Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова

‒ Я бы мог исправить у Вас замок. Давно обещал…

‒ Да. Он скоро совсем вывалится. Но там стучать, наверное, придется. А сейчас уже ночь. Начало первого.

‒ Может и не придется. Судя по всему, там просто шурупы повылетали.

‒ Хорошо. Попробуй.

Он последовал за ней, выдержав значительную паузу, чтобы она успела взять из своего тайного загашника ключ и перепрятать куда-нибудь то, чего ему не положено видеть.

‒ Можно, да? ‒ предупредительно спросил он, не доходя до раскрытой двери, но, не дождавшись ответа, подошел к порогу.

‒ Можно, ‒ запоздало ответила она.

Она сидела на краешке нерасстеленной постели, теребя в руках ключик, а дверца секретера оставалась закрытой.

‒ Вам может быть нужно сначала там…

Он не нашелся, как продолжить, считая, что и так понятно выразился.

Она ответила, хотя и не сразу:

‒ Да чего уж там… Открывай, смотри…

Будто согласилась себя чем-то опорочить.

‒ Я инструменты возьму, ‒ сказал он, как бы не обращая внимания на протянутый ему ключ. И, предоставляя ей добавочное время, долго возился в ящике для инструментов, лет десять назад приспособленном им в прихожей возле обувного шкафа.

‒ Какой ты, в самом деле… ‒ сказала она, вставая с постели, когда он, наконец, вернулся. Вздохнула. ‒ Точно мой Сергей…

Она не пояснила, что имеет в виду, и вышла в ванную. Ключ торчал в замке, но дверца не была открыта.

На обоих полках лежали аккуратно сложенные свертки, кипы бумаг, какие-то коробочки и… игрушки из сексшопа, имитаторы мужского полового органа. Несколько штук, все разной формы и размеров.

Надо же. Он ожидал чего угодно, только не этого…

С замком он справился быстро. Пришлось, правда, его раскрутить, разболтанные шурупы закручивались в дверцу изнутри него. Проверил пару раз на состоятельность, затем закрыл и оставил ключ в замке.

Через пару минут она вернулась. В руках она держала две рюмки и два миниатюрных бутерброда.

‒ Все-таки выпьем немного, ‒ вздохнула она.

Сама открыла бутылку и налила поровну, чуть не до краев. Он потянулся взять одну из рюмок, но она спешно опередила его.

‒ С руки.

И подала ему ее из руки в руку. Видимо, для нее это что-то особенное обозначало.

‒ Давай. За Сергея, любимого моего. За тебя. За Иринку. За Светланку. За Сережку. За всех нас.

Выпили до дна. Она будто от непривычки слегка скривилась.

‒ Я еще закурю, хорошо? ‒ спросился он.

‒ Конечно.

Он собрался было по направлению к кухне, но она остановила его за руку.

‒ Не будь один, Витя. Хватит с тебя. Кури здесь. Окно открыто.

И он передумал курить. Не любил, когда дым в комнате.

‒ Ну ладно. Пойдем. И мне что-то захотелось.

От этой рюмки Виктору стало необычно приятно и спокойно. Может быть потому, что с ее руки, ‒ подумал он.

Они стояли минут пятнадцать на балконе, не включая на кухне свет, не роняя ни слова. Выкурили по две сигареты. Потом она, наконец, нарушила молчание:

‒ Решилась все-таки Иринка… Не суди ее строго.

‒ Я ее вообще не сужу.

‒ У вас все будет хорошо. Еще лучше, чем было.

‒ Я знаю.

‒ Да.

Она будто гору со своих плеч свалила, Виктор это почувствовал.

Они вернулись в комнату и она сказала:

‒ Ты успокоился?

‒ Как ни странно, да.

‒ Спасибо тебе.

‒ Мне? За что? Это Вы за мною присматривали, ‒ улыбнулся он.

‒ За любовь твою к Иринке.

‒ Ложитесь. Поздно уже.

‒ А ты все равно не уходи. Сиди здесь. Можешь компьютер включить, там у меня новая библиотека, недавно ребята с фирмы установили.

Она сняла покрывало, отошла в сторонку, за спину Виктору. Переоделась.

Легла в легком халате.

‒ Я не стесняюсь. Но и тебя не хочу смущать, ‒ как бы извинилась она за халат, за то, что в такую жару вынуждена лечь не раздетой, а ему поневоле приходится быть в этом виноватым.

‒ Да я не смущаюсь.

Все так просто с ней. С нею всегда все просто и естественно. Она могла бы лечь при нем и раздетой, даже без лифчика. Так уже дважды бывало. Стыдиться-то на самом деле ей было нечего, у нее все в теле было в порядке, и вовсе не на свои пятьдесят два. Но, скорее всего не поэтому. Просто слишком долго они жили рядом, отвыкли таиться.

‒ Включай. Мне свет не мешает.

‒ Не хочется.

‒ Тогда садись рядом, не маячь. Еще о чем-нибудь поговорим. Мне тоже что-то спать не хочется.

Он подсел на край кровати, и она слегка отодвинулась, освобождая ему больше места.

‒ У вас с Иринкой почти идентичные позы, когда вы лежите. И вообще, вы очень похожи. Помните, года два назад вы вдвоем приходили ко мне на работу? Варламов тогда сказал: к тебе там две фемины пришли, близнецы, что ли?

Они засмеялись. Заметно было, как она довольна, что разговор снова завязался, что ей удается отвлечь его от неприятных мыслей.

‒ Да уж. Похожи конечно. Только что старее я на целых восемнадцать лет.

‒ Старше, ‒ поправил он.

‒ Ну старше.

‒ Дай Бог, чтоб Иринка была такою через восемнадцать.

‒ А ты гоняй ее побольше.

‒ А можно я посмотрю на Вас? Интересно, какой Иринка станет.

‒ Да, смотри.

Верхние пуговицы халата расстегивались легко, нижняя почему-то застряла в петле и она помогла ему ее расстегнуть. Он раскрыл полы, обнажив наполовину голое тело. Лифчика на ней не было, только тонкие шелковые штанишки с кружевами и с простроченным по центру швом, точно как в Иринкиных шортах. Штанишки невысокие, туго подтянутые, глубоко врезавшиеся в половую щель.

‒ Красиво. У Иринки такие шорты. Джинсовые. А там не давит?

‒ Нет, ‒ она усмехнулась, понимая, что он имеет в виду, но ничуть не смутилась, ‒ это даже приятно. Такое, знаешь, ощущение подобранности. Или подтянутости. Не знаю, как лучше сказать.

‒ У Ирки точно так в шортах.

‒ Я видела.

Она была чуть полнее Ирины, груди покрупнее, чуть больше и мягче живот. Но кожа была гладкая, как у совсем молодой женщины. Она очень тщательно ухаживала за собой.

‒ А груди у вас у всех одинаковые. У Иринки такие же заостренные, и у Светланки так же конусами торчат.

‒ Мои же они. Из меня сделаны.

Он взял одну ее грудь, обхватив с обеих сторон руками, приподнял и осторожно сжал, так, что она слегка вздулась и напряглась. Она и в таком виде оставалась заостренной.

‒ Красиво. Ничего, что я так?

‒ Отвисла за последние годы. А была точно такой, как у Ирки.

Он с удовольствием проделал то же и с другой грудью, потом попробовал на ощупь соски. Они быстро напряглись. Он вообще неравнодушен к этой части женского организма, очень любит шевелить их кончиками пальцев. И Ирина любит такую ласку.