Минус двенадцать (СИ) - Дарк Элизабет

Найла шмыгнула начавшим краснеть носом, а потом вдруг встала и прижала мою голову к своей груди, обнимая и целуя в макушку. Стало ещё более не по себе, потому как родного человека я в ней не признавал. Однако старался представить, каково ей, и войти в положение.

— Ты мне такого никогда не говорил, Мэл. Я каждый день молюсь Матери, чтобы с тобой всё было хорошо. Я помогу тебе с чем угодно, только больше не избегай меня и говори о любых проблемах, я же всегда помогу тебе. Всегда, Мэл.

Забота и волнение этой женщины заставляли моё сердце сжиматься. Бедная. Похоже, сыночек совсем её не ценил и постоянно вытворял дичь. Ну ничего, это я исправлю. Если мне и правда четырнадцать и если этот мир реален, то вся жизнь впереди, и надо постараться сделать её как можно более весёлой и интересной, а наркоту и плохую компанию вычеркнуть. Это мне точно будет несложно сделать. А даже если этот мир и нереален, то страдать чушью мне тут всё равно не хотелось, лучше жить по совести. К тому же эта женщина теперь была моим пристанищем, ведь, как бы это ни было печально, а зарабатывать сам я вряд ли мог. А значит, я во многом зависел от неё и нужно было налаживать связь.

— Ладно-ладно, понимаю, правда, — запоздало ответил я, слегка погладив её по спине. — Садись, ты же устала. Опять ведь с работы.

Найла снова вздохнула и опустилась, легко улыбаясь. Это порадовало.

— Точно не хочешь обратиться к психотерапевту? — спросила она.

— Если бы я знал, из-за чего сделал это, может, и хотел бы. Но пока я абсолютно ничего не помню, в этом нет смысла, понимаешь? Я отказываюсь не из-за легкомыслия.

— Ты даже разговаривать стал совсем иначе. Будто другой человек, — прошептала Найла, неверяще глядя на меня. Казалось, она постоянно пыталась что-то рассмотреть во мне, будто старалась увидеть мысли, понять, вру ли я. Она совсем не доверяла мне, и было вполне понятно почему.

— Может, и другой, — хмыкнул я. — Теперь всё точно поменяется, можешь не сомневаться. Я, наверное, ещё и учился плохо. Тут вообще есть школы?

— Ты просто отвратно учился.

Значит, есть. Снова грёбаная учёба. Я ужасно не любил большую часть предметов в своём «подрочестве». Всё, что касалось устных заданий, всегда вгоняло меня в тоску. Однако и тогда я понимал, что хотя бы вытягивать на средний балл необходимо, чтобы не прослыть тупым и не особо деградировать. Уж общие знания о жизни лучше бы иметь. А тем более в этом мире, где многое иначе. Я так и не понял, это Земля будущего, иная реальность или ещё что? Интересно было почитать об этом месте в интернете или учебниках.

— Теперь постараюсь учиться лучше. Найла, слушай, забери меня отсюда. Не хочу больше оставаться здесь. Больница на меня тоску нагоняет.

— Уверен? — снова вздохнула она. — Может, лучше ещё немного здесь побыть?

— Какой смысл? У меня нет депрессии и убиваться я точно не хочу, мне жить вполне нравится. Что бы там ни было, я лучше дома посижу, если в школу рано идти. Пожалуйста.

Было непривычно уговаривать кого-то забрать меня, ведь совсем недавно я считал себя вполне самостоятельным человеком. Но учитывая то, что я стал малолеткой, вряд ли бы меня отпустили по одному моему слову. Так что вся надежда была на то, что мама-кошка не станет долго меня мучить.

— Хорошо, я… поговорю с доктором, — крайне неуверенно ответила она.

— Ну как мне доказать тебе, что я не собираюсь снова пускаться во все тяжкие? Никаких больше сектантов и наркоты, клянусь. Пожалуйста, поверь мне.

— Я тебя услышала, Мэл. Но лучше сначала поговорю с доктором.

Не доверяет. Но оно и понятно. Нужно было набраться терпения и планомерно завоёвывать её расположение, ведь если родители спокойны за своё чадо, то и разрешают ему больше, чем когда постоянно думают, что он в любой момент может вляпаться в неприятности. Это я понял, глядя на своих родителей и младшего брата семнадцати лет. Когда он косячил, они становились строже, но если оправдывал их ожидания, то они отпускали поводья и давали ему больше свободы. Главное, чтобы родительские требования не оказывались заоблачными.

Но у Найлы явно не было особых требований, ей лишь хотелось, чтобы её ребёнок вёл себя приемлемо и не губил себя наркотой. С этим я точно справлюсь.

Ещё немного порасспрашивав о моём самочувствии, Найла таки ушла на разговор с доктором, а я решил почистить себе один из фруктов, похожий на грейпфрут. Однако заметил, что за мной наблюдал пернатый сосед, который раньше спал.

Как общаться с подростками с нестабильной психикой, склонным к суицидам, я не знал, но решил, что можно попробовать попросту не затрагивать личные проблемы, а поговорить о чём-то абстрактном.

— Выспался? — улыбнулся я, но в ответ получил лишь хмурый взгляд. Не обратив на это внимания, я аккуратно разделил фрукт на две части и протянул одну половинку соседу. — Будешь?

Тот пару раз моргнул, будто не поверил в мою щедрость, а потом привстал, чтобы забрать предложенное. Его ногти показались мне неестественно светлыми, но накрашенными не выглядели.

— Спасибо, — тихо произнёс он, приняв сидячее положение.

Одеяло упало с его плеч, обнажая синяки на них, будто его очень сильно держали. Страшно было даже представить, для чего его могли так удерживать.

— А ты правда ничего не помнишь? — спросил он, разделяя фрукт на дольки.

— Правда. Даже чего-то простецкого, вроде почему у меня хвост и уши, а у тебя — перья, — невесело усмехнулся я, решив, что так смогу подобраться к интересной мне теме.

— Потому что мы разных рас, — хмыкнул парень.

— И что у нас за расы?

— Серьёзно не знаешь? Вот бы мне такую амнезию, — пробурчал парень, начав жевать.

Отрицательно покачав головой, я тоже стал медленно поглощать горьковатый фрукт, название которого забыл. Наверно, в глазах соседа я и правда выглядел совсем странно, будто неразумный ребёнок.

— Я — мадар, но если ещё точнее, то светлый мадар, а ты — мацс, — всё же ответил он.

— Это расы такие? — снова уточнил я. — Странно звучит. Ну, а как называются люди с тёмным цветом кожи или, там, узким разрезом глаз?

Названный мадаром состроил удивлённое выражение лица и пожал плечами.

— Просто… люди. Но вот с чешуёй называются кийго. Но они единственные, чья кожа — это отличительная черта расы.

— Понятно, — выдохнул я, пытаясь запомнить странные названия. — Так, значит, все пернатые — это мадары, а все ушасто-хвостатые — мацсы, правильно?

— Не, вообще-то ушасто-хвостатыми бывают и другие расы, — с сомнением глядя на меня ответил сосед. — Тебе и правда конкретно мозги промыло. Ты как с другой планеты.

С другой планеты, как же. Сел на космический корабль, полежал пару тысяч лет в криокапсуле, а проснулся на другой планете в видоизменённом мутировавшем теле, да. Такое предположение даже показалось забавным, но в то же время снова стало грустно, ведь хотелось вернуться в свой привычный мир к родным и близким.

Если я умер, меня уже похоронили? Или я проснусь в больнице и всё это окажется сном? А может, там вообще время остановилось?

Скажи мне кто-нибудь раньше, что нечто подобное — другие жизни и странные миры — существует, я лишь посмеялся бы и назвал фантазёром. Но теперь при мысли обо всём этом было совсем не до смеха.

— Я, кстати, Мэт… — я запнулся, вспоминая, что и имя у меня здесь другое и, возможно, мне стоит начать привыкать к нему. — А, нет. Мэл. Мэлори.

— А я Лэйн.

С этого момента мне хотя бы стало не так скучно пребывать в больнице. Лэйн расспрашивал меня о моей амнезии, а я его об этом странном новом для меня мире. Он постоянно удивлялся моим вопросам, но отвечал. И время пролетало незаметно.

Найла так и не вернулась после разговора с доктором. Но я от чего-то был уверен, что она обязательно придёт завтра, потому был спокоен.

За этот день я ещё много чего узнал. Например, что в этом мире совершенно другая письменность, которую я не понимал. Это меня совсем озадачило, ведь чтобы учиться и обрабатывать информацию, надо писать и читать. Я действительно стал ощущать себя ребёнком, потому как понял, что мне придётся учиться практически жить заново. Этот факт удручал. Но ещё я узнал немного о других расах, хотя их названия с первого раза было трудновато запомнить, и о том, что здесь больше развиты технологии и всё, абсолютно всё, работало исключительно на электричестве. Потому перебои с энергией, пусть и крайне редкие, были большой проблемой для здешних жителей.