Жестокие наследники (ЛП) - Вильденштейн Оливия

Когда мы добрались до утёса, где нас ждал золотой купол, дверь которого была уже приоткрыта, Римо сжал пальцы в тугие кулаки. Я выглянула из-за выступа, желая оценить возможность спуска с горы. Слишком круто. Будет ли изготовленное из виты снаряжение для спуска достаточно прочным, чтобы спустить нас вниз?

Несмотря на то, что моё представление о тюрьме Грегора всё ещё было ограниченным, я ни на секунду не сомневалась, что гора пропитана тёмной и ужасной магией. Скала наверняка осыпется под нашими ботинками или поднимется ещё выше. В конце концов, дедушка Римо ничего так не любил, как играть в игры.

— Боюсь, что клетка — наш лучший вариант, Римо.

Его челюсть была сжата так же сильно, как и кулаки, а цвет кожи позеленел.

— Я не собираюсь возвращаться внутрь.

— На этот раз я буду с тобой. И мы будем держать дверь открытой.

Он фыркнул.

— Что, если я убью тебя снова?

— Я тебе не позволю.

Он покачал головой, его рыжие волосы взметнулись, как лесной пожар, вокруг бледного лба.

— Эта клетка превратила меня в психопата.

Я обхватила его кулак своей рукой и оторвала от его напряжённого бедра. Разжав его пальцы, я сказала:

— Я знаю, как победить Купол.

— Нет.

Я снова посмотрела вниз.

— Полагаю, мы могли бы попытаться держаться подальше от этого…

Взгляд Римо метнулся к системе шкивов.

— Мы спустимся по верёвке.

Я посмотрела на веревку, не доверяя ей.

— Я знаю!

Я отпустила его руку и вызвала свою пыль, сформировав из неё парашют. У меня не хватило виты сделать сбрую, но я смастерила четыре прочные ручки по бокам. Нам придётся держаться и надеяться, что парашют удержит нас на плаву или, по крайней мере, замедлит наше падение.

Хотя моя находчивость волшебным образом не успокоила Римо, она расслабила его тело. Он взял моё творение и долго смотрел на него, а затем протянул мне одну сторону и взял другую.

— Спасибо.

— Как насчёт того, чтобы не благодарить меня, пока мы не спустимся вниз?

Мох казался слишком далеко под нами. Даже калимборы казались низкорослыми, а калимборы не были маленькими деревьями.

— Готов?

— Когда ты будешь готова.

Костяшки пальцев на моих ручках побелели, я сделала глубокий, преглубокий вдох, прежде чем кивнула.

Встретившись взглядами, мы подпрыгнули. Ткань хлопнула, а затем запуталась, и наши тела соприкоснулись. Римо развёл руки в стороны и крикнул мне, чтобы я сделала то же самое. Одному небу известно, как мне удалось развести руки в стороны. Ткань треснула, и нас дернуло вверх с такой силой, что оба моих плеча едва не выскочили из суставов.

Гравитация овладела нашим импровизированным судном, и мы поплыли, как цветок одуванчика, над аккуратным рядом калимборов, лишённых окон и дверей, за исключением того, в котором находилась кондитерская. Когда мои ботинки ударились о твёрдую землю, колени подогнулись, и я наткнулась на Римо, который подхватил меня.

Его рука задержалась на моём теле ещё долго после того, как я восстановила равновесие, вытворяя всевозможные вещи с моими и без того хаотичными внутренностями.

Опустив взгляд на мох, я отступила в сторону и размотала парашют.

— Мы направляемся к поезду?

— Думаю, нам следует переночевать здесь, а утром подняться на борт.

Я уставилась в белое небо.

— Думаешь, скоро наступит ночь?

— Я не знаю, как здесь работает время. Всё, что я знаю, это то, что нам обоим не помешали бы ванная и тёплая постель.

Тёплая постель напомнила мне ту, в которую я хотела забраться раньше. Это также напомнило мне, что я видела только одну постель. Я не поднимала эту тему. Ещё нет.

Когда мы пробирались по проходу между высокими деревьями, струйки тумана поднимались ото мха и обвивались вокруг наших ботинок. Несмотря на то, что земля ещё не изменила текстуру, другими словами, из неё не повыскакивали колючие трубчатые тела, я тихо запела. Костяшки пальцев Римо коснулись моих, посылая по моим рукам волны жара. Когда туман сгустился, став плотным, как вата, его пальцы скользнули к моим.

Мы и раньше держались за руки, но никогда так, как сейчас. Никогда, когда наши ладони соприкасаются, а пальцы переплетены. Моя концентрация была настолько сосредоточена на всех точках соприкосновения наших тел, что я чуть не прошла мимо кондитерской. К счастью, сознание Римо не пошатнулось, и он втащил меня внутрь.

Мой пульс был таким учащённым, что притупил все мои чувства. Помимо прикосновений. Осязание было единственным чувством, работавшим слишком хорошо. Настолько хорошо, что в ту минуту, когда бирюзовая дверь захлопнулась, я выдернула свою руку из руки Римо и провела следующие несколько минут, добираясь до первого этажа калимбора, потирая покалывающие пальцы и ладонь о штанину своего чёрного костюма.

Пока Римо исчез в ванной, я обыскала маленькую квартирку в поисках второй спальни, но нашла только пустой шкаф. Хлынула вода, звук был очень похож на мой учащённый пульс.

— Здесь нет мыла, а вода холодная, — сказал он.

Я подняла взгляд с кровати, прикусив губу.

— Лучше, чем без воды.

Он наклонил голову, приближаясь ко мне.

— Сначала дамы.

Я проскользнула мимо него и вошла в ванную, закрыв за собой дверь. Я подумала о том, чтобы снять свой костюм и постирать его, но, в итоге, только скинула ботинки, а затем полностью одетая шагнула в ледяную воду. Какой бы неудобной ни была ткань, в конце концов, она высохнет. Я легла на спину, позволяя грязи размягчиться и растаять на моих длинных локонах, а затем вымыла кожу головы.

Вода стала грязно-жёлтой. Я слила её, сполоснула струей свежей воды, затем вышла из ванны и наполнила Римо новую. Я схватила одно из полотенец, расшитых ракушками, и вытерла своё тело и волосы, дрожа от холода. Обернув его вокруг себя, я вышла из ванной.

Римо нахмурился.

— Ты принимала ванну в одежде?

— Мой костюм был грязным, и снимать его — сущая мука.

Я с тоской уставилась на свой омертвевший Инфинити.

— Ты простудишься.

Простудиться. Такое чуждое понятие для людей, сотворенных из огня.

— На моей коже он быстрее высохнет. Кроме того, представь, что что-то случится, и нам придётся бежать к поезду.

Он поджал губы. Я собиралась сказать ему, что это было не из-за него, но разве не так? Если бы тут было две спальни, я бы, возможно, подумала о том, чтобы раздеться.

Прежде чем я успела сказать что-либо ещё, дверь ванной со щелчком закрылась за ним. В отличие от меня, Римо долго оставался в ванне. Я не могла себе представить, что это было сделано ради удовольствия — как можно наслаждаться купанием в ледяной воде? — но уединение, безусловно, приветствовалось. Ни у кого из нас не было ничего подобного за последний день… дни? Как долго нас не было? Я заплетала свои влажные волосы в косу, гадая, поднимется ли когда-нибудь облачный покров. Римо, наконец, вернулся, набросив на шею полотенце и снова надев брюки, хотя верха на нём не было.

— Змеи вернулись? — спросила я.

Вода скапала с его волос и стекала во все укромные уголки груди.

Я повернулась обратно к открывающемуся виду.

— Почти ничего не видно сквозь этот туман.

После продолжительной минуты молчания он сказал:

— Я думал, ты уже крепко спишь.

Так вот почему он не торопился? Чтобы избежать неловкого момента обсуждения условий ночлега? Неужели он надеялся, что я вырублюсь, и он сможет просто скользнуть под простыни и приберечь неловкость на следующее утро?

Он задернул шторы, всё это время не сводя с меня пристального взгляда.

— Ложись в постель. Я буду спать на полу.

Его галантность развеяла все мои сомнения.

— Не будь смешным. Я уверена, что ты вполне способен держать свои руки при себе.

Выражение его лица медленно менялось.

— Я — да, а ты?

Я закатила глаза.

— Это будет тяжело, но я справлюсь со своими похотливыми побуждениями фейри.

Он одарил меня обезоруживающей полуулыбкой.