Элизабет МАКНЕЙЛ - 9 1/2 weeks

* * *

Я каждый день ходила на работу, я была опытной деловой женщиной, меня

любили сотрудники и ценило

начальство. Около пяти часов я убирала свой кабинет, перешучивалась с

сотрудниками в лифте и возвращалась домой, - к

нему домой. К себе я заходила, только чтобы взять кое-что из одежды, да раз в

неделю за почтой. Каждое утро мы вместе

ехали в метро, читали один и тот же номер Таймса: он - респектабельный деловой

человек с дипломатом, с ослепительной и

очаровательной улыбкой, я - с портфелем или сумкой, на высоких каблуках, со

свежевымытыми волосами и накрашенными

губами. Короче, очаровательная, культурная нью-йоркская пара: образцовая, хорошо

воспитанная, настоящая пара из

среднего класса.

- Ну-ну, пора вставать! - кричит он с порога.

На металлическом поцарапанном подносе (на самом деле это подставка под

телевизор) он несет яйца всмятку, три

маленьких поджаренных английских хлебца и чашку чая. Рядом, в маленькой

деревянной салатнице, - очищенный

апельсин.

- Что за спешка? - спрашиваю я. - Сейчас только половина десятого!

Я кладу обе подушки себе за спину, сажусь и натягиваю простыню на ноги.

- И кроме того, сегодня суббота.

Он ставит поднос, вытирает с него несколько капель чая бумагой из рулона,

который он принес под мышкой.

Я повторяю:

- Сегодня суббота. Я надеюсь, что ты никуда не собираешься. Лично я

никого не хочу видеть. Я собираюсь спать до

полудня и весь остальной благословенный день ровно ничего не делать, разве что

позвонить сестре и просмотреть

телевизионную программу на следующую неделю.

- Прекрасный план. Ты так и поступишь, когда мы вернемся. Мне нужно пойти

в Блумингдейл.

- Лучше бы ты играл в теннис на закрытом корте, - говорю я ему. - Тебе,

по-моему, солнце голову напекло. Так или

иначе, и речи быть не может, чтобы я в субботу пошла в Блумингдейл!

- Это займет не больше получаса, клянусь. Всего полтора часа: полчаса

туда, полчаса в магазине, полчаса обратно.

Ешь скорее. В половине двенадцатого мы снова будем в постели.

Мы выходим из подъезда, и тут я восклицаю:

- Надеюсь, мы не в метро поедем!

Он очень бледен и кивает головой.

- Ну, нет, - говорю я. - Всю неделю два раза в день я езжу этой штукой и

в выходной поэтому могу себе позволить

не заглядывать туда.

В конце концов мы едем на такси. В Блумингдейле полно народу.

- А я-то думала, что люди летом ездят в Хэмптон... - громко говорю я.

- Я же обещал тебе - всего полчаса...

- Согласна. Я думала, что по магазинам ты не любишь ходить. Я-то люблю,

но умею выбирать день.

- Послушай, лапушка, - говорит он, - заткнешься ты? Добром тебя прошу. Я

вообще-то от природы терпелив, но

если ты не перестанешь, я тебя привяжу к прилавку в отделе мужской косметики и

уйду. Ты будешь так скучать, что

накупишь масла для загара...

Я представляю себе эту картину и смеюсь...

- Но зачем ты сюда приехал?

Мы на четвертом этаже.

- За кроватью, - отвечает он.

- За кроватью? Но у тебя очень хорошая кровать!

- Действительно, у меня большая кровать, - подтверждает он.

- Но...

- Большая для одного человека. - Он ведет меня по залам, где выставлены

роскошные столовые. Одна особенно

впечатляет: сильные лампы подсвечивают столешницу из черного стекла на подставке

из никеля. Черные салфетки продеты

в черные хрустальные кольца, а черные бокалы соседствуют с такими же черными

тарелками.

- А подают на этом черную икру и подгорелые бифштексы, - шепчет он мне на

ухо.

Мы в это время пробираемся среди роскошных диванов, каждый из которых

больше всей моей квартиры.

- Белый бархат! - говорю. - Боже ты мой! Стоит только пепел от сигареты

уронить, кошке волос оставить - и

готово! Все в помойку!

- Клиенты Блумингдейла люди очень-очень чистоплотные, - важно произносит

он. - Тебе это, может, неведомо, но

это так просто: животных надо держать в клетках, а курить - в уборной...

- Значит, вы в воскресенье уходите в отпуск? - спрашивает позади нас

какая-то женщина.

- Да, наконец-то, - отвечает мужчина.

- И куда вы отправляетесь?

Я смотрю назад. Рыжая женщина, элегантно одетая, толкает тележку с

пакетами и разговаривает с каким-то

мужчиной в костюме от Кардэна.

- Отправляюсь в город Нью-Йорк... - отвечает он.

Говорит он насмешливо и несколько нараспев, и они оба смеются.

- Какой элегантный мужчина! - говорит она, удаляясь от нас. - Лучшее

место, где...

- Идем, - говорю я (диваны были антрактом, нас снова окружают столы и

обеденные гарнитуры), - я не такого уж

большого роста, и если бы ты мне намекнул, зачем мы сюда едем, я бы благоразумно

осталась дома.

- Не в том дело, - отвечает он.

- А в чем тогда дело?

Он останавливается перед спальным гарнитуром. Это спальня вашей мечты: в

углу стоит бюро из черного

полированного дерева, на нем лампа на огромной подставке и шесть подобранных по

размеру керамических ваз, и еще одна

ваза, длинная а в ней восемь огненных тюльпанов, стопка альбомов с открытками,

подборка иностранных журналов,

раскинутая в художественном беспорядке я записная книжка, обтянутая тонким

шелком.

- Вот это мне нравится, - смеясь, говорит он. - Настоящий секретер для

работы. Можно засучить рукава и

приниматься.

- Не шути, пожалуйста, - говорю я ему. - Тебя же не заставляли сюда

приезжать. А у меня, напротив, при виде этой

записной книжки слюнки текут. Очевидно, это для того и сделано, но это работает.

Он улыбается и обнимает меня за талию.

Спальни выставлены рядом. В первой - черный вощеный пол, во второй -

белый паркет, в третьей - красный

метлакс; тут есть кровать, спинка которой напоминает дверь сарая, к ней крепится

полотняный балдахин, а шелковые

занавеси в цвет спускаются до полу. В изголовье кровати, Бог знает почему,

немного не по центру стоит какое-то огромное

растение в декоративной корзине. У другой кровати, толстые витые ножки. На

больших подушках, прикрытых покрывалом,

лежат валики, обтянутые разной материей с набивным узором, подобранной в тон.

- Это именно то, что тебе нужно, - говорю ему я.

- Мне нужны маленькие подушки.

- Нет, тебе нужно четыре больших. Твои две маленькие штучки никуда не

годятся, на них невозможно удобно

опереться.

- А когда тебе нужно опираться в постели на подушки? - спрашивает он.