Сойер Беннетт - Дикарь (ЛП)

— Ты так сильно похож на свою мать, Зак, — говорит Рэнделл, вытягивая меня из мыслей о Мойре. — Я бы узнал тебя и в толпе, ты истинно ее сын.

Я даже не знаю, что ответить на это, пока чужому для меня человеку, поэтому я просто делаю глоток кофе.

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты чувствовал себя со мной свободно и мог задавать любые вопросы о твоих родителях, о твоей прошлой жизни, детали и важные факты которой ты можешь не помнить. Очень хочу, чтобы ты воспользовался данной возможностью и заполнил пробелы в своей памяти, также восполнил знания о твоем наследии, они пригодятся, когда у тебя появятся дети. Но я хочу, чтобы ты знал, Зак, я не хочу давить на тебя и заставлять остаться. Ну, я думаю, ты это уже и сам понял, и мне не нужно тебе пересказывать это по второму разу. Закариас, говори, может, есть еще что-то, чтобы ты хотел узнать?

Этот человек… Мой крестный отец, у него опять получилось вызвать во мне непреодолимое ощущение тоски, и я отступил от поспешных выводов, сделанных ранее. Я согласно киваю.

— Как вам уже известно, Рэнделл, у меня нет желания здесь оставаться навсегда, мое пребывание временно. Мой истинный дом в Карайке. Но я, естественно, принимаю ваше предложение остаться и узнать свои корни. Я готов уделить некоторое время этому, прежде чем настанет момент прощания. Парайла, мой приемный отец, просил меня остаться здесь на год, чтобы понять, принадлежу ли я этому месту, осталась ли моя душа тут. Я не уверен, что смогу выдержать год, но уделить некоторое время и провести его в Джорджии мне будет нетрудно.

— Вот это правильно, хорошее решение, Зак. Все может измениться, нельзя делать поспешные выводы, — говорит мне Рэнделл, слабо улыбаясь. — Как насчет того, чтобы после завтрака прокатиться в твой дом?

Я опять согласно киваю и накалываю кусочек бекона на вилку.

— Мойра рассказывала мне, что отец сохранил Вам жизнь?

Аккуратно вытирая рот салфеткой перед тем, как положить ее, Рэнделл отодвигает свою тарелку.

— Знаешь, Зак, хочу сказать тебе наперед, что я совершенно не верующий человек. Но твой отец был таковым до мозга костей. Но, хоть это может показаться глупо, я уверен, что Господь направил твоего отца оказаться в нужный момент в нужно время, что он выхватил меня из костлявых лап смерти.

Я жадно слушаю, когда Рэнделл рассказывает мне о вере моего отца в гедонистический принцип восприятия жизни, затем он продолжает рассказ о том, как он не справился с управлением, и машина сорвалась в канаву, заполненную дождевой водой, пьяный до беспамятства. Затем он продолжает свой рассказ, как увидел расплывчатый образ отца в боковом стекле, и готов был поклясться, что даже видел нимб над его головой, но это уже можно списать на действие алкоголя. Я даже улыбнулся, представив эту картину. В то время как мои родители были ужасно набожными людьми и закоренелыми христианами, я полностью отдалился от учения на многие годы. Но все же отец Гоуль хранил надежду, и каждый раз, когда приходил, он рассказывал мне отрывки из Библии. Спиритические сеансы в племени производили на меня куда большее впечатление, чем библейские проповеди отца Гоуля, поэтому я просто принял для себя решение, что вера не важна для меня.

— Мне вообще трудно поверить в то, что Вы с отцом так тесно сдружились только потому, что тот спас вам жизнь. Вы совершенно разные люди, — подмечаю я после того, как Рэнделл рассказал мне историю о том, как они стали друзьями.

Рэнделл улыбается и кивает мне.

— Да, ты прав. Во многом мы вообще не имели ничего общего. Наши религиозные и политические убеждения отличались коренным образом. Но по иронии судьбы я и твой отец могли поддерживать хороший диалог, даже имея настолько разные точки зрения. Твой отец никогда не судил меня за то, что у меня была выработана собственная система ценностей. В большинстве своем, я думаю, что он стал таким отличным миссионером благодаря этому качеству — пониманию. Он понимал, что у людей есть свои убеждения и суждения, и их не просто будет изменить по чьей-либо прихоти. Твой отец был терпеливым и добрым человеком, Зак. Его характер так и не изменился с возрастом, он был забавным, обладал хорошим чувством юмора. Он был человеком, который вызывал уважение.

— Я вижу, Вы очень любили его. Он, кажется, был достаточно хорошим человеком, — предполагаю я. — Я помню, что он всегда был в хорошем настроении, много смеялся. Плюс, он спас вам жизнь. Я понимаю, почему он Вам так нравился. Но все же я не могу понять, почему Вы нравились ему.

Я понимаю, этот вопрос был ужасно грубым, но я все еще достаточно подозрительно относился к этой его идее семейного объединения, восстановления отношений спустя столько лет.

Он смотрит на меня взглядом, наполненным теплотой, откидывается достаточно вальяжно на стуле, опираясь руками о край стола. Его голос очень тихий, но сосредоточенный, когда он мне отвечает:

— Я спрашивал твоего отца, Зак, огромное количество раз об этом, и знаешь, что он мне отвечал каждый раз?

Я качаю головой, потому что даже и не могу представить, что мог ответить человек, который, по сути, мне чужой.

Он улыбается, и его глаза наполняются теплотой.

— Твой отец отвечал мне, что несмотря на то, что я прожигал деньги и устраивал все те вечеринки, он ни разу не сомневался в том, что моя душа и дух были чисты, не испорченны и добры. Он говорил, что чувствует эти качества во мне. Конечно же, я думал, твой отец просто сошел с ума, если ему это даже пришло на ум. Я полагал большее количество времени, что твой отец не от мира сего, и эта мысль меня забавляла. Я думал, он просто шутит со мной, как часто и бывало. Но затем, позже, спустя три года, я все понял, я осознал, что имел в виду твой отец. Ты тогда был еще совсем крохой, когда они решили уделить немного времени себе и сходить на свидание, я остался с тобой. Когда они пришли со свидания, то увидели, что я сидел на диване, а ты спал у меня на груди. Твои родители прошли тихо в комнату, подошли к нам, тогда я открыл глаза… Я не знаю, что за выражение было на моем лице в тот момент, но твой отец склонился над нами и совсем тихо сказал: «Вот видишь, Рэнделл, что я тебе говорил? Кротость, терпение и доброта в твоей душе занимают важное место».

Я приподнимаю в удивлении брови.

— Он сказал вам те же самые слова через столько лет?

— Да, что заставило меня осознать, что твой отец говорил их с осуждением. Он делал это намеренно, чтобы я смог понять и начать меняться. Это был первый раз в моей жизни, когда кто-то верил в меня, подстегивал быть лучше. Я думал, что невозможно больше любить и уважать твоего отца, но это стало возможно после той ситуации. И тогда я понял, что только он всегда, несмотря ни на что, верил в меня, принимал меня, поддерживал, помогал, направлял. Я бы умер за него.