Ида Кайзер - Возможная Жизнь

-Кто он? Кто он такой, чтобы скрывать ее от нас?! Чтобы он не значил для тебя, его не было! Ни тогда, когда ты узнала о беременности, ни тогда, когда пыталась сохранить ее! Это я! Я сражался с Эвелин. Я был все время рядом и принимал роды. Это я пытался защитить вас от тех… – и вновь воспоминания затягивают меня в водоворот и сводят с ума. Как в  замкнутом круге.

Падая на колени, я уже не понимаю, ни кто я, ни что вокруг меня.

-Из-за того, что ты потеряла ее, я чуть не лишился еще и тебя, Габи – у меня не осталось больше сил. – Когда я узнал, что тебя еле откачали… Ты ведь понимаешь, что я последовал бы за тобой? Ты была единственной причиной, почему я выдержал все это и продолжил жить.

Опустившись, так же как и я на колени, Габи прижалась ко мне.

-Ты спас меня Лео. Всегда спасал.

-Почему он не сказал?

-Потому что Адам знал. Он охотился за ней, как и за ним. Но тогда у него не было достаточно сил, чтобы противостоять ему.

-Знал?

-Лео – взяв мое лицо в свои руки, она поцеловала каждый мой глаз, а затем прислонилась губами к моим губам. – Я должна идти. Прямо сейчас. Но я не могла сделать этого, пока не скажу тебе.

-Скажешь что?

-Скажу, что не оставляю тебя – она улыбнулась мне той улыбкой, которая значила, что все будет хорошо. – Не пройдет и месяца, как я вернусь за тобой. Теперь нечего бояться. Ты под защитой Николаса, и поэтому Адам не посмеет тронуть тебя.

-Я ничего не понимаю.

-Просто дай мне три недели. Я прошу только три недели. За это время разберись со всеми своими делами. Навести мать. Поговори уже с ней. Ваша ссора из-за меня не имеет смысла, и ты знаешь это. А потом я приеду, и мы будем все вместе. С нашей девочкой – потерев свой нос об мой, она встает на ноги и тянет меня за собой. 

-Ты простила его? – я не могу в конце не спросить об этом.

-Ты должен понимать только одно – холодеет в мгновение она. – Все, что ты дал мне. Все те счастливые моменты – я не забуду их. Но это была лишь пародия на "возможную жизнь", Лео. Мне было хорошо, но я всегда выберу реальность, даже наполненную страданиями и болью, если только в ней будет он – последние сказанные ею слова в тот день я помнил и через много лет. Особенно, когда шесть лет спустя она вновь пыталась убить себя.