Он должен был выяснить, что там…

Боль с новой силой пронзила мозг, похоронив не только импульс пойти куда-то, но и сам интерес к тому, что крылось там, на чердаке.

Он закрыл глаза, и ему привиделось нечто странное – незнакомец-иностранец со знакомым лицом... но потом он чертовски быстро вырубился, и ничто уже не имело значение.

Глава 43

Проникнуть в особняк по соседству не составило никакого труда.

Проверив, нет ли в доме признаков активности, даже малейшего движения, Дариус объявил Торменту, что теперь они собираются проникнуть внутрь... и они сделали это. Дематериализовавшись из лесной полосы, что разделяла два имения, они вновь приняли форму рядом с кухонным крылом, после чего просто зашли в дом через толстую дверь с деревянным каркасом.

На самом деле, самым главным препятствием при нарушении границ сего владения было их собственное чувство страха.

С каждым шагом и каждым вздохом, Дариус был вынужден заставлять себя двигаться вперед, его инстинкты кричали, что он был не в том месте. И, тем не менее, он продолжал идти. Иного выхода у него не было, и даже если дочери Сампсона здесь  нет, по причине отсутствия других вариантов, он должен был сделать хоть что-то, иначе просто сойдет с ума.

– Похоже на дом с привидениями, – пробормотал Тормент, когда они оба осмотрели общую комнату для прислуги.

Дариус кивнул. – Помни, большинство призраков живет исключительно в голове, а не витает под крышей с себе подобными. Пошли, нам надо найти подземные покои. Если люди схватили ее, то они держат ее под землей.

Когда они молча прошли мимо массивного кухонного очага и висевшего на крюках вяленого мяса, стало окончательно ясно, что дом принадлежал человеку. Вокруг царила тишина, в отличие от вампирского дома, где в этот час шла бы активная подготовка к Последней Трапезе.

Увы, то, что этот дом принадлежал другой расе, не отрицало тот факт, что женщина не здесь, а возможно, даже подтверждало его. И хотя вампиры точно знали о существовании людей, люди, в свою очередь, владели только мифами, что в изобилии рождались на периферии человеческой культуры. Именно поэтому существа с клыками так легко приживались рядом. Конечно, время от времени случались неизбежные, хоть и непреднамеренные контакты между теми, кто желал остаться в тени, и теми, кто слишком любопытствовал, и эти редкие столкновения и объясняли жуткие истории и фантастические выдумки людей о «бин-сидхах[83]», «ведьмах», «призраках» и «кровопийцах».  Человеческий разум, казалось, страдал от сокрушительной необходимости выдумывать, не владея конкретными доказательствами. Что было объяснимо, учитывая самовлюбленное восприятие своей расы и ее места в этом мире: все, что не вписывалось в приемлемые рамки, сразу относилось к разряду сверхъестественного, даже если это означало создание «паранормальных»​​элементов.

Невероятная удача для этого богатого дома – захватить вещественное доказательство таких эфемерных суеверий.

Особенно столь красивое, беззащитное доказательство.

Ничто не говорило о том, чем были заняты хозяева в последнее время. Какими странностями обладали их соседи. Какие расовые различия были ненамеренно выставлены на показ благодаря братскому соседству этих двух поместий.

Дариус выругался на выдохе, думая, о том, что именно по этой причине вампиры не должны жить в непосредственной близи с людьми. Раздельное существование было лучшим вариантом. Отдельное общинное проживание.

Вместе с Торментом они проверили первый этаж, дематериализуясь из комнаты в комнату, словно тени отбрасываемые в лунном свете, беззвучно и бестелесно минуя резную мебель и гобелены.

Кое-что вызывало у них беспокойство и служило причиной, по которой они не стали передвигаться по каменному полу пешком. Спящие собаки. Во многих домах они содержались в качестве охранников, и такое осложнение вампирам было абсолютно ни к чему. Оставалась надежда, что если у этой семьи и были собаки, то они давно спали, свернувшись клубком, у подножья хозяйской кровати.

И что это касалось и личной охраны.

Тем не менее, удача была на их стороне. Никаких собак. Никакой охраны. По крайней мере, они ничего подобного не увидели, не услышали и не почувствовали – и вот они добрались до прохода, что вел в погреб.

Они достали свечи и подожгли фитили, пламя мерцало, пока они торопились по небрежно отделанным, неотесанным ступенькам, мимо неровных стен, которые, казалось, говорили о том, что сама семья никогда не спускалась сюда – только слуги.

Еще одно доказательство, что здесь жили не вампиры. У тех в домах подземные помещения были самыми шикарными.

На самом низком уровне, камень под ногами сменила утрамбованная земля, и воздух потяжелел от холодной сырости. По мере того, как они продвигались вглубь, они обнаружили кладовые, заполненные бочками с вином и медом, лари с соленым мясом и корзины с картофелем и луком.

В дальнем конце, Дариус предполагал найти вторую лестницу, по которой они могли бы подняться обратно на поверхность. Вместо этого, они просто пришли к самому краю подземного зала. Никакой двери. Просто стена.

Он осмотрелся в поисках следов на земле или трещин между камнями, что указали бы на скрытые панели или секции. Ничего.