Любовь и Хоккей (ЛП) - Джей Монти

Пока они не оказались прямо передо мной.

Они были зеркальным отражением. Валор смотрела на свою постаревшую версию, а Анна видела, как она выглядела в молодости. Длинные ивовые оправы, их лица в форме сердца и мягкие носы-пуговицы. Они были точной копией друг друга, и я, блядь, никогда даже не думал об этом.

Валор была немного выше Анны, а глаза и вьющиеся волосы Вэлли унаследовала от своего отца. Но цвет их был таким же огненно-красным, как у Анны. Я застрял на пороге прошлого и настоящего.

Может быть, я не хотел верить, что эта женщина, которая вырастила меня, способна оставить после себя ребенка, и именно поэтому я никогда не связывал все воедино. Я не хотел признаваться себе в этой уродливой правде. Но теперь я должен был это сделать. Мне пришлось смириться с тем фактом, что Аннализа была матерью Валор и что она бросила ее.

Именно по этой причине они так и не попали ни на одну из моих игр. Я всегда предполагал, что это потому, что Эрик тренировал в том же сезоне, что и я, и у него никогда не было на это времени. Но теперь я знаю, что это потому, что они не хотели сталкиваться с Джеем или Валор.

— Так это и есть то место, где прячутся непутевые мамаши? - Голос Валор резок, и я знаю это настроение. Ей все равно, что она говорит, потому что ей больно. Она находится в режиме атаки, а это значит, что фильтр нулевой.

Анна вздрагивает от серьезности ее слов, но Вэлли это не волнует.

Валор оглядывает дом, усмехаясь: — Знаешь, когда я была ребенком, я думала, что ты где-то в ловушке, и именно поэтому ты не могла прийти ко мне. Потом я стала старше и убедила себя, что ты больна или принимаешь наркотики. Я хотела обвинить в этом всех, кроме тебя. Даже после того, как ты, блядь, бросила меня, я все равно дала тебе презумпцию невиновности, и все же ты здесь.

Мои отношения с Валор имели такую связь, потому что мы оба потеряли наших мам такими молодыми. Я возненавидел маму Валор с тех пор, как узнал, что она с ней сделала. Она ушла. Ее не заставляли уходить, она сама выбрала уход.

Я разрывался между благодарностью к Анне и любовью к Валор. Как получилось, что женщина, в которой я видел образ матери, могла так сильно ранить женщину, которую я люблю? Она была причиной, по которой Валор иногда не могла смотреть в зеркало. Вот почему над ней смеялись в школе, и вот почему она ненавидела свой день рождения.

Я ненавидел Анну за Валор, но я любил ее за все, что она сделала для меня.

Она машет руками в воздухе, указывая на дом: — Вот ты, блядь, в пригороде со своей идеальной гребаной семьей.

Анна не сдвинулась со своего места в коридоре позади меня, она просто стоит там, как статуя. Я никогда раньше не видел кого-то настолько собранного в состоянии кризиса. Это только еще больше бесит Валор.

— Ты ничего не собираешься мне сказать? После всех этих гребаных лет все, что ты собираешься делать, это стоять там?

Я выхожу на крыльцо, пытаясь обнять ее, но она поднимает руку:

— Не прикасайся ко мне, - огрызается она.

Не прикасайся ко мне.

Не прикасаться к ней? Она что, сумасшедшая? Все, о чем я думаю, это прикоснуться к ней. Почему она думает, что я знал об этом? Неужели она действительно верит, что я знал об этом после всех этих лет? Она думает, что я знал об этом?

— Он не знал, Валор. Мы никогда не говорили Бишопу о тебе. - Я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как Анна приближается к входной двери, поэтому я автоматически становлюсь перед Валор.

Лицом к ней, чтобы мое тело служило щитом перед Валор. Лицо Анны - это хрестоматийное определение страдания. Я причиняю ей боль.

Я люблю Анну. Она помогала растить меня, когда у меня никого не было. Но, несмотря ни на что, я буду защищать девушку, которая стоит за мной. Анна нанесла ей шрам так, как никто не должен причинять боль ребенку. Каждый раз, когда Валор плакала из-за своей матери, из-за того, что ее было недостаточно, из-за того, что она не понимала, почему она ушла, это было из-за нее.

Я больше никому не позволю причинить ей боль. Я был зол и чертовски устал видеть, как моя девочка плачет.

— Это правда? - Говорит Валор из-за моей спины. Я быстро поворачиваюсь, снова глядя на нее. Мои руки обхватывают ее щеки, поднимая ее голову, чтобы она посмотрела мне в лицо. Мои большие пальцы разглаживают кожу под ее глазами.

— Я, черт возьми, клянусь тебе, Вэлли. Я ничего об этом не знал. Я бы не стал тебе лгать. Скажи мне, что ты это знаешь, - тихо шепчу я. Я надеюсь, что смеси моего прикосновения и моего голоса будет достаточно, чтобы успокоить ее. Ровно настолько, чтобы соседи не вызвали полицию. Вспыльчивый нрав Валор - это не то, с чем алтонская полиция способна справиться.

Ее зеленые глаза изучают мои, ища хоть каплю обмана. Когда она довольна тем, что нашла, она отрывает свое лицо от моих рук и указывает на Анну.

— Валор, ты читала мои письма?

Письма? Почему я чувствую себя так, словно меня послали на войну без всякого оружия? Что это за письма?

Валор резко усмехается, и в его голосе слышится горечь:

— Да, все триста из них. И знаешь что, Аннализа? - она выплевывает ее имя себе под ноги, как яд. — Я думаю, что все это было чушью собачьей. Любой может спрятаться за листом бумаги, но ты больше не можешь этого делать. Я хочу, чтобы ты посмотрела мне в лицо и сказала, почему ты, блядь, ушла.

Валор проходит сквозь меня, идя с высоко поднятой головой навстречу Анне, хотя я знаю, что внутри она плачет. Вот что мне в ней нравится.

Ее сила не имеет себе равных. Валор не нуждается в моей защите. Она никогда этого не делала. Она может справиться со всем, что мир бросает на нее с улыбкой, она никогда не нуждалась в моей защите.

Она просто хочет моей поддержки. После того, как она перестанет быть храброй, и она захочет снять маску силы. Я тот человек, из-за которого она разрывается на части. Я тот парень, которому посчастливилось подхватить ее, когда она упала. Тот, к кому она бежит, когда тяжесть мира становится слишком тяжелой.

Мир так старался сломить ее, и вот она здесь, стоит там, как будто никогда не чувствовала боли и никогда не переживала потери.

Моя девочка - гребаный воин. Ей не нужно, чтобы я был щитом, она просто хочет, чтобы я вручил ей меч.

— Вало… - начинает Анна, но не заканчивает.

— Мам, что происходит? Кто это?

Как будто не хватало топлива для образного огня Валор. Новые секреты просто продолжали вываливаться из шкафа, который давно пора было вычистить.

Из кухни появляются Вайолет и Лили. Они обе были похожи на своего отца, за вычетом нескольких вещей. Но вы можете ясно видеть, что Анна - их мать. Не нужно было быть гением, чтобы понять это.

Это был гребаный торнадо, вызванный неподходящим временем.

— Девочки, идите в свою комнату, - приказывает Эрик. Они с любопытством смотрят на Валор, как будто их мозг хочет установить связь, но сердце им не позволяет. Мгновение спустя они исчезают наверху, и снова эта эмоциональная битва возобновляется.

— О, это чертовски богато! - Валор объявляет. Она проводит рукой по волосам, и я знаю, что это потому, что она изо всех сил пытается замаскировать свою печаль гневом. Ее щит трескается.

— У меня есть чертовы сестры! Сколько им лет? Семнадцать? Ты ждала целый год после того, как пришла ко мне, чтобы заменить меня? Я что, блядь, настолько одноразовая для тебя? Неужели меня так легко было выбросить? - В конце ее голос начинает дрожать. Однако его октановое число только растет. С каждым открытием она становится все громче и громче.

Я подхожу к ней, наклоняя голову, чтобы коснуться ее уха. Я тихо шепчу:

— Вэлли, детка, успокойся.

Она резко поворачивает голову ко мне, свирепо глядя.

— Черт возьми, не говори мне успокоиться! - кричит она. Ее грудь быстро поднимается и опускается, щеки окрашены в ярко-красный цвет, а глаза - самого яркого оттенка зеленого, который я когда-либо видел в своей жизни.

Валор делает глубокий вдох, оглядываясь на Анну. Они находятся в нескольких дюймах друг от друга. Мать и дочь. Но на самом деле это два незнакомца, у которых общая ДНК.