Содержанка

Глава 32

Столько бодрости, словно всю ночь проспала. Хотя в действительности — ни минуты.

Ношусь по номеру будто обе ноги здоровы. Собираюсь. Алекс развалился в кровати, отдыхает под белой простыней. Смотрит на меня. Зевает.

- Я опаздываю. Это ты виноват. Ты во всем виноват, - бормочу под нос. Замираю перед зеркалом, начинаю причесываться. - Всю ночь с тобой... всё это. Я на Игры прилетела, а не... вот это вот.

Он смеется.

- Я закончу дела в два и приеду. Продолжим?

- Да! - выпаливаю. Кидаюсь к сумке, перетряхиваю ее.

Он смеется.

- Вот что значит, восемь лет разницы. Я выжат, она носится.

Передразниваю. В действительности мой энерджайзер и правда притих. Мы как-то слишком ярко мирились, иногда было даже стыдно, столько ощущений и откровенной близости. Но стыдно, если кто-то увидит. Алексу всё нравилось, перед ним не было.

- Да где же они! Еб вашу мать! - кричу я. Мы маски сорвали, можно уже не держать марку, что неженка.

- Ого как она умеет, - Алекс падает на подушку и смотрит в потолок. - А с виду такая милая.

- Несмешно! Я не могу найти шпильки. Да где они!

- Расчешись просто.

- Ты не понимаешь! Это особенные чемпионские шпильки. Шпильки победителя. Сегодня Таня выступает второй, и всё должно быть безукоризненно. Чтобы у нее всё получилось. Блин-блин-блин! Я не могла забыть их дома! Я тогда умру на месте! Зачемя вообще без них летела!

- Малыш, даже если мы снимем частный самолет, чем окончательно убьем Бориса, мы не успеем до выступления Тани. Купи другие. Никто не узнает. Я буду молчать.

- Даже под пытками?

- Хоть яйца отрезай.

Усмехаюсь его готовность поддержать бред, что несу.

- Да нельзя другие! - Вижу в боковом кармане бордовый мешочек, выхватываю его и прижимаю к груди. - Вот они! Боженька, спасибо! Спасибо тебе огромное!

- Они волшебные? - спрашивает Алекс.

- Да. Самые настоящие.

Делаю прическу перед зеркалом. Закалываю волосы, заливаю лаком. Всё по правилам.

- Таня, возможно, даже не узнает, что ты там.

- Это неважно. Мои девочки должны получить всю поддержку и волшебство, какое только есть.

Заканчиваю с прической, натягиваю спортивный костюм. Кроссовки.

- Куда ты, блин, собралась, недоцелованная? - рычит он.

Время поджимает, такси уже ждет, но не могу уйти просто так. Подбегаю к Алексу, целую его в щеки, в губы. Мы крепко обнимаемся, словно неделю не виделись.

- Я проведу пару созвонов и приеду к тебе, - говорит он. - Если накатит, просто помни, что для меня ты лучшая. Самая лучшая. А я не просто левых хер, я скоро запущу батареи в космос. Блядь, я это сделаю Ива.

- Я знаю, - улыбаюсь. - Понимаю, что твоя работа важна. Люблю тебя. Спасибо, что ты у меня есть.

Он улыбается. А когда я выхожу из номера — вновь натягивает на лицо простынь. Смеюсь!

Прошлая ночь была горячей как ад, прекрасной как мечта, жаленной как любовь. Он хотел меня всё время так сильно, что сердце замирало. Двигался, вжимал в себя. Он стонал, когда кончал в меня или на меня. Он прижимал потом к себе, он что-то говорил на ухо.

Боже...

Он был так глубоко, любил так нежно и чувственно, страстно, до моих слез, до своих ругательств.

Не знаю что это, если не любовь. Мне кажется, на одной похоти невозможно так наслаждаться человеком. Да, влечение бывает сильным, я могу такое представить, наверное. Но после секса оно ведь пропадает и переключаешься на что-то другое, привычное, важное. У нас оно не пропадало ни разу. Даже после близости он прижимал к себе и целовал мои пальцы. В подтверждение своим признаниям. Уже больше не скрывая и не сдерживаясь.

Прыгаю в такси, водитель протягивает стаканчик кофе и шоколадку.

- Хорошего завтрака, - говорит на английском.

- Вау, спасибо! - отвечаю, вновь улыбнувшись. Это Алекс, конечно, заказал. Мы хотели с ним пойти позавтракать в семь, но не смогли встать. Позаботился.

Всё, что он сказал вчера, бесспорно, вскружило голову. И да, я отдаю себе отчет, что он сложный и что с ним нелегко. Ну не бывает среди гениев простаков и добряков! В большом бизнесе, как и в проф спорте, лишних людей нет. Все до одного особенные. Алекс — ходячий импульс, эти его особенности еще... Но когда он говорит о чувствах, когда доказывает поступками, я понимаю, что с этим можно справиться.

Ссору — прекратить физически. Не в плане подраться, а просто уйти и разобраться с эмоциями в спортзале, обидные слова — простить. Не знаю. Наверное! Я простила и снова ему поверила. Да как тут не поверить?

Он тогда выгнал меня из больницы по одной причине, оказывается, — умирал как хотел выспаться. Я просто не знала, в голову не приходило. Дремала в его руках, отдыхала от стресса, грелась теплом. А он ведь спит беспокойно. Дергается, крутится. Сам не замечает, ему говорили. Он просто знает. Вот и не позволял себе отключаться, чтобы я отдыхала в его объятиях. Он выгнал меня, потому что уже не мог с собой бороться. А признаться, что себя самого стесняется, гордость не позволила.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍