Одна откровенная ночь (ЛП) - Малпас Джоди Эллен

— Ты! — хихикаю я. — Всего лишь ты.

— Отлично, — резко заключает он, поднимаясь. — Твой смех делает меня счастливым. — Он хватает меня за руки, усаживая. — Я хочу кое-что сделать.

— Что?

— Тихо, — успокаивает он, поднимая меня на ноги и нежно дергая за руку. — Ты пойдешь со мной.

Он легонько берет меня за затылок, и я закрываю глаза, наслаждаясь знакомым ощущением. Его прикосновения отдаются жаром, который распространяется по всей коже. Мне тепло и уютно.

— Посмотри на меня, Оливия, — шепчет он мне на ухо, и я открываю глаза.

Прищурившись, я улыбаюсь, а Миллер уже ведет меня в студию. Когда мы попадаем в комнату, меня охватывает умиротворение.

— Зачем мы сюда пришли?

— Кто-то однажды сказал, что гораздо приятнее нарисовать то, что я нахожу прекрасным во плоти. — Он легонько толкает меня на диван и вытягивает мои ноги в длину, располагая на нем. — Я хотел бы проверить эту теорию.

— Ты хочешь меня нарисовать? — немного удивленно спрашиваю я. Он ведь запечатлевает только пейзажи и архитектуру.

— Да, — решительно отвечает он. Это сбивает меня с толку. Миллер подходит к мольберту и ставит его на середину комнаты. — Раздевайся, милая девочка.

— Я буду обнаженной?

— Верно.

Миллер не смотрит на меня.

Я пожимаю плечами.

— А ты когда-нибудь писал что-нибудь живое? — интересуюсь я, снимая джинсы.

Я имею в виду, рисовал ли он людей. А Миллер смотрит, улыбаясь. Он прекрасно понял, что я имела в виду.

— Нет, не приходилось, Оливия.

Я стараюсь не показывать, что мне стало легче, но он все замечает.

— Разве плохо, что это доставляет мне огромное удовольствие?

— Нет, — смеется он.

Миллер берет чистый холст, прислоненный к стене, и кладет его на мольберт.

Я разговариваю с ним и разглядываю Миллера поверх спинки дивана, который стоит лицом к окну, в глубине комнаты. Как, даже не глядя на меня, он сможет рисовать?

Снимаю топик, ожидая, что он подвинет диван, так чтобы тот не перегораживал обзор. Миллер подходит ко мне и вместо этого медленно снимает мое нижнее белье, а потом осознаю, что сижу голая на спинке дивана, а мои ноги расположены на сидении. Я смотрю на прекрасный горизонт Лондона, на огни, которые освещают волшебную архитектуру.

— Днем было бы лучше, — говорю я, отбрасывая волосы за спину. — Ты бы четче видел здания.

Когда я ощущаю прикосновение жаркого дыхания Миллера на своей коже, то вздрагиваю. Целуя, он продвигается вверх по моему позвоночнику.

— Так — ты центр моего видения. — Он поворачивает мою голову, и я смотрю в его пронзительные голубые глаза. — Я вижу только тебя. — Миллер нежно меня целует, и я расслабляюсь. — Не важно, день или ночь. Я вижу только тебя.

Мне нечего ответить. Он осыпает мое лицо поцелуями, а затем снова поворачивает его к окну. Я так и сижу на спинке дивана — голая и ничем не обремененная.

Пытаюсь любоваться сияющим пейзажем Лондона, но Миллер чем-то шуршит, и это отвлекает меня. Бросаю взгляд через плечо и вижу, что он, слегка наклонившись, собирает кисти и краски, а непослушный локон щекочет лоб. Я улыбаюсь, когда Миллер сдувает его, потому что руки у него заняты различными инструментами. Мой мужчина расставляет принадлежности и снимает пиджак, но галстук и жилет оставляет.

— Ты собираешься рисовать в своем новом костюме? — удивляюсь я. Не похоже на Миллера и, думаю, это огромный шаг вперед для него.

— Давай не будем придавать этому большого значения. — Он не смотрит на меня, продолжая подготавливать инструменты. — Посмотри на левое плечо.

Я хмурюсь.

— Посмотреть на плечо?

— Да. — Он подходит ко мне, макая кисть в красную краску. А потом заходит мне за спину и кистью пишет на моем плече.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ».

— Я еще не написал эту фразу на другом твоем плече. Не отводи глаз от слов. — Он целует меня и снова уходит. Я смотрю не на Миллера, встающего возле мольберта, а на надпись.

Двигаюсь только лишь когда моргаю. Мое расположение позволяет наблюдать за движениями Миллера, но я не вижу его лица, и это раздражает. Я рада помочь ему, ведь рисование расслабляет моего мужчину. Секунды перерастают в минуты, а после в часы. Для Миллера я подобна статуэтке, у него есть возможность подумать о том, что мы пережили и спланировать все на будущее.

Будущее, где у нашего ребенка будут мама и папа. Где нет места для обид. Наша новая жизнь начнется с чистого листа. Без каких-либо проблем. Мои мысли чисты, и наша жизнь будет такой же. Делаю безмятежный вдох и улыбаюсь про себя.

— Оливия, судя по всему, ты витаешь в облаках. — Голос Миллера прорывается сквозь эмоции и вырывает в реальность. Я ощущаю, что он подошел ко мне. Оглядываясь через плечо. Он даже не испачкался. Никаких следов краски. — Думала обо мне?

Его руки опускаются на мои бедра, а он сам, все так же одетый в костюм, прижимается к моей спине.

— Да, — говорю я, обхватывая его и ощущая небольшое напряжение. — Как много времени прошло?

— Пару часов.

— У меня онемела задница.

Я ничего не чувствую. Думаю, ноги будут в таком же состоянии, если попробую встать.

— Погоди. — Миллер поднимает меня и удерживает, пока не уверяется, что я не упаду. — Тебе больно? — Он кладет руку на мою задницу и начинает ее растирать.

— Просто немного онемела.

Облокачиваюсь на его плечи, а он все продолжает работать сильными руками уже по всему телу. Делает паузу и смотрит вниз, но долго молчит. Даю ему возможность насладиться моментом.

— Как ты думаешь, он будет похож на меня? — спрашивает искренне обеспокоенный Миллер. Это заставляет меня нежно улыбнуться.

— Конечно, — отвечаю я, прекрасно зная, что так оно и будет… совсем как мой мужчина. — Он?

Миллер смотрит на меня снизу вверх, и я вижу, что его глаза светятся счастьем.

— Мне кажется, у нас будет мальчик.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

Он слегка качает головой, избегая моего удивленного взгляда.

— Я просто чувствую это.

Лжет. Я беру его за темный, покрытый щетиной подбородок и заставляю посмотреть на себя.

— Рассказывай, почему ты так решил.

Он пытается сузить глаза, но они слишком безумно сверкают.

— Мне приснился сон, — говорит он, поднося руки к моим волосам. Накручивает на палец пряди. — Я позволил себе мечтать о невозможном. Так было с тобой, и теперь у меня есть ты.

Довольно выдыхаю, а Миллер утыкается в меня лицом. Он желает меня взять, медленно и нежно. В стиле Миллера Харта.

— Я хочу заняться с тобой любовью, Оливия, — бормочет он, а потом скользит губами по моей щеке, затем к уху и вот уже произносит: — Наклонись. — Он легко обхватывает меня за талию и отступает на несколько шагов, увлекая за собой мои бедра. — Упрись руками в диван.

Послушно выполняю приказ, слыша, как он расстегивает ширинку. Миллер не хочет тратить время на раздевание, и меня это устраивает. Я голая, а он полностью одет, но я чувствую, которая ему так нужна.

— Ты готова для меня? — интересуется он, просовывая пальцы между моих бедер и проникая внутрь. А я молю о том, чтобы он вошел. Отвечаю стоном, хотя в этом нет необходимости. — Она всегда готова для меня, — шепчет Миллер, целуя мою спину, а затем и шею. — И она знает, что я чувствую, когда заставляет меня терять контроль.

Удовлетворенно вдыхаю и поворачиваю лицо в сторону, чтобы он мог видеть мой профиль. Отсутствие его обнаженной груди не вызывает беспокойства. Я просто всматриваюсь в его лицо.

— Идеально.

Он вытаскивает пальцы, оставляя пустоту, но это ненадолго. Вскоре они сменяются головкой толстого члена, дразнящего меня. Я хнычу, качая головой в безмолвной мольбе. Он сразу же отвечает.

— Я не хочу заставлять тебя ждать, сладкая девочка.

С глубоким стоном Миллер толкается вперед, и его голова откидывается назад, но глаза все также смотрят на меня.

Мои пальцы впиваются в мягкую обивку, руки напрягаются, и я резко насаживаюсь на член, не подумав о резкой боли.