Джоди Эллен Малпас - Одна обещанная ночь (ЛП)

– Ноги? – он не спеша качает головой, заставляя меня вздохнуть сильнее. – Хочу, чтобы ты яснее выражался. – Я слезаю с него и ложусь рядом, подкладывая под голову согнутый локоть, когда Миллер повторяет мою позу.

– Думаю, я ясно выражаюсь, – он тянет руку, берет мой светлый локон и начинает крутить его между пальцами. – Люблю твои волосы, – шепчет Миллер, наблюдая за неспешной игрой своих пальцев.

– Они объемные и непослушные.

– Они идеальны. Никогда их не обрезай, – его рука замирает на моем затылке и тянет ближе, пока наши лица не оказываются в паре дюймов друг от друга. Мой взгляд мечется, не зная, сосредоточиться на этих глазах или на губах.

Выбираю губы.

– Люблю твой рот, – сознаюсь я и наклоняюсь ближе, накрывая его губы своими. Храбрость растет, моя способность выразить себя становиться проще рядом с этим скупым на эмоции мужчиной.

– Мой рот любит твое тело, – шепчет он, теснее прижимая меня к себе.

– Мое тело любит твои руки, – подвожу итог, отдаваясь во власть расслабленным движениям его языка.

– Мои руки любят касаться тебя.

Я мурлычу, когда его руки скользят к моему животу, бокам и останавливаются на бедрах. Нежность его ладоней противоречит его мужественности. Чистые, мягкие и без мозолей, что показывает отсутствие физического труда. Он всегда в костюмах, всегда возмутительно элегантен, его манеры безупречны – даже с его скверным высокомерием. Все, что касается Миллера, озадачивает, но невероятно увлекает, а невидимое притяжение, которое постоянно толкает меня к нему, путает и раздражает, но ему невозможно противостоять. И в эти минуты, когда он превозносит меня, чувствуя и овладевая мной так нежно, я прихожу к выводу, что Миллер Харт выражает свои чувства. Выражает прямо сейчас. Делает это вот так. Возможно, он не смеется и не улыбается часто, и у него не меняется выражение лица, когда мы обсуждаем его мысли, но все его тело ясно говорит о его эмоциональном состоянии. И я не думаю, что ошибаюсь, когда говорю, что чувства тут есть, а не просто физическое влечение.

Начинаю немного злиться, когда он разрывает наш поцелуй и отстраняется, молча изучая меня, после чего разворачивает и прижимает к своей груди.

– Поспи немного, сладкая, – шепчет он, зарываясь носом в копну непослушных светлых волос.

Засыпать в руках обнимающего меня мужчины совсем не то, к чему я привыкла, но от его мягкого дыхания на ушко и тихой мурлычущей мелодии я слишком легко расслабляюсь. Я улыбаюсь себе под нос, когда он отодвигается и вылезает из постели.

Пойдет наводить порядок.

Глава 13

Он стоит в дверном проеме спальни, одетый в брюки от костюма и рубашку, и завязывает галстук, в то время как я обнаженная в защитном жесте обнимаю себя руками. Я бы прикрылась одеялом, но половина постели, на которой он спал, уже заправлена, и я не хочу ее портить. Волосы мокрые, но он не побрит, и хотя выглядит он превосходно, мне больно от того, что он уже не со мной в постели.

– Позавтракаешь со мной? – спрашивает он, срывая галстук и принимаясь завязывать заново.

– Конечно, – я отвечаю тихо, ненавидя себя за разделяющую нас неловкость. Я была удивлена, когда меня разбудил солнечный свет. Пока я засыпала прошлой ночью, думала, что мне оставили пару часов на отдых, после Миллер разбудит меня, чтобы продолжить мной наслаждаться… или точнее, я надеялась, что он меня разбудит. Я расстроена, и пытаюсь не показывать это.

Не знаю, зачем осматриваю комнату в поисках одежды, ведь понимаю, что ее не будет в поле зрения.

– Где моя одежда?

– Прими душ. Я приготовлю завтрак, – он исчезает в гардеробной и появляется спустя мгновение, застегивая жилетку. – Мне нужно уходить через тридцать минут. Твоя одежда в нижнем ящике.

Я тревожно вздрагиваю, задаваясь вопросом, что изменилось. Он еще более закрытый, чем когда бы то ни было прежде. Что ли провел всю ночь размышляя над моими словами?

– Ладно, – я соглашаюсь, не в силах придумать другие слова. Он даже не смотрит на меня. Чувствую себя дешевой и никчемной – вот чего я старалась избежать годами.

Не сказав больше ни слова, он берет из гардеробной пиджак и оставляет меня в своей спальне, уязвленную и непонимающую. Отчаянно хочу избежать неловкости и не хочу одновременно. Я хочу остаться и сделать его более сговорчивым, заставить снова на меня посмотреть, не как на внебрачную дочь уличной проститутки, только, кажется, у меня особо нет выбора. Ему нужно уходить через тридцать минут, а мне хотелось бы принять душ прежде, чем присоединюсь к нему за завтраком, так что времени совсем мало.

Соскакивая с кровати голышом, бросаюсь в ванную принимать душ. Использую его гель для душа, старательно втирая жидкость, как будто пытаясь так быть ближе. Нехотя смыв гель, вылезаю из душа и беру с полки одно из свежих, идеально сложенных полотенец, вытираюсь в рекордно короткие сроки, прежде чем набросить на себя одежду.

Бесцельно брожу по его квартире и нахожу Миллера перед зеркалом в холле, опять сражающегося с галстуком.

– Твой галстук в порядке.

– Нет, он мятый, – бурчит, срывая его с шеи. – К черту!

Смотрю, как он осторожно проходит мимо меня на кухню. Иду следом, немного озадаченная, и вроде бы не должна удивляться, увидев его перед гладильной доской, но я поражена. Он аккуратно разглаживает галстук, после чего с предельной осторожностью проводит утюгом по синему шелку, вытаскивает шнур из розетки и оборачивает галстук вокруг шеи. Убирает доску и утюг, потом поворачивается к зеркалу и снова начинает тщательно завязывать галстук, и все это делает так, как будто меня здесь даже нет.

– Лучше, – заключает он, опуская воротник и оборачиваясь ко мне.

– Галстук слабо завязан.

Он хмурится и поворачивается обратно к зеркалу, немного сдвинув его.

– Идеально.

– Да, идеально, Миллер, – бормочу, проходя на кухню.

Восхищаюсь выбором хлеба, консервов и фруктов. Но я не голодна. Желудок скрутило от беспокойства, и его формальность не облегчает мой мандраж.

– Чего бы ты хотела? – спрашивает он, занимая свое место.

– Я возьму только кусочек дыни, спасибо.

Он кивает и берет тарелку, выкладывая дыню и протягивая мне вилку.

– Кофе?

– Нет, спасибо, – беру вилку, тарелку, кладя их на стол так аккуратно, как только могу.

– Апельсиновый сок? Свежевыжатый.

– Да, спасибо.

Миллер наливает мне апельсиновый сок и достает кофе из стекловаренного горшочка.

– Забыл поблагодарить тебя за разбитую лампу, – шепчет он, медленно поднимая кружку, и, глядя на меня, делает глоток.