Елена Прокофьева - Принц Крови

Некоторое время Филипп стоял в ступоре, глядя во чрево раскрытого сундука, где должен был лежать меч, и чувствуя, как внутри него разливается ледяная тьма и как становится нестерпимо больно в груди, там, где, казалось бы, уже совершенно нечему болеть.

«Нет, — подумал он тогда, — Если бы он умер, я бы знал».

Лоррена точно понесло в чертов приют. Но ведь это не значит, что именно он вызвал на поединок главного Колпака!

Вот дьявол! Разумеется, это был он! Кто же еще?!

Филипп яростно взвыл и пнул сундук так, что тот разлетелся на куски. До рассвета еще далеко, он успеет найти Яблоневый Приют и выяснит все на месте. И если только этот придурок жив, он убьет его собственными руками! Оторвет ему башку и засунет ему же в задницу! Только бы он был жив…

Все, что было потом, Филипп помнил обрывочно. Кажется, он пытался выяснить у кого-то точное местонахождение Яблоневого Приюта, и, кажется, приложил этого кого-то головой об стену, потому что тот объяснял недостаточно внятно. Потом кто-то лез к нему с расспросами и какими-то увещеваниями, кто-то путался под ногами и пытался удержать. Зачем? От чего? Потом холодный ветер бил ему в лицо, и он метался между желанием лететь быстрее и страхом потерять ориентиры на пути к приюту, дорогу к которому ему все же кто-то указал.

Приют стоял поодаль от деревень, в довольно глухом месте и пару раз Филипп все же сбивался с пути и вынужден был возвращаться, громко ругаясь с досады.

Вообще, это удивительно, что он его все-таки нашел.

В дверь приюта Филипп колотил так, будто за ним гналась Дикая Охота. И несмотря на это, человек открывший ему, выглядел удивительно спокойным. Впрочем, — после битвы с отрядом Красных Колпаков было ли еще что-то на этом свете, чего обитатели этого места могли бы испугаться? Уж явно не какого-то полоумного вампира.

Молодой, очень красивый священник, явно полукровка, смотрел на Филиппа устало и без малейшего интереса.

— Что вам угодно? — спросил он.

Филипп несколько мгновений не мог говорить, будто горло сжало тисками.

— Вампир, — наконец, произнес он, — Тот, кто убил Красного Колпака. Где он?

— Вы можете найти его в саду.

— Он жив?

Тут священник усмехнулся, как показалось Филиппу несколько саркастично.

— Жив. И даже более чем.

И вот тут Филиппа накрыло по-настоящему. Вся та разнообразная гамма чувств, что пришлось ему пережить за последние несколько часов, трансформировались в ярость, вскипевшую в нем так сильно, что Филиппу казалось, — сейчас она разорвет его на части, ну, или он убьет кого-нибудь, первого, кто попадется ему на пути. Или разнесет к чертовой матери весь этот приют, доделав то, что не вышло у Красных Колпаков.

Он отправился в сторону сада и увидел этих двоих почти тот час же, у самого входа.

Они сидели рядышком, прислоняясь к стволу яблони, довольные и расслабленные, как на пикнике. Лоррен и рядом с ним девушка, державшая его за руку и прижавшаяся щекой к его плечу. Увидев Филиппа, Лоррен что-то сказал ей, она поднялась и ушла.

Лоррен тоже поднялся и сделал шаг Филиппу навстречу.

Он улыбался светло и нежно, глаза его сияли в темноте, как хрусталь, и матово светилась кожа. Он выглядел таким счастливым и умиротворенным, он был похож на архангела, готовящегося явить миру какую-нибудь благую весть.

Слишком много слов рвалось у Филиппа с языка, но ни одно из них не могло выразить в полной мере его чувств.

Поэтому он просто молча врезал Лоррену в зубы. От всей души.

Лоррен, видимо, такого не ожидал, он не успел защититься и вообще едва удержался на ногах. Благостное выражение исчезло с его лица.

— Дьявол вас раздери! — воскликнул он, зажимая ладонью разбитую губу, — Какого черта вы делаете?!

Мгновенная вспышка боли в пораненных костяшках пальцев немного отрезвила Филиппа. Ему стало ощутимо легче.

— Проклятый идиот! — прорычал он сквозь зубы, — Мне сказали, что ты погиб!

— Я не…

— Заткнись! Тебя нельзя оставить ни на минуту! Ты начинаешь творить какие-то абсурдные самоубийственные глупости! Какого дьявола тебе понадобилось лезть в разборки фэйри?! Как ты мог так поступить со мной?!

— Не собирался я погибать! — зло воскликнул Лоррен. — Я не мешаю вам развлекаться, какого черта вы мешаете мне?! Мне было скучно сидеть в этом жалком Руане и ждать когда вы соблаговолите устать от бесконечной ебли! Я говорил вам: мне там надоело!

Филипп смотрел на него скорбно как на безнадежно больного.

— Ты. Мог. Умереть. — произнес он, чеканя каждое слово, — Ты полез в схватку, в которой у тебя не было ни единого шанса. Ради чего?

— Почему ни единого шанса? С чего вы это взяли? Это была обычная драка, самая обычная, мы прошли таких миллион…

— Ты принимаешь меня за дурака? — перебил его Филипп, — Все знают, что из себя представляют Красные Колпаки! Не каждому воину сидхэ удается справиться с ними в поединке! Я знаю, в чем тут дело: тебе приспичило попробовать крови фэйри, и как я вижу, вполне удалось это проделать! Что скажешь? Очень сладко? Стоит того, чтобы умереть?

Лоррен уже не пытался возражать, понимая, что все бесполезно. По опыту он знал, что сейчас лучше всего помолчать и дать Филиппу отораться, не подкидывая поленьев в костер его праведного гнева. Да и что он мог бы сказать? Да, это того стоит?

В таком случае, это будет последним, что он скажет в своей жизни.

Филипп и не ждал от него ответов.

— Идем, — сказал он, — Мы немедленно уезжаем отсюда. Проведем день в Руане и уедем, как только стемнеет.

— Уедем? — удивился Лоррен, — С чего вдруг?

— Ты пил кровь фэйри! — прошипел Филипп, — Стоит кому-то в Руане тебя увидеть, и все об этом узнают! Ты, может быть, забыл или, как обычно, не потрудился подумать, но к этому одинаково плохо относятся и фэйри и Совет. Тебе наплевать, я не сомневаюсь, но мне — нет!

— Не я один пил их кровь. И это было необходимо, чтобы победить.

— Будешь рассказывать это не мне, а палачу Совета, когда он явится за твоей тупой башкой. Только вряд ли он станет тебя слушать.

Не говоря больше ни слова, Филипп отправился в сторону ворот.

— Я должен попрощаться, — услышал он голос Лоррена и только раздраженно махнул рукой.

Делай, что хочешь!

Явился Лоррен только через три четверти часа, и кровью фэйри пахло от него еще сильнее, но у Филиппа уже не было сил как-то реагировать на это. Он чувствовал себя опустошенным, и на душе было тоскливо, хоть волком вой. Он сидел на скамейке у приютских ворот, прислоняясь затылком к одной из вездесущих яблонь, закрыв глаза и слушая стрекот цикад.