Долина смерти (ЛП) - Халле Карина

Я выскакиваю из-за поворота, и оказываюсь в каком-то зале. В луче фонаря вижу две фигуры, стоят друг напротив друга. Обри я сразу узнаю, держит пистолет, лицо сосредоточенное. А вторая…

— Лейни? — еле слышно выдыхаю ее имя.

Обе поворачиваются на мой голос. У Обри на лице просто все написано — облегчение. Но вот реакция Лейни меня просто парализует. Лицо у нее, конечно, изменилось, но ее все еще можно узнать. И вот она как будто начинает перебирать все эмоции сразу: удивление, узнавание и что-то такое, что я даже понять не могу.

— Дженсен МакГроу, — произносит она, мое имя в ее устах вызывает дрожь. Ее голос одновременно знаком и странен, тембр изменён, вероятно, из-за той трансформации, которую она претерпела. — Ты вернулся.

Я осторожно делаю шаг вперед, мой свет полностью освещает сцену. Лейни стоит рядом с Обри, близко, но не касаясь ее, ее поза кажется одновременно защитной и хищной. Изменения в ней сразу бросаются в глаза — неестественная бледность кожи, синий оттенок глаз, едва заметные изменения пропорций лица и конечностей. Но в отличие от Хэнка или Рэда, она все еще узнаваема как тот человек, которого я помню.

— Я никогда не переставал винить себя, — мне удается выдавить из себя. — Лейни, мне так жаль. Я должен был…

— Не надо, — перебивает она меня, поднимает руку, а у нее пальцы какие-то слишком длинные, а когти острые. — Ты не мог знать.

Обри ко мне подходит, берет меня за руку, сжимает ее. Просто, но сразу в реальность возвращает.

— Она борется, Дженсен, — тихо говорит Обри, и в ее голосе слышится надежда. — Борется с этой… трансформацией. У нее получается контролировать, ну, иногда. Как у Нэйта. Это все из-за крови МакАлистеров. Потому что они первородные.

Я смотрю на Лейни и пытаюсь понять, как эта женщина, которая стоит передо мной, та же самая испуганная туристка, которую я вел в горы. Как она может быть похожа на этих чудовищ, которых мы тут встретили. Они двигаются, как зомби, в них ничего человеческого не осталось. А Лейни… Она совсем другая. Двигается плавно, но в глазах у нее есть сознание, которого у других нет.

— Как? — только и спрашиваю я.

— Нелегко, — отвечает Лейни, и её губы растягиваются в подобии улыбки, а зубы у нее слишком острые. — Я контролирую себя… почти всегда.

— Почти? — переспрашиваю я, и в животе как-то все сжимается, несмотря на то, что я нашел ее живой. — А что происходит в остальное время?

Что-то мелькает на ее лице — стыд ли, угрызения совести.

— Я теряю контроль, — тихо признается она. — Голод захватывает меня. Потом я просыпаюсь и не помню, что сделала, кого… — она замолкает, не в силах договорить. Из одного из проходов, ведущих в пещеру, доносится низкий, хриплый призыв, вызывающий мурашки по коже. Лейни замирает, наклоняя голову, словно животное чует опасность. — Они идут, — шепчет она. — Адам. Остальные. Надо уходить.

— В каком направлении? — спрашиваю, тревожно смотря на несколько выходов.

Лейни ведет к узкой щели за камнем.

— Сюда выход на поверхность.

Я медлю. Годы выживания в горах борются с необходимостью доверять нашему единственному, казалось бы, союзнику в этом кошмаре. Лейни замечает мою нерешительность, её изменившиеся глаза слегка сужаются.

— Ты мне не доверяешь, — констатирует она.

— Я хочу, — отвечаю честно. — Но ты только что призналась, что не всегда можешь контролировать голод. Что иногда он берёт верх полностью.

— Дженсен, — резко говорит Обри, вставая между нами. — Она моя сестра. Она помогает нам.

— Она тоже одна из них, — возражаю я, сохраняя голос тихим, но твёрдым. — Одна из существ, что разорвали Коула, что убили бы нас в хижине, если бы мы не сбежали. Я не говорю, что она лжёт о желании помочь — я говорю, что она может быть не в состоянии контролировать себя, помочь нам или навредить.

Лейни наблюдает за этой перепалкой с тревожной неподвижностью, не защищая себя и не отрицая мои опасения. Когда она наконец говорит, в её голосе звучит смирение, которое почему-то более страшнее, чем гнев.

— Он прав, — говорит она Обри. — Я опасна. Непредсказуема. Голод может взять верх в любой момент, и если это произойдёт, когда я буду с вами… — она качает головой. — Требуется так много энергии и сил, чтобы сдерживать его. Но сейчас я всё ещё я. И сейчас я — ваш единственный шанс выбраться из этих пещер живыми.

Голоса становятся все громче, они доносятся уже с разных сторон. Холодный ужас сковывает меня.

— Они нас окружают, — говорю я, оглядывая проходы. — Наступают со всех сторон.

Лейни мрачно кивает.

— Адам руководит ими. Он теперь знает эти пещеры не хуже меня. Знает все пути отхода. Мы должны двигаться. Немедленно.

Её отчаяние убеждает меня. Что бы там ни было, Лейни сейчас — меньшее из зол. С ней хотя бы можно попытаться договориться. И она всего одна.

Надеюсь, до этого не дойдёт.

Я киваю.

— Веди нас.

Облегчение мелькает на ее лице, но тут же исчезает, сменяясь решимостью. Она проскальзывает в щель первой, Обри — за ней, не раздумывая ни секунды.

С топором на боку я протискиваюсь в трещину, как раз когда гортанный рык эхом разносится из зала позади меня. Пространство тесное, заставляющее меня поворачиваться боком, моя более широкая комплекция затрудняет продвижение больше, чем для женщин. Впереди я слышу их движения, голос Лейни дает тихие указания Обри.

— Осторожнее с головой…аккуратно спускайся…ещё немного…

Проход неожиданно выводит в узкий, но проходимый туннель, позволяя двигаться свободнее. Я догоняю Обри и Лейни, ждущих меня. Лучи фонариков отбрасывают тени.

— Как далеко до поверхности? — спрашиваю я, вставая рядом с Обри. В одной руке у меня топор, в другой — винтовка.

— Скоро, — отвечает Лейни, обернувшись. — Но легко не будет. Вертикальный подъем, а потом — водный тоннель.

— Водный тоннель? — удивляется Обри.

— Да, часть пещеры затапливает, особенно когда тает снег, — объясняет Лейни. — Они боятся воды, особенно проточной. Придется проплыть немного, но это ведет прямо к тайному выходу, на восточном склоне.

Туннель начинает подниматься вверх, тропа становится круче, земля под ногами превращается из гладкого камня в грубую, предательски осыпающуюся под каждым шагом. Продвижение замедляется, мы осторожно пробираемся вверх, используя не только ноги, но и руки, чтобы преодолеть вертикальный рельеф.

— Сколько их? — спрашиваю я, вопрос, который не даёт мне покоя с тех пор, как мы увидели поселение.

Лейни слегка замедляет шаг, её молчание затягивается настолько, что начинает беспокоить.

— Больше, чем ты думаешь, — наконец говорит она. — Превращение происходит в этих горах уже не одно поколение, и не только со времен группы Доннера. Некоторые из старейших голодных живут здесь уже несколько веков.

От этих слов у меня кровь стынет в жилах. Сколько пропавших без вести туристов, пионеров и местных жителей, сколько нераскрытых исчезновений? Сколько людей превратились в монстров, зараженных голодом, который передается через кровь и укусы?

— Пришли, — объявляет Лейни, останавливаясь перед гладкой стеной. Она поднимает фонарь, и я вижу вертикальную дыру, уходящую в темноту. Едва хватает места, чтобы пролезть. — Лезем вверх. Там будет водный тоннель.

Я с сомнением смотрю.

— И как высоко лезть?

— Около десяти метров, — отвечает она. — Выступы есть, но их не видно сразу. Просто делай как я.

Не дожидаясь ответа, она начинает подниматься, двигаясь с неестественной ловкостью. Она словно течет вверх по стене, находя опору там, где её не видно.

Обри смотрит на меня, в её глазах решимость и страх.

— Давай ты первый, — говорит она.

Я качаю головой.

— Нет, ты иди. Я буду страховать, если вдруг сорвешься.

— Ладно, но я не сорвусь.

Она поворачивается к стене и начинает подъем. Ее движения не такие плавные, как у сестры, но уверенные. Видно, что она умеет это делать. И хотя я мало знаю про подготовку агентов ФБР, у меня в голове всплывает Кларисса Старлинг из «Молчания ягнят». Надо будет потом спросить, насколько это реалистично и вдохновил ли ее этот фильм на выбор профессии.