Сердце двух миров (ЛП) - Харт Роза

Ее мучает смерть того фейри и то, как он с ней обращался до этого. Я понимаю это по тому, как ее тело время от времени вздрагивает, и по тому, что она не смеется вместе с остальными.

Я не знаю, как это исправить, поэтому просто пытаюсь успокоить ее, шепча ей на ухо сладкие обещания и крепко обнимая ее. Я затрону эту тему, чтобы у нее было с кем поговорить, но не сегодня.

Наша процессия входит на территорию замка через час после восхода солнца, когда сады и дворы заполнены людьми.

Многие останавливаются, чтобы посмотреть на нас. Я расстаюсь с отцом в коридорах, когда он начинает отдавать приказы всем слугам, которые имеют несчастье пересечься с ним. Сегодня вечером будет бал в честь моей будущей жены.

Я веду Наоми прямо в свои покои с Хендриком и Имоджен, и мы начинаем готовить ее к тому, что произойдет, когда я публично выберу свою невесту.

Именно в тот момент, когда Имоджен объясняет Наоми, какой вилкой нужно есть торт, в дверь стучат. Хендрик открывает и тихо разговаривает со служанкой, после чего она получает монеты, делает реверанс и уходит.

Когда он присоединяется к нам, в его походке есть что-то самодовольное, а на лице — широкая улыбка. Он плюхается в кресло и скрещивает ноги в щиколотках.

— Итак, оказывается, что вся знать, запертая в этом замке, находится в состоянии массовой спекуляции после нашего появления сегодня утром, — его улыбка только расширяется.

— Я сам мог бы тебе это сказать, — ворчу я ему.

Наоми быстро переводит взгляд с Хендрика на меня и обратно.

— Что ты имеешь в виду?

— Знать скучает. Они будут пускать слухи, о чем угодно, — добавляет Имоджен.

— Давай, Хендрик. Расскажи нам об этой «массовой спекуляции», за которую ты только что заплатил, — сдаюсь я.

Он наклоняется вперед, чтобы сесть на край кресла.

— Они очень заинтересованы в женщине, которую наследник лорда-протектора привез в замок сегодня утром, причем, заметьте, на одной лошади, — он поднимает брови и широко улыбается.

— Похоже, он обнимал ее со всех сторон. Они отчаянно хотят знать, будет ли она участвовать в отборе. Она из знати? Иностранная принцесса? Пленница фейри? Какая-то девчонка, которую ты вытащил из таверны. Теорий бесконечное множество. Моя любимая...

— А, мне все равно, — перебивает его Наоми, отмахиваясь рукой.

— Да. Это правильный ответ, — я беру чайник и наполняю чашку Наоми, а затем свою и Имоджен, которая сразу же начинает тираду о том, что я делаю это неправильно.

— Правда? Никому не интересно? — Хендрик с удивлением смотрит на нас. — Имоджен? Это же гораздо интереснее, чем чайный этикет? Я думал, ты ненавидишь эти формальности.

— Да, я их ненавижу, они бесполезны. Но Наоми новичок в этой жизни, и те завистливые стервятники будут тщательно анализировать ее, чтобы найти что-нибудь, что можно раскритиковать.

Хендрик в притворном гневе поднимает руки, но хватает свой люр и начинает играть несколько нот. Наоми и Имоджен склонили головы, обсуждая какой-то план против этих стервятников.

Боже, я думаю, что это самое близкое к раю, что я когда-либо видел.

Наоми уводят от меня, так как ее апартаменты наконец готовы, и она должна приготовиться к балу. Я нервно хожу по своим комнатам, время тянется и течет сквозь пальцы одновременно.

Все мои инстинкты не хотят, чтобы я расставался с ней.

Я хочу быть рядом, чтобы убедиться, что она не страдает от ни одного мрачного взгляда или неприятного комментария со стороны аристократов, но я знаю, что она может постоять за себя.

К моему приходу бал уже в самом разгаре. Весь большой зал заполнен бесчисленными столами, гости сидят в своих нарядах из ярких шелков, парчи и драгоценностей. Многочисленные люстры освещены крошечными огненными шарами, а на стенах висят цветочные гирлянды.

Когда я вхожу в зал вместе с отцом, меня обдает шквал громких голосов, которые почти сразу затихают. Все эти люди смотрят на нас, когда мы идем по длинному ковру, ведущему к возвышению, но я не смотрю ни на одного из них.

Мне так надоели жадные взгляды мелких дворян, которые верят, что могут извлечь из меня выгоду.

Мы поднимаемся на возвышение в дальнем конце зала, где накрыт стол на троих. Я практически чувствую, как зал ожил, когда люди начали шептаться и строить догадки по поводу этой рассадки. Мы не объявляли, что в этот вечер я буду ухаживать за какой-то дамой, и теперь они поймут, что этот бал отличается от всех предыдущих.

Толпа наполняется энергией, когда мы с отцом поворачиваемся и смотрим на них, все разговоры снова затихают.

— Для моего сына и наследника была выбрана невеста. Это союз, достойный моего одобрения, и принесет большую удачу дому Эплшилд, — объявляет мой отец.

То, как все леди начали выпрямляться на своих местах и прихорашиваться, было бы почти комично, если бы я был более жестоким человеком. На самом деле, мне просто жаль их. Я знаю, что среди них очень мало женщин, которых я действительно интересую, но мечты о богатстве и титуле все равно будут разбиты.

И Розалина, и Кэтрин смотрят на меня с явным вожделением на лицах, первая подмигивает мне и медленно улыбается, а вторая посылает воздушный поцелуй. Они настолько тщеславны, что без сомнения верят в свою победу в том, что считают соревнованием.

Каждая из них поворачивается, чтобы гневно посмотреть на другую, когда замечает, как та пытается флиртовать. Я бы умер со стыда, если бы весь этот фарс не был на грани разрушения.

Мой отец кивает мне, и я глубоко вдыхаю.

— Я выбрал свою невесту, — я делаю паузу, пока мое сердце быстро бьется от волнения. — Наоми, недавно вернувшаяся Мать Магии, несущая в своем лоне саму сущность магии, — я повторяю слова, написанные для меня.

По всему бальному залу пробегает волнение, затем он взрывается сотнями перекрывающих друг друга приглушенных голосов, сквозь которые прорываются крики.

До меня доносятся слова.

— Кто она, во имя богов?

— Разве Мать Магии позволяла за собой ухаживать?

Лица лордов заливаются краской. У одних кандидаток губы искривляются в злобной гримасе, у других в печальной, они спешно вытирают платком глаза. Я почти не замечаю этого. Не сейчас, когда Наоми переступает порог и ступает на ковровую дорожку, ведущей ко мне.

Она выглядит величественно. Половина ее черных волос убрана вверх и переплетена жемчугом, остальная масса мягкими локонами спадает до самой талии. Ее огромные серые глаза подчеркнуты темными тенями, губы накрашены ярко-красной помадой, а на высоких скулах светится легкий румянец.

С этим макияжем она напоминает мне себя в ту самую первую ночь в доме бабочек, и мое сердце начинает биться чаще.

Ее широкие, изогнутые брови придают внешности холодную красоту, которая могла бы напугать слабого мужчину. Она держит подбородок высоко, спину прямо, и уже сейчас все эти дворяне в зале кажутся ничтожными по сравнению с ней. Я почти влюбился в нее снова.

Тело Наоми теперь уже не такое, каким было, когда я впервые встретил ту исхудавшую девочку. Ее талия все еще тонкая, но бедра стали более соблазнительными и грудь под стать к ним.

На ней белое платье из шелка, расшитое серебряной нитью, которое подчеркивает каждую линию ее фигуры — и я с трудом сдерживаю желание сорвать его с нее и унести прочь с этого бессмысленного бала. Глубокий вырез и широкая лента на талии сверкают сотнями крошечных кристаллов, а пышные рукава из прозрачного шифона ниспадают до самых запястий.

Для меня не существует никого, ни в этом мире, ни в другом. Ни одна из женщин в этом зале не сможет соперничать с Наоми за мое сердце. Она с самого начала захватила его в плен.

Позади нее, как хвост кометы, следуют десятки жриц в своих белых одеяниях, усиливая ее образ как Матери Магии. Но, сделав всего с десяток шагов в бальный зал, они растворяются, их послание уже понято.

Я больше не могу сдерживаться. Нарушая протокол, выхожу ей навстречу. Беру за руку, касаюсь ее губами и веду дальше остаток пути. Я веду Наоми прямо к отцу.