Соперничество сердец (ЛП) - Одетт Тессония

— Получается, я только что тебя купила?

— Свидание. Ты купила свидание, — ухмыляюсь я. — А все остальное у тебя и так есть.

— Верно, — отвечает она, притягивая мои губы к своим. Ее дыхание такое теплое и нетерпеливое, что по спине пробегает дрожь. — Я уже говорила тебе, что ты мой.

Мне с трудом удается не увести ее прочь с бала и не прижать к стене в первом же пустом закутке отеля. А лучше — в лифте. Или в нашем люксе на бильярдном столе. Или в любом другом месте, где я мог бы наконец сжечься в ней дотла.

Но после опоздания Эдвины и той шумихи, которую мы устроили на аукционе, нам лучше остаться. Это пусть и не автограф-сессия, но все же часть нашего официального тура. Нас ждут поклонники.

Эдвина рассказывает, где была днем, и становится ясно, куда подевалась Кэсси. У меня внутри все сжимается, когда она говорит, как сестра потеряла сознание, но я сдерживаюсь. Особенно помогает мысль о том, что Эдвина осталась с ней до тех пор, пока не убедилась, что Кэсси в порядке.

Мы расходимся, чтобы поговорить с нашими читателями, а когда бал заканчивается, встречаемся в холле и вместе возвращаемся в номер. Идем по лестнице — она менее загружена, чем лифт, — и, оказавшись вдвоем, целуемся прямо на пролете. Я успеваю просунуть руку под лиф ее платья и коснуться ее прекрасной груди, а мой член натягивает слишком тесные брюки. Но, услышав шаги с нижнего пролета, я сдерживаю глухой стон, и мы продолжаем путь наверх.

Когда входим в номер, Монти уже там и не один. Женщина сидит на кухонном островке, болтая в воздухе ногами в белых чулках и попивая рубиновый напиток из стакана. Монти стоит напротив, облокотившись на столешницу, с сигариллой в зубах — ее аромат мягко наполняет общую комнату. Я впервые вижу его с кем-то, будь то друг или любовница. Шок от присутствия посторонней сбивает с меня весь пыл.

Но тут женщина начинает говорить знакомым голосом.

— А вот и они.

У меня отвисает челюсть.

— Дафна?

Она съеживается, словно только сейчас осознала, почему я так удивлен.

— Ага, — бурчит она, дергая за короткий подол платья.

— Ты танцевала? — спрашивает Эдвина, подходя ближе. Она не выглядит удивленной. Хотя ожидаемо, она же уже видела Благую форму Дафны.

— Немного, — отвечает та и делает глоток из стакана.

— Она заполнила половину своей танцевальной карты, — говорит Монти со странным выражением лица, глядя на Дафну. Что-то мягкое и открытое, я не видел таким его никогда. Но вот он снова прячет это выражение за кривоватой ухмылкой. — Эта куница — просто ужасный танцор.

— Ты сам танцуешь хуже, — бурчит Дафна.

— Ты тоже танцевал? — удивляется Эдвина, вскинув брови.

— Всего раз. Я вообще не по этой части. Но один из партнеров Даффи начал себя вести чересчур развязно.

— Тебе необязательно было ломать ему плечо, — бормочет Дафна. — Он думал, ты собираешься его убить.

— Без понятия, о чем ты, — отвечает Монти с фальшивой улыбкой. Сейчас он уже больше похож на себя.

— Погоди, а это что у тебя? — Эдвина поднимает что-то с кухни. Это пачка листов с ее почерком.

— Я выиграл аукцион, — отвечает Монти.

— Зачем?

Он делает затяжку.

— Что значит «зачем»? Я сделал самую высокую ставку.

Эдвина бросает на него взгляд, полный укоризны и едва заметной улыбки.

— Да, но зачем тебе это вообще? Я думала, это достанется какому-нибудь моему преданному поклоннику.

— Ранишь мое сердце, Эдвина. Как ты можешь намекать, что я не преданный поклонник? К тому же я думал Дафне понравятся твои рисунки. Особенно откровенные, — он подмигивает девушке и получает рык в свою сторону, затем снова поворачивается ко мне. — И было бы преступлением, если бы Уильям так и не увидел последнюю страницу.

Я смотрю то на Монти, то на бумаги в руках Эдвины, а потом на лицо своей прекрасной возлюбленной. Щеки у нее пылают, а улыбка становится вдруг застенчивой.

— Ну теперь мне стало интересно, — говорю я, протягивая руку к бумагам. Она передает их с легкой неуверенностью.

— Только не пропусти начало, — предупреждает Монти.

Я пролистываю страницы, начиная с «14 способов умереть в Фейрвивэе: иллюстрированное руководство». Потом идут парочка откровенных рисунков. А затем страница с заголовком «14 способов умереть в Фейрвивэе: поэт с раздутым эго — специальное издание». Ниже — несколько кривоватых набросков, среди которых я с трудом распознаю один — кажется, это флакон. А рядом подпись ее рукой: Яд?

Я фыркаю и поднимаю на нее вопросительный взгляд:

— Угрозы в мой адрес?

— Я была пьяна, — кривится она в ответ.

Я пролистываю еще несколько страниц с рисунками, затем вижу еще один список с заголовком: «Как соблазнить незнакомца». Под ним — несколько пунктов: Веди себя скромно и застенчиво, Декольте. А на полях ее небрежный почерк: Я не имею ни малейшего понятия, что делаю. Далее следуют еще рисунки, и наконец я дохожу до последней страницы. Горло тут же перехватывает.

«14 влюбиться в Фейрвивэй».

А под заголовком — маркированный список с первого по четырнадцатый пункт.

И в каждом — мое имя.

Уильям Хейвуд.

Уильям Хейвуд.

Уильям Хейвуд.

Уильям Хейвуд.

Я откладываю бумаги и поворачиваюсь к Эдвине.

— Ты и правда собиралась выставить это на аукцион, не показав мне?

Она неуверенно улыбается.

— Это был самый ценный лот, с которым я могла бы расстаться.

Но это гораздо больше, чем просто лот. В этой стопке бумаги — история нас. С ее самого первого дня в Фейрвивэе. С ее ужасного первого впечатления обо мне. До того момента, когда расцвела любовь. С вкраплениями невозможных сексуальных поз, конечно. Но я и не надеялся, что все ее внимание занимал только я — в голове у моей возлюбленной места хватает многому.

Я делаю шаг к Эдвине, не отрывая от нее взгляда.

— Спасибо, что выиграл торги, Монти, — говорю, даже не взглянув в его сторону. — Но отплатить тебе за щедрость я могу только одним: предупредить тебя и Дафну, чтобы вы выметались.

Сначала Эдвина выглядит сбитой с толку, но потом ее губы растягиваются в хитрой усмешке.

— А, я поняла, что это, — бормочет Дафна, соскальзывая с кухонной стойки и прихватывая бутылку ликера на прощание.

Монти театрально вздыхает:

— Да чтоб тебя, Даф. Никогда больше мы не делим с ними люкс. Ни в одном туре.

— Согласна, — отзывается она.

Как только за ними захлопывается дверь, мои губы врезаются в Эдвинины. Мои пальцы тут же находят ленту на спине ее платья, и перед падает. Я не теряю времени: стягиваю юбку с ее бедер, затем спускаю нижнее белье. В этот раз не будет долгих прелюдий. Никаких ожиданий. Эдвина тянется к моему галстуку, стягивает его, пока я сбрасываю пиджак, затем жилет. Через секунду мы оба уже голые.

Я усаживаю ее на кухонный остров, и она откидывается назад, обвивая ногами мои бедра. Я замираю, прижавшись к ее влажному входу, смазывая головку ее возбуждением, и вхожу в нее одним толчком. Беру ее прямо на этой столешнице, над разбросанными листами и свидетельствами ее любви. Двигаюсь быстро, жадно, пока она не начинает дрожать от удовольствия. Потом выхожу из нее и подхватываю на руки, унося в кровать. Там мои поцелуи становятся мягче, движения медленнее. Я опускаюсь на нее снова, проникая в нее с новой нежностью.

Я сжимаю ее ладони в своих, прижимая их к матрасу, вдыхаю аромат ее кожи, пробую вкус ее губ. Она смотрит мне прямо в глаза, пока я занимаюсь с ней любовью так медленно, как только могу, в ритме с ленивыми движениями ее бедер, восполняя каждую ее потребность своими движениями. Но стоит ей обвить меня ногами, сжать свои горячие и влажные стенки вокруг меня, и я не могу больше сдерживаться. Ее стоны нарастают, сплетаются с моими. Она извивается подо мной, запрокидывает голову, и с ее губ срывается самый сладкий, самый отчаянный стон, что я когда-либо слышал. И ее накрывает. Всю. Подо мной. Она пульсирует вокруг меня, такая скользкая и горячая. И со следующим толчком я кончаю в нее. Мой стон сливается с ее последними всхлипами. Меня трясет от оргазма, настолько яркого, что я едва держусь, чтобы не обрушиться на нее всем телом.