Мой падший ангел (СИ) - Алешкина Ольга

Толкнула тяжелую дверь, вошла. Стены прикрыли светлыми панелями, а старую щербатую плитку на полу не удосужились сменить. Стук моих шпилек гулко отсчитывал каждый шаг, разносясь эхом по холлу. Я замешкалась, хоть и предполагала где находится искомый кабинет, и завертела головой. Такое чудо, как камеры наблюдения теперь всюду, даже искать не стану, уверена и здесь имеются.    

— Здравствуйте, — раздалось из примыкающего коридора. Девушка приглашающе помахала мне рукой и осталась стоять у распахнутой двери. Я подошла, она улыбнулась и посторонилась: — Прошу.

Приемная потерпела значительные изменения, я окинула её беглым взглядом, до того, как девушка распахнула передо мной следующую дверь:

— Сюда, вас уже ждут.

Ярослав и хозяин кабинета успели познакомиться и вели беседу под кофеек. Брух, а это был он, в интернете нашлись его снимки, встал и с интересом меня рассматривал.

— Знакомьтесь, Лапина Аглая Константиновна, — поднялся следом Ярослав. Указал на меня широким жестом и добавил: — Учредитель, тридцать один процент акций. Пардон, тридцать один целый и два десятых процента.

На два десятых он щелкнул пальцами, будто они всё и решали. Кривляться ему, судя по всему, ещё не наскучило.

— Брух Герман Валентинович, собственно… в вашем распоряжении, — замялся хозяин кабинета, метнулся ко мне и протянул руку. Слава богам к моей прикладываться не стал, обменялись легким рукопожатием. Он улыбнулся, едва приподняв уголки губ, и смущаясь произнес: — Должен заметить, вы, Аглая Константиновна, исключительной красоты женщина.

— Спасибо, — скромно покивала я и повертела головой, подыскивая себе место. Стоять посреди кабинета бессмысленно. Герман истолковал мои ужимки правильно и засуетился:

— Присаживайтесь, прошу. Диван или вот кресло, где вам будем удобнее.

Я выбрала кресло. На диване, сложив ногу на ногу и раскинув по спинке руки, уже восседал Ярослав, отдельное кресло предпочтительней. Брух занял своё рабочее место, за столом, девушка дождалась, когда все расселись, справилась у меня о напитке и вышла.

Кофе мне принесли незамедлительно, а столик, который стоял сбоку от дивана, секретарь выкатила на середину. Так, чтобы и Ярослав, и я могли спокойно дотянуться и отставить чашку. Как и все предыдущие директора, Брух вещал о достижениях и планах. Суетился, больше чем следовало, да и докладчиком оказался скучным. Я слушала вполуха, ненавязчиво разглядывала его, и почему-то думала о том, что этот человек боится за свое место. Металл в голосе отсутствует, взгляд бегающий, движения неестественные. На лбу испарина, которую он ощущает сам, но по неведомым причинам никак не воспользуется платком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Герман Валентинович, — обратилась я, когда мне надоело. — Подскажите, какая средняя зарплата по комбинату?

— Что? — округлил он глаза. — В смысле?

— А что не понятного в моем вопросе? — удивилась в свою очередь я и пленительно улыбнулась, расслабься, мол. — Я всего лишь поинтересовалась средней зарплатой сотрудников комбината.

— Хм… — крякнул он и озвучил сумму. Неуверенно и с заминкой.

— А если исключить из этого списка сотрудников офиса?

Герман Валентинович переложил с места на место бумаги, что были у него по правую руку, и вперился в монитор. Щелкнул пару раз мышью и, наконец, выдавил самый разумный ответ, что мог предложить в эту минуту:

— В течении двадцати минут я вам предоставлю точные цифры.

— Хорошо, — кивнула я и вернулась к своему кофе.

С нашего позволения директор сделал звонок главному бухгалтеру. Ярослава сложившая ситуация забавляла: он поглядывал на меня и довольно скалился. Вскоре Герман отложил трубку и вернулся к своему рассказу. Обращался в основном к Лапину, тот кивал собеседнику и сводил брови, демонстрируя заинтересованность. Разговор велся вокруг изобретения, которое вот-вот произведет фурор в «нашем» деле.

— Да, что я, собственно, вам рассказываю, — оживился он. — Давайте, пригласим самого изобретателя.

Очевидно радовался возможности переключить с себя часть внимания. Даже поверил, что уже переключил, вытащил наконец платок и провел им от уха до уха. Бодро подхватил трубку и деловито в неё произнес:

— Юленька, пригласите к нам Елисеева.

Я почувствовала легкий укол в груди и приказала себе – спокойно. Мало ли Елисеевых на свете... Встретилась взглядом с Германом, улыбнулась ему, а тот посчитал нужным объяснить:

— Семён Борисович кладезь для нашего предприятия, вы просто обязаны с ним познакомиться.

Ошибка исключена. «Думай, думай», — подгоняла себя мысленно. И в туалет не отпросишься, как в школе, когда близится час расплаты, а у тебя урок не выучен. Грешную мысль, действительно, извиниться и выйти откинула, как не особо удачную. Кто его знает, сколько они проболтают, а долгое отсутствие вызовет подозрение. Вкладывать в руки Ярослава козыри самолично, я не готова.

Я так ни к чему и не пришла, когда услышала шаги в приемной и поняла – слишком поздно. Оставалось лишь уповать на то, что Елисеев меня не узнает. Виделись мы пару раз, я была юной, абсолютно иначе причесана и вообще не пользовалась косметикой.

Аутотренинг помогал вяло, нерезультативно: когда вошел Семен Борисович, пульс, казалось, зашкаливал, а время остановилось... 

Первое что бросилось в глаза – абсолютно седая голова. Некогда кудрявая, пышная шевелюра поредела, обнажив топорщащиеся уши, лицо изрезала сетка морщин. Форменная куртка и брюки чистые, из чего можно сделать вывод, что и работа у него такая же, без грязи. Он поздоровался, глядя перед собой, на руководителя, остановился, не дойдя до столика пары шагов, и замер. Мимолетно глянул на меня, на Ярослава… Брух привлек его внимание болтовнёй, я почти выдохнула – обошлось – тряхнула головой, максимально завесив лицо локонами, как он вновь повернулся ко мне. Во взгляде наметилось узнавание… Герман Валентинович что-то говорил, до меня не доходил смысл, в голове сумятица.

— Э-э… — протянул Елисеев, а я резко поднялась, не выпуская его взгляд и сбивая его ещё больше. Приблизилась к нему, загородив собой от Ярослава, и затрясла его руку. «Нет, пожалуйста», — одними губами шепчу я, и вслух добавляю:

— Здравствуйте, нам вас рекомендовали как первоклассного специалиста.

Дрожи в голосе по счастью нет, я выпускаю его ладонь, напоследок ткнув в середину ногтем, и тороплюсь. Спешу заговорить. Как можно больше ничего незначащих фраз и, возможно, даже подсказывающих.

— Лапина Аглая Константиновна, приятно познакомиться. Герман Валентинович много о вас рассказывал, гордится вами, утверждает вы – кладезь…

— Вы знакомы? — перебивает мою тираду Ярослав.

Поднимается, подходит, указывает пальцем на меня, на него, демонстрируя о чьем знакомстве он толкует, а смотрит исключительно на Елисеева. Этим своим пытливым взглядом.

— Э-э… — повторно тянет растерянный Семен Борисович, а у меня сжимаются легкие. Понял ли он меня? Правильно ли расценил знаки? — Выходит, да уже. Лапина Аглая Константиновна. Я запомнил. — Протягивает Ярославу руку и с улыбкой добавляет: — Вы не смотрите, что у меня голова седая, память пока ещё хорошая.

Я нарочито небрежно пожимаю плечами и отступаю, словно говоря Ярославу – общайся, раз мне не дал. Последней фразой Елисеев, похоже, убедил его. Лапин пожал ему руку и тоже представился, а потом предложил:

— Ведите, похвалитесь своими достижениями.

Они направились на выход, а я подумала: может мне тут отсидеться? Попросить ещё одно кофе, выровнять сердцебиение. «Идемте, идемте», — оббежал Ярослава Герман, а тот повернулся ко мне:

— Ну, что же вы медлите, Аглая Константиновна, куда подевался ваш энтузиазм?

— Стоит ли так беспокоиться, Ярослав Николаевич, — отозвалась я, — со мной он, никуда не делся.

— Как же не беспокоиться, куда мы без вашей исключительной красоты.