Сойер Беннетт - Дикарь (ЛП)

В тот день все было очень интересно, но меня преследовало ощущение, что Рэнделл тратит слишком много усилий, чтобы все показать мне. Он долго рассказывал о своем бизнесе, о том, что они делают ставку на отличный сервис клиентов, о хорошей продукции, что продается в его супермаркете и о приемлемой цене. Он очень гордится свое работой, но это совершенно невозможная затея, чтобы и я от его рассказа почувствовал ту же гордость. Я внимательно его слушал, задавая вопросы и удовлетворяя свое любопытство. Когда вечером мы ужинали, наконец, все стало на свои места, и я понял, к чему склонял весь день Рэнделл. В тот момент, когда мы разговаривали о его дальнейших планах, он проговорился, что хотел бы иметь такого приемника, как я. Кому бы он в один день отдал все бразды правления его делом.

Именно те слова и стали для меня знаковыми. Он смотрел на меня и воспринимал как своего приемника, которому он в один день все передаст. Я не тот человек, он ошибался.

Мойра быстро посмотрела на меня взглядом, полным тревоги. От нее тоже не ускользнули его слова.

Но я решил пресечь такие мысли с его стороны, чтобы в последствии он не чувствовал, что я предал его надежды, я твердо, но по-доброму сказал:

— Я ценю и уважаю все, что ты чувствуешь, дядя Рэнделл, но это не интересует меня.

Как вообще это могло интересовать меня, когда моя душа и мое сердце были уже на пути в тропические леса.

Тем не менее, я не могу отрицать, что начал задумываться над тем, чтобы остаться здесь. Нет, не ради денег, выгоды или работы, что сулил мне Рэнделл, а ради Мойры, чтобы иметь возможность видеть, слышать, наслаждаться ею. Значило ли это, что я хочу полностью посвятить себя только одной женщине, делать с ней все, чему она меня учила, просто жить, любить ее, и, конечно, иметь удовольствие трахать ее по ночам, ну можно и в течение дня.

У меня не было ответа на этот вопрос.

У меня не осталось ни единого сомнения, что Рэнделл был более добр ко мне, чем я мог представить. Но его доброта вызывала в моей душе гнев. В тот день, когда мы поехали в дом моих родителей, он улучил момент и сказал, что завел банковский счет на мое имя и положил энную сумму денег, поэтому я могу ими пользоваться, пока нахожусь здесь. Затем он вручил мне кусочек пластика, объяснив мне, что это кредитная карта.

Я попытался отдать ему ее обратно, категорически отказываясь принимать его подачки и всякий намек на благотворительность. Но затем слово взял Рэнделл и терпеливо пояснил мне, что я уже принял его «благотворительность», когда вернулся в штаты, когда воспользовался помощью Мойры, когда питался с его стола и оставался в его доме.

Нет, он не сказал мне это в укор, он просто напомнил по-доброму, что я больше, чем просто гость, я — его семья. Эти слова вызвали во мне странный трепет эмоций, но я тут же подавил их, я боялся чувствовать схожие чувства, так как они прямая нить, которая связывает меня с современным миром. Рэнделл также сказал мне, что у него денег просто куры не клюют, и если я не возьму и не воспользуюсь этой картой, я обижу его. Он сказал, что это не более чем просто благодарность, дань заботы и уважения моим родителям, которые подарили ему самые радостные минуты в жизни, когда были с ним.

Это заставило почувствовать себя полнейшим куском дерьма. Поэтому я не стал больше упиваться своей гордостью и все-таки взял карту, положив ее в карман. Я ненавидел зависеть от Рэнделла. Я все время жил жизнью мужчины, который не сидит, сложа руки, который делает все, чтобы прокормить и облегчить тяжкое бремя существования своего племени, а он вручал мне то, что я не заработал, да еще и предлагая пользоваться мне этим.

На следующий день мы пошли с Мойрой в торговый центр, где было просто бесконечное море маленьких отделов. Там я купил ноутбук для своего пользования. Мне нравилось проводить свободное время, читая книги, слушая музыку, и да... узнавая много нового о сексе. Если я и хотел воспользоваться достоинствами пребывания здесь, то я буду делать все возможное, чтобы провести как можно больше времени с Мойрой.

Я сижу на кровати в своей комнате и рассматриваю разнообразные товары на Амазоне — это интернет-магазин, как вы уже догадались, а не область в тропических джунглях. Из своей комнаты я могу видеть Мойру, которая занята работой. Она сказала, что ей необходимо проверить почту. Я чувствую необходимость заниматься с ней сексом и обнимать ее, когда она находится в непосредственной близости от меня.

И даже когда она не находится рядом, меня все равно не покидает это чувство.

Я вижу, как она сидит за маленьким столиком у восточной стороны возле окна, и что-то очень сосредоточено читает на экране ноутбука.

— Ты все еще работаешь? — спрашиваю ее я, когда обхожу вокруг и останавливаюсь у нее за спиной.

Она немного пугается, но затем разворачивается с улыбкой.

— Нет, я все сделала. Теперь сижу и читаю письмо от моей сестры.

— Сестры?! — ну и как я мог знать, что у нее есть сестра? Может, потому что за все время так и не спросил ее ни разу об этом.

— Да, Лиза. Она живет в Северной Каролине, мы пытались договориться о моем визите к ней, пока я тут.

— А могу я с ней познакомиться? — спрашиваю я, потому что сейчас мне становится интересно все, что ее касается. Она посвятила все время мне, когда я не выказывал большего внимания к ней, кроме как в интимном плане.

Она улыбается и поднимается, затем прижимается ко мне и выгибает спинку, вжимаясь в мои мышцы груди твердыми сосками, и сразу же во мне появляется желание оттрахать ее сильнее, чем я планировал до этого.

— Конечно, можешь. Мы можем вместе съездить к ней, если Рэнделл не запланировал ничего важного на эти выходные.

Я вытягиваю руки и прижимаю ее сильнее к себе, заключая в объятья, склоняю голову и вдыхаю аромат, который исходит от ее волос. Они пахнут яблоками и теплым рассветом.

— Ты близко общаешься со своей сестрой?

Наклоняясь, чтобы спокойно и мягко прижаться к моей груди щекой, она делает это настолько мило и любовно, что у меня перехватывает дыхание.

— Да, мы очень близки с ней. Она растила и воспитывала меня с того времени, как наши родители умерли.

Я резко отодвигаюсь назад и смотрю на личико Мойры, которая ничего не понимая, растерянно поднимает на меня глаза, в которых стоит немой вопрос.

Так мы смотрим друг на друга в течение некоторого времени, затем я все-таки решаюсь и спрашиваю:

— Твои родители погибли? — сейчас мне стыдно в тысячу раз больше, чем когда я узнал о сестре, я практически не знаю о ней ничего.

— Да, мои родители умерли. Отец, когда мне было тринадцать. От сердечного приступа. А мама два года спустя от рака. Лиза же на пять лет старше меня, поэтому она стала моим официальным опекуном.