Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП)

– Пригласи Миллера на обед, – приказывает она, пока я надеваю свою джинсовку. Она листает страницы своего ежедневника и морщинистым пальцем пробегает по датам. – Я могу сегодня, но не могу завтра или в среду. Сегодня мало времени для приготовления чего-то вкусного, но у меня есть время съездить в Харродс. Или можно было бы в субботу… ой нет, никак. У меня чаепитие с пирожными.

– У Миллера интервью сегодня вечером.

Ее старые ярко-синие глаза шокировано распахиваются:

– Интервью?

– Да, о новом баре, который он открыл.

– Миллер владеет баром? Это ж надо! – она захлопывает свой ежедневник. – Ты хочешь сказать, он будет в газете?

– Да, – я перекидываю через плечо сумку. – Он заберет меня с работы, так что на чай я не приду.

– Как здорово! Что насчет субботы? Я могу изменить свое расписание, – меня поражает то, насколько бабушкина жизнь разнообразнее моей… или так было до недавнего времени.

– Я спрошу, – обхожу ее и открываю входную дверь.

– Позвони ему сейчас.

Я разворачиваюсь, хмурясь:

– Мы с ним увидимся чуть позже.

– Нет, нет, – она указывает на мою сумку. – Мне нужно знать сейчас. Я же должна буду пойти за покупками и еще позвонить в центр культуры, чтобы перенести чаепитие. Я ведь не могу просто присоединиться к вам с Миллером.

Смеюсь про себя:

– Тогда давай устроим обед на следующей неделе, – предлагаю я, быстро решая проблему.

Бабуля надувает свои старые, тонкие губы.

– Звони! – она настаивает, вынуждая меня рыться в сумке в поисках телефона. Я не могу винить ее за такое возбуждение, не тогда, когда мы с Миллером, кажется, оказались на одной странице.

– Ладно, – уступаю под ее пристальным взглядом, набирая Миллера.

Он быстро отвечает:

– Миллер Харт, – говорит он отстраненно и официально.

Я хмурюсь:

– Мой номер у тебя забит?

– Конечно.

– Тогда, почему ты отвечаешь так, будто не знаешь, кто это?

– Привычка.

Я качаю головой и смотрю на бабулю, видя, как она тоже хмурится:

– Ты свободен в субботу вечером? – спрашиваю, чувствуя себя безумно неловко под наблюдением Нан. В такие же моменты, как сейчас, когда он сдержан и краток, пренебрегая тем нежным мужчиной, которого вижу, когда он не в костюме и располагает мной для себя.

– Ты просишь меня о свидании? – спрашивает он, и я слышу нотку веселья в его голосе.

– Нет, моя бабушка. Она хочет, чтобы ты еще раз пришел к нам на обед, – чувствую себя девочкой-подростком.

– С удовольствием, – говорит он. – Я принесу свои булки.

Не могу сдержать взрыв смеха, который срывается с губ, отчего Нан кажется обиженной.

– Нан это понравится.

– А кому нет? – спрашивает он игриво. – Увидимся после работы, сладкая девочка.

Я разъединяюсь и, оставив обиженную Нан в коридоре, не спеша иду по дорожке от дома.

– Ну? – кричит она, выходя следом за мной.

– У тебя будет свидание.

– Что такого смешного было?

– Миллер принесет свои булочки! – кричу в ответ.

– Но я собиралась приготовить свой ананасовый пирог-перевертыш!

Смеюсь про себя, всю дорогу до работы.

– Ты, возможно, понадобишься мне вечером в воскресенье, Ливи, – говорит Дэл в конце моей смены. – Как думаешь, сможешь меня выручить? Большое событие. Мне нужно как можно больше рук.

– Конечно.

– Сильвия? – спрашивает он, кивая в ее сторону, когда она, гримасничая, направляется в выходу из бистро. Она покачивается на своих байкерских ботинках и приторно улыбается.

– Нет, – говорит она просто.

Наш босс уходит, бормоча себе под нос что–то о «помощи в эти дни», тогда как Пол смеется, и я пытаюсь сдерживаться.

– Итак, – говорит Сильвия, как только Пол прощается вслед за боссом. – Надеюсь, причиной твоего хорошего настроения стал вполне ожидаемо хороший вечер пятницы с мистером Больше глаза.

Я гримасничаю:

– Он был милым.

– И это все? – спрашивает она недоверчиво.

– Да.

– Черт побери, Ливи. Если ты хочешь отхватить приличного парня, стоит быть более оптимистичной, – она смотрит на меня, а я делаю все, чтобы избежать ее взгляда. – Так что сделало тебя такой жизнерадостной?

– Думаю, ты и так уже знаешь, – я не смотрю на нее, но знаю, что она только что недовольно закатила глаза и беспокойно вдохнула. – Миллер забирает меня, – говорю, выглядывая на дорогу. – Он будет здесь с минуты на минуту.

– Ладно, – говорит она коротко и резко. – Не уверена…

– Сильвия, – замолкаю и поворачиваюсь, осторожно беря ее за руку. – Я ценю твою заботу, но, пожалуйста, не пытайся отговорить меня от встреч с ним.

– Просто…

– Такая милая девушка, как я?

Оно улыбается болезненно:

– Ты слишком милая. Это меня и беспокоит.

– Все верно, Сильвия. Я не могу уйти. Если бы ты жила моей жизнью, ты бы, возможно, поняла, ради чего это.

Вижу, как ее лицо становится задумчивым в попытке понять мои слова.

– Что «это»?

– Шанс для меня почувствовать себя живой, – признаю я. – Он шанс для меня жить и чувствовать.

Она медленно кивает и тянется, целуя меня в щеку, а потом обнимает.

– Я здесь, – говорит она просто. – Надеюсь, он все, чего ты хочешь и в чем нуждаешься.

– Я знаю, так и есть, – я делаю глубокий вдох и освобождаюсь из объятий Сильвии. – Он здесь, – я оставляю Сильвию и иду к черному Мерседесу, сажусь и быстро машу рукой. Она машет мне в ответ, не спеша отступая.

– Добрый вечер, Оливия Тейлор.

– Добрый вечер, Миллер Харт, – говорю я и пристегиваю ремень безопасности, улыбаясь, услышав мелодию «Gypsy Woman14» в исполнении Crystal Waters. – Хорошо провел день?

Он вливается в поток машин:

– У меня был очень занятой день. А ты?

– Много дел.

– Голодна? – он смотрит на меня со спокойным равнодушным выражением лица.

– Немножко, – отвечаю, чувствуя легкий озноб от кондиционера в машине. Гляда на приборную панель, замечаю множество огоньков и циферблатов. Два окошка температуры и циферблат рядом с каждым, оба показывают шестнадцать градусов. – Зачем две температурных панели?

– Одна с пассажирской стороны, вторая с водительской, – он неотрывно следит за дорогой.

– Значит, ты можешь установить две разные температуры?

– Да.

– Так, что с моей стороны будет двадцать градусов, а с твоей шестнадцать?

– Да.

Тянусь вперед с мыслью о том, что это до абсурдного глупое присобление, и переключаю один из регуляторов, устанавливая со своей стороны температуру в двадцать градусов.