Люби меня

– Из моего ты уже выдернула чеку…

Таким уязвимым я его еще не видела.

– Я нечаянно… Прости…

– Смотри уже…

Лбы не рассоединяем – за счет друг друга держимся. Опускаем взгляды вниз и замираем. Надрывно дышим, пока я неторопливо исследую член.

Пальцами по крупной, разбухшей и покрасневшей от желания головке. Пальцами по узкой щелочке в ней. Пальцами по натянутой уздечке крайней плоти. Пальцами по бархатной кожице. Пальцами по пульсирующим венам ствола. Пальцами по паху. Пальцами по яичкам.

Вроде знала, как все это должно выглядеть, но все равно шокирована. В хорошем смысле, конечно. Это восторг. Неумолимая тяга. Безумное возбуждение.

– У тебя… Эм-м… Твое достоинство темнее, чем остальная кожа… Хотя и кожа смуглая… Это потому что у тебя болгарские корни? Не у всех ведь так?

– Мое достоинство? – сипит Сашка, ненадолго перехватывая мой взгляд. Мешает созерцанию, но вместе с тем именно его внимание обостряет все мои впечатления. – Темнее, да, – напирая, опрокидывает меня на спину. Едва успеваю отгородиться ногами. – Я – темный. Внутри еще чернее. Боишься? Нет?

– Нет.

Георгиев выгибает бровь. Наверное, что-то определенное видит в моих глазах. Мне трудно самой осознавать, что выражаю.

– Нет? – на миг кажется, что насмехается. – Ноги зачем выставила? Раздвигай.

Мне с ним тягаться, конечно, трудно. Одно слово – и я теряюсь.

– Ну… Немного боюсь… Совсем чуть-чуть…

Саша сощуривается. Наклоняясь, касается носом моей щеки и… Тянет меня, будто дурь какую-то.

И снова в глаза смотрит.

– Ты сказала, что любишь меня.

Интонаций, с которыми сказана эта фраза, я понять не могу. Вопрос ли это? Напоминание? Упрек?

– Да…

– Повтори.

– Мм-м… Я люблю тебя.

По мере того, как эти звуки покидают мой рот, Сашины глаза расширяются. А внутри них и зрачки расплываются. Безудержно и ослепляюще в них что-то взрывается.

А потом… Он силой раздвигает мои колени. Ну, не совсем силой… Я сопротивляюсь не слишком бойко. Просто не понимаю, хочу этого или не хочу. Ерзая, поддаюсь его нетерпеливым ладоням. Упираюсь пятками в металлические края шезлонга. Судорожно сжимаю бугрящиеся мускулами плечи.

Глаза в глаза.

И вдруг… Сашин член прямо там.

Чека из сердца. Чувства навынос.

Ослепленная вспышкой первого разрывного удовольствия, дергаюсь и пытаюсь продвинуться вверх. Но Саша ловит и прижимает так крепко, что за раз выбивает дыхание.

Тесно до удушья. Жарко до плывущей по полыхающей коже влаги. Волнительно до конвульсий.

– О, Боже… Боже… Кажется, я сейчас умру… – выдаю какие-то глупости.

Георгиев же то ли стонет, то ли хрипит. Но высвободиться мне не позволяет.

– Не бойся. Вставлять не буду сегодня. Привыкай.

Привыкать? А выбора у меня нет. Он начинает тереться членом между моих половых губ, и меня неожиданно и стремительно захлестывает такой бурей блаженства, что посмей Саша вдруг остановиться, я бы сама его изнасиловала.

Раз, два, три… И я развратно синхронизую его движения.

Мне нужно сильнее. Мне нужно быстрее. Мне нужно в меня.

Боже, я хочу его в свое влагалище. Там, где разбухает отчаянное желание сжимать мужскую плоть.

Но член Саши гуляет только снаружи, как он и обещал.

Он заставляет мою промежность адски гореть. Он заставляет ее бешено течь. Он заставляет ее остро пульсировать.

Натужно дышим. Очень странные звуки издаем. Что-то хрипим, что-то кричим, что-то по слогам выталкиваем.

Шезлонг пружинит под нашей возней, напоминая детскую качалку. Скрип нарастает. И даже это, черт возьми, так возбуждает.

Я то летаю, то задыхаюсь… Я еще не уверена, что не умру. Но уже люблю секс.

И уже его боюсь.

Если сейчас такие ощущения… Куда больше?!

– И снова… И снова… И снова… Не останавливайся… Боже, пожалуйста, Саша… Пожалуйста, двигайся так… Да-да, так… Так… Люби… Трахай…

– Соня… – Георгиев цепенеет. – Блядь… Твою мать…

– Нет-нет-нет… Не тормози…

И он продолжает. Боже, как он продолжает!

Небо над головой то отдаляется, то приближается, то вовсе куда-то исчезает. А когда нависает будто бы прямо над нами, усиливая во сто крат давление, которое на меня оказывает Саша, количество звезд увеличивается. С такой сумасшедшей скоростью, что кажется, темное полотно попросту не выдержит такого веса и рухнет на нас. Но мне плевать. На все, что будет потом, плевать. Важен лишь этот момент.

Запахи, ощущения, звуки, эмоции, чувства… Одуряющая любовная близость.

– Боже… Боже… – ору я, когда удовольствие внутри меня усиливается и принимается яростно пульсировать.