Гнев изгнанника (ЛП) - Джей Монти

Тиканье часов на стене эхом разносится в моих ушах, пока продолжается тишина, а уважаемый судья Ван Дорен читает бумаги, внимательно просматривая каждую из них.

— Кто-нибудь, скажите мне, где я могу получить свои долбаные деньги, — бормочу я, впиваясь ладонями в стол и отодвигая стул, скрип металла о пол разносится по всему кабинету. — Лучше я съем дерьмо и сдохну, чем буду сидеть здесь.

Я засунул руки глубоко в карманы толстовки и направился к двери, но вдруг услышал строгий голос Рука.

— Здесь есть одно условие.

— Счастливого Рождества, — я машу рукой. — Мне, блять, плевать.

— Юридическое условие, умник, — он говорит немного громче. — Тебе должно быть двадцать один год, чтобы получить какие-либо активы или деньги. До этого они будут храниться в трастовом фонде, которым сейчас управляет моя жена.

Я останавливаюсь, раздумывая, сколько костяшек сломаю, если пробью кулаком эту гребаную дверь.

Условие.

Конечно. Когда в моей жизни мне что-то доставалось просто так? Я чувствую, как мои планы ускользают сквозь пальцы, как песок в песочных часах. У меня есть два месяца, чтобы подать заявку на стипендию в Калифорнию, и только в марте я узнаю, примут меня или нет.

Я планировал использовать эти деньги, чтобы продержаться до тех пор, а теперь не знаю, как дотяну до следующей недели.

Я сжал челюсти так сильно, что стало больно, и рука потянулась к дверной ручке.

— Увидимся через три года.

— Мы можем тебе помочь, — голос Сэйдж мягкий, спокойный, как будто она разговаривает с диким животным. — Ты можешь пожить у нас, пока будешь учиться в университете, если у тебя были такие планы. Мы можем тебе помочь, Джуд.

Я медленно поворачиваюсь к ней. Ее взгляд прожигает меня насквозь, руки аккуратно сложены перед грудью, брови нахмурены, как будто ей больно.

Ей больно? Ей, блять, больно?

Яд в моих глазах соответствует злобе в моей улыбке.

— Помочь? — я смеюсь, плечи дрожат от сдерживаемой ярости. Я агрессивно вытираю ладонью рот. — Ты, наверное, ударилась свой гребаной головой. Ты забыла, что твой психически неуравновешенный муж оставил моему отцу только половину лица? Ты бросила его, а потом выгнала нас из Пондероза Спрингс. Я для тебя как жвачка на подошве твоих красных туфель, дамочка.

— У тебя хотя бы есть работа, парень? Такая, которая позволит тебе оплачивать счета? — голос Рука режет мне слух. — Или хотя бы квартира, чтобы оплачивать эти счета? К тому времени, как тебе исполнится двадцать один, ты будешь жить в коробке или в тюрьме.

— Избавь меня от этого, судья, — я презрительно фыркаю. — Роль «заботливого» тебе ужасно не идет.

— Возможно… о, подождите! Есть еще один вариант. Эм, дайте мне взглянуть… — мистер Бирч прерывает нас, поднимая палец и листая оставшиеся бумаги, которые не забрал Рук. — У тебя есть ближайший родственник, дядя – Алистер Колдуэлл. Возможно, эту проблему можно решить, связавшись с ним.

— Сводный, — выплюнул я, прищурив глаза. — Сводный дядя.

— Который живет по соседству со мной, — самодовольный ответ Рука заставил мою руку дернуться.

— Птицы одного полета, как и их перья. Давайте я еще раз это повторю, но медленнее. Запишите, если нужно, — говорю я, с трудом сдерживая желание выбить этому мужику зубы. — Я не приму подачки ни от вас, ни от Алистера. Уэйн Колдуэлл дал мне понять, что единственное, что может дать мне эта семья, – это ДНК. Забудьте о моем существовании. Это у вас хорошо получается.

Не знаю, как, но уверен, я справлюсь.

Папа не возложил на них ответственность за меня, он возложил ее на меня самого. Я разберусь, даже если придется жить в коробке. Как и всегда.

— Мы закончили, — Рук встает, отодвигая от себя бумаги. — Приятного загнивания на улице.

Наконец-то мы на одной волне.

Рук протягивает руку жене, но она не берет ее. Сэйдж продолжает смотреть на меня, но я не думаю, что она меня видит. Нет, она видит Истона и мальчика, которого она оставила умирать, страдать.

— Твой отец тоже был упрямым, — говорит она, прикусывая внутреннюю сторону щеки, не обращая внимания на напряжение между мужем и мной, погруженная в воспоминания. — Он никогда не знал, когда нужно проглотить свою гордость и просто попросить о помощи.

— Не говори о нем, — мой голос звучит хрипло, ноги несут меня к краю стола, и я с силой ударяю ладонью по дереву, но она даже не вздрагивает. — Не сиди здесь и не говори о нем, как будто тебе, блять, не все равно. Ты бессердечная су…

— Следи за своим языком, когда разговариваешь с моей женой, — голос Рука разрезает воздух, как зазубренный нож, мгновенно обжигая. Его плечи напряжены, а выражение лица я могу описать только как чистое зло.

Я сжимаю челюсти, пока его угроза повисает в воздухе. Я слышал истории о том, на что он способен, о страхе, который люди испытывают, когда слышат его имя.

— Или что, поджигатель? — я бросаю ему вызов, задирая подбородок, чтобы он не смог отступить. — Так тебя называли до того, как ты стал судьей, верно? Ты и мне сожжешь лицо, чтобы у нас с папочкой были одинаковые шрамы?

Наши взгляды сталкиваются, ни один из нас не отводит глаз, ни один не отступает. Угли моей боли и его прошлого разгораются вокруг нас, готовые в любой момент охватить всю комнату.

— Он был упрямым и гордым, — спокойно говорит Сэйдж, встав как образ неподвижной воды. Она ласково кладет руку на спину мужа. — Но он не был глупым. Все, что делал Истон, он делал по какой-то причине. Я уверена, что ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, Джуд. Если ты передумаешь, в любой момент, дай нам знать.

Я – реинкарнация человека, которого Рук Ван Дорен убил бы, если бы была возможность.

Теперь они хотят, чтобы я принял их помощь? Они хотят, чтобы я миловался с их дочерью, – девушкой, которая выгнала меня из единственного дома, который я знал?

Сэйдж права – она, может, и знала моего отца, но она не знает меня и никогда не узнает.

Ни у кого из Пондероза Спрингс или Уэст Тринити Фолс не будет такой возможности.

— Я бы на вашем месте не стал на это надеяться.

Глава 3

Черная дыра

Фи

12 августа

Красота физики покорила мое сердце в очень юном возрасте.

После того как я случайно увидела один эпизод «Доктора Кто», я была очарована тайнами нашей вселенной. Не только звездами или созданием планет, но и прославлением глубокой красоты космоса и нашего места в нем.

Я смотрела на уравнения и понимала, что это не просто математические конструкции. Что они могут быть путями к пониманию фундаментальной природы электромагнитных волн, материей самой реальности. Нашей реальности, в которой мы живем и дышим каждую секунду.

Я поняла, что красота заключается не в понимании нашего мира, а в чувстве удивления и любопытства, которое он вызывает. В том даре принятия, что, какими бы ужасными ни казались моменты, все они ничтожны по сравнению с бесконечными галактиками.

Я мечтала сделать что-то, что изменит жизнь в этой области. Это было все, о чем я думала. Я жила и дышала наукой. Теперь единственная физика, с которой я имею дело, – это сборка кубика Рубика быстрее, чем какой-нибудь студент из братства выпьет свое пиво.

— Черт возьми.

Бормочет кто-то из группы пьяных студентов, толпящихся вокруг меня и наблюдающих, как мои пальцы быстро вращают кусочки цветного пластика в моих руках. Я ухмыляюсь, когда поднимаю глаза и вижу, как мой противник пытается проглотить большой стакан пенного алкоголя.

Когда я снова смотрю вниз, цветные кубики вращаются под моими пальцами. Я в нескольких секундах от победы, а ему еще половина стакана. Очевидно, это скорее связано с его беспомощностью, чем с моим талантом.

Но мне все равно.

В начальной школе я часами училась собирать кубики, получая тихое удовольствие от освоения чего-то сложного.