Как-то раз под Новый Год 2020 (СИ) - Ясная Яна

— Ну как что? — Ольга села и тут же соорудила себе бутерброд. — Сначала надо было напоить и накормить, потом в баньку, а потом уже спать! Все наоборот!

Сдерживать ржач становилось все сложнее.

— Прости, — покаялся я, тоже потянувшись к закуске. — Я просто не знал, что ты богатырь, а я баба-яга. Мне тоже казалось, все наоборот.

— Ты на что намекаешь? — карие глаза опасно сощурились, ноздри точеного носика раздулись. — Что это я — баба-яга?!

— Ну нельзя же отрицать, что у вас есть фундаментальное сходство…

— Это какое? — девушка подобралась, будто сейчас прыгнет на меня, как кошка.

— Пол, — ловко вырулил я из зоны военных действий, и Оля не удержала грозную мину, прыснула смешком и потянулась за бокалом, признавая ничью.

Интересно, что ей двигало в клубе?..

Хоть убей, не была она похожа на девицу в поиске одноразовых развлечений на пятую точку. И на хищницу в поиске новой добычи тоже не была похожа. И несмотря на браваду, оставалось четкое ощущение, что “снимать” для нее такое же новое ощущение, как для меня быть снятым.

Тогда зачем?

Не то, чтобы я возражал! Вот вообще ни разу, но любопытство зудело на кончике языка, правда, пока что не решалось сорваться прямым вопросом.

Решила поэкспериментировать?

Поспорила с подружкой?

— Ты профессионально танцами занимаешься? — способность двигаться я оценил еще в клубе, а вот тело — уже в постели. Форму девушка поддерживала явно не только диетами, потому что под упругой кожей и аппетитными округлостями чувствовались привыкшие к регулярным нагрузкам мышцы.

— Любительски, — Ольга тряхнула гривой. — Мы с девчонками в студии занимаемся уже несколько лет, просто для себя. А ты?

— Я?

— Ну вот это вот все! — она протянула руку и щекотно прошагала пальцами по квадратикам пресса, как по лестнице.

— Скалодром. В молодости занимался промышленным альпинизмом. Потом перешел на сидячую работу, но любовь к полазать осталась.

— Поня-а-атно, — задумчиво протянула Оля, в который раз сканируя результаты той “любви”.

А я, поразмыслив, взял и перетянул устроившуюся под боком девицу на колени. Девица поерзала, устраиваясь удобнее, чуть не свалилась, была поймана и в благодарность наградила меня закуской с доставкой в рот. Так и продолжили — она кормилась и кормила, а мои руки придерживали “кормилицу” за талию, между делом поглаживая близкие к талии окрестности.

—  Знаешь, — выдала Ольга с той особенной серьёзностью, с которой люди обычно валяют дурака, — Я ведь еще в клубе заподозрила, что с тобой что-то не так!

“Да, припоминаю” — мог бы сказать я, но меня ловко лишили права высказаться, скормив мне крохотный бутерброд. Неизвестно, с чем, но вкусный.

—  А теперь вот посмотрела — и всё поняла. Ты не маньяк, ты извращенец…

Я хохотнул:

—  А я-то было обрадовался — обелили доброе имя! Но что ж, раз извращенец — придется соответствовать…

Когда я в доказательство ущипнул ее за грудь, она взвизгнула, но призывно прогнулась в спине — и организм среагировал на это однозначно.

—  А вот и доказательства, — пробормотал я.

И выдохнул, когда Ольга, слегка сместившись по бедру, потерлась об “доказательства” задом.

Руки сами собой нырнули к девушке под футболку, стиснули грудь…

Ее пульс ускорился, дыхание изменилось, и, подавшись вперед, она прижалась ко мне всем телом, толкнулась бедрами… Чтобы, склонившись к уху, проникновенно спросить хриплым порочным шепотом:

—  Ты мне вот что скажи: почему у тебя елки-то нет?

“Оля, ну кто так делает?!” —  хотел спросить я нецензурно.

Выражение лица у Оли стало невинным-невинным.

На некоторый момент, пока я старался совладать со своим словарным запасом, мы оба замерли. А потом, переглянувшись, обмякли от хохота.

Кайфоломщица!

“Кайфоломщица” хохотала, обняв и размазавшись по мне.

Так.

Так!

Кажется, кто-то нарвался!

О правильных комплиментах

Ольга

Меня вдруг резко сжали, надежно зафиксировав так, что не то, что вырваться — вдохнуть-то возможности не было, и мир резко крутнулся — а в следующий миг я вдруг обнаружила себя лежащей на диване, и мои ноги устроились на печах у Кирилла с такой непринужденностью, будто там им самое место.

Глядя на меня сверху вниз, он со зловещей физиономией медленно расстегивал штаны…

Выглядело это… О, это выглядело!

В животе екнуло, между ног сладко и томительно заныло…

Я потянулась к освобожденному члену, погладила бархатистую кожу, нежно провела пальцами по всей длине, повторяя линию вен.

—  Ты знаешь, — произнесла я завороженно, продолжая водить рукой по горячей твёрдой плоти, — я когда твою машину увидела, сразу вспомнила ту истину от доморощенных психологов, про компенсации и все такое...

Ужасно хотелось дотянуться до этого прекрасного члена языком, но из моей позы совершить этот акробатический трюк я не могла, а потому продолжила философски:

—  Но оказалось, что иногда банан — это просто банан!

И я чуть сжала бархатный ствол.

Сверху раздался сдавленный звук, не очень похожий на стон удовольствия.

Я подняла взгляд с ощущением “что-то не так”, успела растеряться — а что у него с лицом? А в следующий момент он просто повалился на меня с диким хохотом.

Позволяя стискивать себя, как большую плюшевую игрушку, я прокрутила в уме, всё, что только что сказала.

И кому.

И в какой момент.

М-да-а-а…

Очень хотелось сделать фейспалм, но Кирилл как сгреб меня в объятия, так и не думал выпускать — приходилось просто ржать, уткнувшись лицом в его вздрагивающую грудь, умирая разом от стыда и смеха.

“Знаешь, Оля, не делай, пожалуй, больше людям комплиментов, хорошо?” — мысленно попросила я себя. — “Просто не делай. Не надо.”

И, вспомнив выражение лица Кирилла во время моего “откровения”, снова согнулась в пароксизме хохота.

Отсмеявшийся Кирилл сверху чмокнул меня в макушку, и я успела уже облегченно выдохнуть (“Фух, не обиделся!”), когда он приподнялся, нависнув надо мной, со всеми этими своими прессами-кубиками и прочими мышцами, с гладкой загорелой кожей, и деловито уточнил:

— Ты секса вообще хочешь?

С учетом всех открывшихся видов вопрос показался мне почти оскорбительным.

—  Конечно, хочу! Я вообще зачем сюда пришла?!

—  Поесть? —  задумчиво протянул он, бросая долгий взгляд на остатки извлеченного мной из холодильника застолья.

—  На поесть я и сама зарабатываю! —  фыркнула я, снова не подумав.

Оля! Ну Оля! Ну те, кто называл тебя умницей, точно врали!..

На поесть она зарабатывает. А на секс, значит, нет...

—  Ты знаешь, я сейчас просто сделаю вид, что не проследил очевидной аналогии... — пробормотал мужчина, вполне разумно выстроив цепочку.

Я покраснела и снова спрятала лицо у него на груди.

—  У меня пресс болит, — пожаловался он, когда мы повторно отсмеялись.

—  Сильно? —  жалостливо приподняла я бровки домиком.

—  Очень!

—  Бе-е-едненький! —  моя ладошка поползла по пострадавшему месту. —  Давай, я поцелую — и всё пройдёт!

И не успел Кирилл еще никак отреагировать, а я уже вывернулась и оседлала распластанное подо мной мужское тело.

Мелькнула мысль, что если он меня оборжет так же, как и я его, то я умру от обиды и облома — а еще от того, что я-то случайно, а он нарочно! Мелькнула — и пропала, вытесненная ощущением сжатого моими бедрами мужчины и вожделенных кубиков под руками.

Я наклонилась и прочертила языком еле ощутимую линию по гладкой упругой коже, вкусно пахнущей гелем для душа и самим Кириллом. С удовольствием почувствовала, как замерло это сильное, твердое тело подо мной.

Было в этом что-то упоительное.

Власть!

Власть над собой, добровольно отданная им — мне.

И, наслаждаясь этой властью, я нарисовала еще одну горячую дорожку, с наслаждением ощущая кончиком языка впадины и выпуклости пресса… И только затем приступила к лечебным процедурам: сладко, с прикусыванием поцеловала.