Ешь. Молись. Разводись (СИ) - Блио Элен

Хозяин вниманием не напрягал, но к чаю присел-таки за мой столик, с нежной чайной розочкой.

- Красивой женщине, красивые цветы.

- Спасибо. Только… в дороге завянет.

- Зато в машине будет аромат. Это из моей оранжереи, у нас тут целый зимний сад.

- Не стоило рвать.

- Для такой женщины как вы стоило. Для таких можно совершать подвиги. А те, кто этого не делает – просто недостойны вас.

- Может быть я сама не хочу, чтобы ради меня совершали подвиги?

Я же правильно понимаю о чём мы?

Арсений женат. Я не хотела его развода. Не хочу.

Не знаю. Мне сложно об этом говорить и думать, я… потерялась.

И я не знаю, зачем я еду в Питер.

Нет, собственно, я по работе еду. И с Женькой увидеться.

Я же не буду звонить Арсению? Не буду. И он мне не позвонит.

Он молодец.

Когда я тогда попросила его этого не делать он и не делал.

Честно. Даже с левых номеров.

А мне так хотелось, чтобы хотя бы раз!

Просто набрал мой номер и молчал бы. И я бы молчала в ответ.

Странно.

Я прожила с бывшим мужем так долго, но у меня нет никакого желания сейчас вернуться в те счастливые дни, которые были у нас с ним.

Словно своим предательством он всё уничтожил.

А Арс… Он не предавал меня. Он просто не сказал, что женат.

Я понимаю каким-то шестым чувством, что Север помог мне с разводом. Вряд ли Королькевич был бы так тих и спокоен. И пошёл бы на все условия моего адвоката.

Правда, я тоже пошла на уступки.

Адвокат мне говорил, что я не должна соглашаться на размен квартиры. А я…

Я прошлась по уютному дому, который считала своим и поняла, что жить в нём я не смогу.

Правда, для начала собрала семейный совет, без бывшего мужа, конечно. Я и дети.

- Я хочу, чтобы мы переехали.

- В Питер? – почему-то сразу выпалила Маргарита, а у меня заныло в груди.

Если бы в Питер.

- Нет, не в Питер.

- А почему? Мам? А этот…

- Рита, пожалуйста. – я говорила мягко, но в то же время твёрдо.

Никаких упоминаний, ничего. Не хочу.

- Мам, ну чего ты? – возразил сын, - Мы вообще-то не маленькие.

Видимо, маленькой была я. Потому что искренне не понимала, что мне делать?

Я же не должна рассказывать детям о своей личной жизни? Они мои дети, а не наоборот? И всё-таки…

- Там… в общем… Ничего нет. Просто он…

- Женат, да? Я так и знала. Козёл!

Умозаключения дочери меня изумили.

- Рита, прекрати, что за слова? Он… он как раз не козёл, а очень хороший человек.

И не бросил жену, как ваш отец. Но это я не добавила, потому что…

Потому что их отец хотел вернуться. Я не хотела.

Да и дети, кстати, меня поддержали. Хотя я не обсуждала ситуацию с ними. То есть я сказала, что папа готов снова жить с нами, но не готова я.

- Ну и правильно. Сам виноват. – опять многозначительно заключила моя не по годам мудрая дочь.

Олег страдал. Плакал. Реально плакал, рассказывая мне, какую ошибку совершил. Ему казалось, он полюбил…

Казалось. Ну, то ж…

Может быть, я и простила бы. Может и прощу.

Только в свою жизнь точно не верну. Не хочу ничего из того, что было раньше.

- Да, кстати, Королькевич, можешь забрать статуэтки.

- Что?

У него было такое… перевёрнутое лицо в этот момент. Он понял, что точно всё. Пути назад нет.

Если уж я отдала статуэтки, которые мы собирали с такой любовью.

Значит нас просто больше нет.

Всё.

Питер встречает ледяным ветром. Острым и колким.

И всё-таки таким… родным.

Я не должна идти туда, но иду.

К тому самому дому, с той самой террасой и крышей.

Мосты уже не разводят.

Людей разводят, а мосты нет. Нет необходимости. Суда уже не ходят по большой Неве. Это же так говорится? Я не знаю, правильно ли это, но звучит красиво.

Гулять по Северной столице в конце ноября – не самая лучшая идея, но я хожу, кружу вокруг дома, в какой-то призрачной надежде увидеть.

Вдруг?

Я, конечно, не буду звонить. Не буду.

Звонят мне.

Дочь? Я вроде сказала, что добралась нормально.

- Алло?

- Мила, не клади трубку, это я, Север.

Глава 41

- Мила…

Сплетаемся, срастаемся, впечатываемся друг в друга. Молча. Жадно. Голодно.

Только мы в целом мире.

Мы и город у наших ног.

Северный, сейчас по-настоящему северный, с низким тяжелым небом. Суровый, величественный.

Осуждающий нас.

Но снисходительно позволяющий быть.

Любить.

Любить друг друга здесь, в этих мрачных чертогах.

Негостеприимных зимних проспектах, где острый, режущий ветер сносит с ног.

Но как же хорошо в этом городе сидеть у камина и смотреть на золотой купол Исаакия.

Держаться за руки и пить глинтвейн или грог.

Есть стейки и дольки картофеля Айдахо.

Просто быть.

- Милана…

Я не поняла сначала, почему он звонит с телефона моей дочери. Растерялась.

- Где ты?

- Я… я тут.

Где я…