Мне плевать!

– Он мою сугревайку пятнадцатилетней выдержки разбил. А у нас приехал кузнец. Ручищи – во, – показывает аж два кулака. – Толковый парень. И руки не дырявые.

– Это был мой коньяк. И я его не бил, – ведусь, как мальчишка. Сам понимаю, что не надо реагировать, но задевает то, что её собираются с кем-то знакомить и это при мне. Я что тут, пустое место?

– Отставить разговорчики. Ещё бы минут пять и стал бы мой. Как это называется? А, да. Упущенная выгода. Из твоих рук, между прочим, МОЯ выгода упущенная, – наставительный тон, искрящиеся смехом глаза. Издевается. Ну, семейка. Моя не лучше. И правила игры я тоже знаю.

– Да куплю я вам новый, лучше прежнего.

– Успокойтесь, – прерывает нашу лёгкую перепалку Ясмина. – Папа шутит. Он не пьёт.

– Не наговаривай на здоровых русских людей в моём лице. Я пью. Но не всё. Конкретно этот коньяк я бы попробовал.

– Думаю, вам и паров вчера хватило, – колючка беспомощно оглядывается на меня. Я потерплю. Тебе потом расплачиваться, и я возьму своё сполна. Многообещающе провожу ладонью по её напряженной спине, и она краснеет.

– Он ещё и жадный. Доченька, не надо нам такого, ты подумай хорошенько. Кузнец пока холостой, – не без удовольствия подмигивает он своей дочери.

– Зато я уже занял, – сильнее притягиваю Ясмину к себе.

– Он помоложе будет, – не в бровь, а в глаз.

– Прекратите, – устало произносит моя прекрасная леди. – Как вы ещё не поубивали друг друга?

– Мне нельзя, – рассаживает на коленки девчонок счастливый дед. Им надоело общаться друг с другом, и они полезли к Роберту. – Я только на пенсию вышел, жизнью наслаждаться начал. Да и мать твоя не одобрит. Репутацию же ей подпорчу, – совершенно искренне сокрушается он. – Хотя для трупика место быстро найдёт. Если повезёт, то никто и не узнает.

Он, конечно, шутит, но посыл я понимаю, как и его самого. За свою дочь я тоже прибью кого угодно.