Шахразада - Любовь Хасана из Басры

Прижавшись губами к влажному шелку его груди, Айна слабо улыбнулась, радуясь, что она сумела вызвать такой прилив страсти у этого удивительного юноши, который сейчас обмяк и рухнул на нее, уткнувшись лицом в разгоряченную кожу ее шеи.

Прошло немало безмятежных, чудесных минут, прежде чем он отстранился от ее расслабленного тела и перекатился на спину с удовлетворенным вздохом.

Айна в истоме пробормотала что-то и лениво придвинулась к нему. Это были минуты невыразимого блаженства: солнце согревало ее нагое тело, ветерок ласкал кожу, она утопала в запахе Хасана, а душу переполняли ошеломляющая нежность и наслаждение близостью. Если бы только они могли не расставаться!

– О Аллах, как прекрасна человеческая любовь! – Наконец у Хасана появились силы произнести хоть слово.

Макама пятая

– Хасан! Хасан! Проснись!

– Мехмет, что случилось? – Голос Хасана был хриплым, а слова еле давались ему. Он все еще пребывал там – в незнакомом месте у запруды, в нежных объятиях красавицы, имени которой, как ни пытался, вспомнить не мог. Но прекрасно помнил то наслаждение, какое испытал, какое даровал и каким любовался.

– Просыпайся, соня! Утро грозит вот-вот превратиться в полдень! Тебя не было на разминке, ты не появился и на занятиях по истории. Наставники не на шутку взволнованы.

– Да я просто проспал, Мехмет! Но мне снился такой сон… Представь…

– По дороге расскажешь! К учителю прибыл караван из страны Мероэ, и мы все нужны, чтобы снять с верблюдов огромные ящики…

– Из страны Мероэ, говоришь? Но она же пропала в песках много веков назад. Говорили, что даже следы ее богов стерлись с лика земли неведомо когда…

– Глупец! Ну как же она могла исчезнуть с лика земли, если сейчас ее правитель прислал огромный и щедрый дар мудрому Георгию?

– Как странно… Дар исчезнувшей страны… Наш учитель, должно быть, живет много столетий. Или ему покорилось время так же, как покоряемся мы, его ученики…

– Повторяю тебе, упрямый осел: правитель страны Мероэ, который некогда тоже учился здесь, прислал дар нашему наставнику, мудрому Георгию! И скажи на милость, как же это могло случиться, если даже следы страны, как ты говоришь, давно уже стерлись с лика земли?

– Ох, Мехмет, не кричи так! Я не знаю, как такое могло случиться. И не хочу сейчас думать об этом, поверь. Я хотел рассказать тебе свой сон… Представь…

– А я тебе уже говорил – нас ждут! У трактира Арутюна погибают под неслыханной тяжестью ящиков и сундуков верблюды каравана, а ты твердишь мне о своем необыкновенном сне… Пойдем же!

Мехмет, конечно, слегка сгустил краски – верблюды, да хранит Аллах своей милостью каждого их них, а заодно и предводителя каравана, и содержателя караванных троп, вовсе не погибали под неслыханной тяжестью ящиков. Ведь донесли же они свою поклажу сюда, высоко в горы. Но поторопиться юношам вовсе не мешало – ящики действительно следовало аккуратно спустить на землю и донести от трактира весельчака Арутюна до поместья Георгия. Сколь бы ни были сильны ученики мудреца, но еще две пары рук лишними вовсе не были.

Мехмет оказался прав – поклажа действительно была необыкновенно тяжела. Учитель забрал толстенную связку писем, а ящики и сундуки потащили воспитанники – ибо не гнуть же спину мудрецу, если это легко может сделать юный силач.

– Похоже, Мехмет, мы с тобой тащили ящик с камнями…

– Должно быть, так, – ответил Хасану его друг после того, как их часть поклажи нашла свое место на полу в библиотеке.

Подопечные Георгия с любопытством посматривали на огромные, покрытые серой пылью дары из далекой страны, но не решались взять в руки молоток или зубило, чтобы узнать, что же таится под серо-коричневыми досками, из которых были сбиты ящики. Они переговаривались вполголоса, и потому в библиотеке стоял ровный гул.

– Ну что же вы? – раздался от двери голос Георгия. – Неужели вам не интересно, чем же решил вознаградить школу мой давний ученик?

– Он вознаградил тебя тем, что по дороге успело превратиться в камень… – пробурчал кто-то из юношей за спиной Хасана.

– Быть может и так, – кивнул Георгий. – Тогда тем более следует вскрыть эти ящики как можно скорее. Даже если это просто камни, которыми давно уже пора замостить дорогу к мельнице у реки.

– Камни для дороги… О Аллах, всего лишь камни для дороги…

– Не бурчи, Хасан! Лучше помоги мне.

Под ударами тяжелых молотков с ящиков слетели крышки, и взорам учеников мудреца предстали огромные тюки из серой мешковины.

– А теперь, должно быть, нам понадобится нож… – пробормотал Мехмет.

– Должно быть, так.

С трудом острое лезвие резало толстые нити, из которых были сплетены пелены. Из дыр сразу же полезла солома, и вот наконец, когда и солома и мешковина упали на пол, взорам удивленных учеников открылись изумительной красоты статуи из белого камня.

– О Аллах милосердный, какая красота! – прошептал Хасан, не в силах оторвать глаз от сверкающей белизны изваяний.

– Да, мой друг, они прекрасны. Удивительна работа мастеров, но еще более удивительна история этих статуй. Выйдем же из темноты библиотеки, и я расскажу вам о том, кто и когда изваял их.

Полтора десятка юношей уселись кружком на мягкой траве, и Георгий начал рассказ.

– Некогда жил на прекрасной земле сильный и могучий народ, который эллины называли атлантами. Сами же они себя звали лишь «великими», ибо считали, что они собрали, узнали и изобрели все тайны мира, все знания и все законы. И лишь они, как сами считали, достойны имени прародителей человечества и открывателей и хранителей всех истин.

– Какая глупая гордость… – прошептал кто-то из слушателей Георгия.

– Ну, не будем столь прямолинейны в суждениях. Ибо это чистая правда: именно атланты овладели многими из наук, которыми мы овладеваем лишь сейчас. Ибо они научились плавить металлы и прясть нити, изобрели колесо и бумагу… Во всяком случае, так говорят легенды мира. Со временем стали атланты – ты прав, ученик, – глупы и нелюбопытны. Они решили, что все знания мира ими раскрыты, все тайны изведаны и все искусства покорены. И тогда начался в истории этого народа, живущего посреди океана на изумительном зеленом острове, долгий период собирания, накопления этих самых наук, загадок и тайн. Сколько тысячелетий он продолжался, не ведомо никому. Быть может, длится он и сейчас… Безумием стало не только то, что атланты решили не просто копить и собирать тайны и красоту мира, – они захотели весь мир классифицировать, решились все чудеса поставить на полку и украсить этикеткой. Увы, множество прекрасных произведений искусства, великих книг, странных изобретений сочли они тогда достойным лишь выбросить на свалку. А свалкой эти надменные люди считали весь остальной мир. И тогда множество странных железных кораблей, управляемых не ветром или веслом, а неведомой силой, стали привозить в Ливию и Кемет, в землю франков и Элладу прекрасные статуи и рукописные книги, свитки и сосуды с удивительным содержимым, а то и без содержимого, но со странными устройствами внутри…