Сдайся мне (СИ) - Росс Софи

Диана шумно дышит, когда я надавливаю членом на промежность. Проталкиваюсь внутрь, хороню себя в ней до самого последнего сантиметра, наблюдая за тем, как она довольно жмурит глаза.

Я покручиваю между подушечек тугую вершинку ее потяжелевшей груди и сжимаю пальцы, в новом поцелуе впитывая протяжный стон зефирки. Да, соски теперь у нее особенно чувствительные. Обожаю слушать, как она переходит на крики каждый раз, когда я играю с ними.

— Не закрывай глаза, — предупреждаю на выдохе и снова сжимаю остренький сосок.

Только от того, как она в это время сжимается вокруг моего члена, можно кончить.

Диана пытается оторвать мою руку от своей груди, но я перехватываю ее тонкие запястья и зажимаю их над ее головой. Наваливаюсь на нее, контролируя себя, чтобы не раздавить хрупкое тельце, и делаю несколько резких толчков, практически полностью выскальзывая из нее и вставляя свой разрывающийся от возбуждения член обратно.

— М-м-м… — она стонет и впивается пятками в мою поясницу, пытается держать глаза открытыми.

Ей это даже удается на пару секунд. Но потом я по новой набрасываюсь на ее грудь.

Такая приличная вечно краснеющая в обычной жизни малышка сейчас лежит передо мной с раздвинутыми ногами и позволяет мне забавляться с ее телом, послушно принимая мой член на полную внутрь своей узкой горячей дырочки.

Блять, я точно кончу раньше времени.

— Еще… Пожалуйста, Мирон!.. — всхлипывает моя девочка, когда я гораздо грубее вхожу в нее.

— Я пытаюсь быть нежным в нашу первую брачную ночь, ангелочек, а ты мне мешаешь, — рычу ей на ухо, сильнее надавливая на руки, когда фея начинает откровенно меня дразнить, подбрасывая бедра вверх навстречу моему стволу.

— Не хочу, чтобы ты был нежным.

Она меня убивает.

Постепенно набирая темп, я начинаю трахать Диану так, как хочется нам обоим. С влажными шлепками моих яиц, со звонкими шлепками, когда я от дыши прикладываюсь к ее худосочной заднице. Я закрываю ей рот голодными поцелуями, вырываю все новые вскрики из ее груди, не оставляя без внимания набухшие соски-камушки.

Я целую ее ресницы, когда зефирка доходит до пика. Ее оргазм захватывает меня в тиски, я замираю внутри ее, трогаю скользкий от смазки клитор, пока фея стонет и опять, черт возьми, изрисовывает мою бедную спину.

Она пытается отдышаться, а я наращиваю темп. Ускоряюсь, понимая, что мне хватит с десяток толчков, и кончаю так, что спину выкручивает вместе с позвоночником.

Мне в жизни так хорошо не было.

Только с ней.

Теперь уже навсегда.

Эпилог

— Па-а-апа, — моя принцесса бежит ко мне, вытянув маленькие ручки в стороны.

Николь запинается на половине пути, падает, но быстро отряхивается и продолжает перебирать ножками в смешных сандалиях с бабочками по асфальту.

Она у меня вообще боевая. Самостоятельная мелкая юла.

— Соскучилась, малышка? — я подхватываю ее на руки и кружу в воздухе.

— Да! Ты меня заберешь?

— Ага, поедем маму поздравлять?

— И купим ей букетик? — подлизывается лиса, хлопая своими ресницами в точности как это делает Диана.

— И тебе тоже, да?

— Конечно.

Николь совершенно не интересуют игрушки, она хочет быть взрослой, как мама. Ей три, и у нее уже есть своя маленькая коллекция украшений.

— Ну рассказывай, бесенок. Что у вас здесь стряслось? — опустив дочку вниз, я присаживаюсь на корточки перед ней.

— Киря — плохой!

— Подробности будут? — усмехаюсь я, доставая пачку влажных салфеток из заднего кармана. Я их теперь везде с собой таскаю, потому что принцесса очень часто не смотрит под ноги.

— Он меня обидел, а Влад заступился. Как его папа учил. И ты.

Агата оторвет нам обоим головы. Пару месяцев назад мы взяли мелкого с собой в спортзал, Влад увидел, как мы боксируем, и тоже изъявил желание потренироваться. Мы показали ему пару приемов, но дело этим не ограничилось. Теперь он исправно ходит заниматься с нами, в зале его уже все знают и называют чемпионом.

Но это вообще-то наш секрет на троих. А теперь вот и Николь в курсе. Нет, головы точно полетят.

— Чего не поделили?

— Киря сказал, что машинки не для девчонок, а потом отобрал ее у меня. Я заплакала, и тогда он меня обозвал нюней.

— А Влад что?

— Папа, ну ты чего такой глупый? Я же говорю, он за меня заступился. Он побил Кирилла! А можно я за него замуж выйду, когда вырасту?

— За кого? За Кирилла?

— Фу! — Николь строит забавную рожицу. — За Влада.

Я смеюсь.

— Нет, малышка, не получится. Вы же родственники, — забрав у дочери использованные грязные салфетки, я зашвыриваю их в ближайшую урну.

— Тогда он будет моим самым лучшим другом. Всю жизнь!

— Это можно.

Костровых мы ждем на улице. Пинаем какой-то мячик, Николь бегает вокруг меня и громко смеется, когда ей удается забить.

Казалось бы, еще совсем недавно я боялся до нее дотрагиваться, потому что она была слишком маленькой, а теперь вот бесенок самостоятельно ходит и вьет из меня веревки.

— Влад! — Николь первой замечает юного боксера с подбитой бровью и бежит теперь уже к нему с распростертыми объятиями.

Сын Яна смиренно терпит ее нападки, а потом как-то слишком по-взрослому берет ее за руку и что-то шепчет Николь на ухо.

— Сильно досталось? — спрашиваю я подоспевшего Кострова-старшего.

— Обещали выгнать, если такое еще раз повторится, — спокойно отвечает он.

— Напомни, сколько раз тебя грозились турнуть из школы?

— Там я уже был поспокойнее, — улыбается он во весь рот. — Но раз пятнадцать, наверное, потом удавалось скрывать косяки. А вот в садике родителей вызывали чуть ли не каждый месяц.

— Встречаемся на этом же месте через месяц? — подшучиваю над ним я.

— Думаю, раньше получится. Твоя принцесска пользуется популярностью у мужской части группы. Скоро приведет первого парня в дом, — скалится.

— Дружище, иди в задницу.

Рассевшись по двум машинам под недовольные взгляды разделенных мелких, мы катим к универу, где у зефирки сегодня зачет. Диана заканчивает учебу на очном, и ей осталось совсем немного до диплома.

По пути вся наша компания тормозит у цветочного, и Николь, придирчиво задрав носик, выбирает три букета — один для Динь-Динь, второй для Агаты, которая устроилась в тот же универ, а третий конечно же для себя любимой. Ну и мишку заодно пробиваем на кассе, хрен знает какого по счету, потому что «па-а-ап, мне он так нравится…». А я вообще не умею ей отказывать.

У зефирки пока еще идет зачет, так что первой мы идем отлавливать Агату. Заваливаемся в аудиторию, думая, что она уже закончила принимать студентов, но натыкаемся на какого-то оболтуса со скисшей рожей.

— Агата Юрьевна, ну поставьте тройку, пожалуйста. Я все выучу, обещаю.

— Симонов, какая тройка? Вы на половину вопроса ответили. Из полноценных трех, между прочим, — она поворачивает голову к нам, и Влад тут же прячется за ноги своего папки. — Молодой человек, что с вашим лицом?!

Она со скоростью фурии подлетает к сыну и рассматривает его немного пострадавшую бровь, совершенно забыв о своем студенте.

— Ну мам, я же не маленький. Упал неудачно.

Николь рядом со мной хихикает.

— Я тоже упала, тетя Агата. Смотри, — она вытягивает вперед ногу с немного стесанной коленкой. — У нас в садике асфальт неровный.

— Асфальт, да? — Агата выпрямляется и по очереди сверлит нас с Костровым злобным взглядом. — Я жду объяснений.

— Это к мужу, — я делаю вид, что совершенно не понимаю, о чем идет речь.

Посвистывая, я иду к преподавательскому столу, пока Николь носится по ступеням и между партами. Заглядываю в билет несчастного, быстро ищу в интернете ответы и разворачиваю экран к нему. Пацан переписывает их на листок, пока Агата не видит, и, чтобы не спалить всю контору, я усаживаюсь за первый ряд, тут же подхватывая Николь на колени.

— Симонов, — прищурившись, теперь уже Кострова пробегает взглядом по листочку. — Что за внезапное озарение?