Тупак Юпанки - Пять дней в Азкабане

Северус несколько раз хлюпнул, вытер слёзы рукавом и выдавил:

— Меня собака ук… укусила.

— Боже! Какая рана глубокая! — запричитала мать. — Она же тебе насквозь ладонь прокусила!

— Какая собака?! — рявкнул Тобиас.

— Д-дружок, — промямлил Северус срывающимся от рыданий голосом и вяло махнул здоровой рукой в сторону выхода.

— Ты что, с уличным псом якшался?! — прогремел отец, нависая, как туча, над Северусом.

— Он… он б-был х-хороший…

— Придурок, — выплюнул отец и, быстро выйдя в коридор, стал рыться в шкафу. — Если у него бешенство, ты сдохнешь через день! — После этих слов Северус расплакался ещё сильнее. — Я тебя сам лично усыплю, если это так, — недобро усмехнувшись, добавил отец, появляясь в дверном проёме. В руках у него была бейсбольная бита.

Увидев её, Северус невольно шарахнулся. Но отец только оскалился. И тут до Северуса начало доходить, зачем Тобиас взял биту.

— Не надо! — завопил он и бросился к отцу, но сильные руки матери удержали его и вернули на табурет.

— Не дёргайся, мне нужно обработать рану, а то будет загноение…

— Не трогай собаку! — крикнул Северус, но отец уже вышел из дома.

— Эй, Арни! — раздался его голос с улицы. — Тут у нас бешеный пёс бегает. Помоги-ка мне.

— А что случилось? — отозвался сосед из-за забора.

— Сына покусал. Глядишь, и твою Мэгги разорвёт, моргнуть не успеешь.

— Иду!

— Нет… — дрожащими губами прошептал Северус, моментально забыв и про боль в руке, и про слёзы.

— Успокойся, — попыталась улыбнуться мать и крепко ухватила Северуса за запястье.

— Пусти меня! — крикнул он и отпихнул сидящую на корточках мать так, что она упала на пол.

Северус сорвался с места и вылетел во двор, но Тобиас и Арни уже вышли за ворота. Дружок по-прежнему лежал возле калитки, тихо поскуливая. При виде мужчин, он поднял голову и недоверчиво посмотрел на них.

— Кто у нас тут такой кусачий? — обманчиво ласково произнёс Тобиас.

— Дружок! Убегай! — крикнул Северус с крыльца.

Пёс увидел мальчика и поднялся с земли, радостно завиляв хвостом.

— Дружок! — завопил Северус и бросился к калитке.

— Стой! — окрикнула его сзади мать и, прежде чем он успел добежать до забора, стиснула его в крепких объятиях.

В этот момент Тобиас занёс биту и обрушил её на пса, но тот увернулся и громко зарычал. Сзади к Дружку начал подбираться Арни с железным ломом в руках.

— Иди сюда. Иди, пёсик.

— Не надо! — крикнул Северус. — Папа! Не трогайте собаку!!!

Пёс повернул голову на знакомый голос, и в эту секунду на его спину обрушился крепкий удар лома. Пёс завизжал от боли и бросился вперёд наугад, но отец замахнулся битой и огрел собаку по голове.

— НЕТ!!! — истошно завопил Северус, понимая, что его голос превращается в рык. — Не трогайте… Не трогайте его! НЕ ТРОГАЙТЕ СОБАКУ!!!

Когда он увидел кровь на кремовой светлой шерсти, у него потемнело в глазах. Мать держала так крепко, что ему стало трудно дышать. Северус почувствовал, что теряет сознание. Перед глазами замелькали точки. Сквозь ресницы он ещё успел различить хромающего Дружка, в панике мечущегося между двух мужчин.

— Не трогайте его! Пожалуйста! Не трогайте собаку! — из последних сил попытался выкрикнуть Северус, чувствуя, как его голос становится тише, переходя в хрипящий шёпот. — Не трогайте… собаку…

Потом сознание, смилостивившись, начало медленно отпускать его. Словно во сне он слышал громкие голоса, жалобное собачье поскуливание и глухие удары. А потом отцовский голос. Совсем близко. Который с облегчением говорил:

— Больше он никого не тронет.

— Не трогайте собаку… не надо… — шептал Северус, чувствуя, как сильные отцовские руки подхватывают его и несут в дом. — Не трогайте… Дружок…

***

— Не трогайте собаку… не надо… не трогайте… Нет!

Северус проснулся от собственного вскрика. Никогда бы он не подумал, что обрадуется, очнувшись в камере Азкабана. Но сейчас он испытывал огромное облегчение.

Он протянул руки к мокрому лицу, попытался вытереть слёзы… Но разрыдался ещё сильнее. Как мальчишка. Совсем как в тот день.

Он лежал на каменном полу, скорчившись, и задыхался от рыданий, царапая ногтями холодные камни. На полу была чётко видна тень от оконной решётки. Значит, наступило утро.

Глава 2. День второй

Северус ещё долго лежал и не мог прийти в себя. Столько лет он не вспоминал об этом страшном дне. Не говоря уже о количестве лет, которое ему понадобилось, чтобы забыть этот ужас. Ведь это был первый, но к сожалению, не единственный раз, когда по его вине кто-то лишился жизни.

Северус наконец смог прийти в себя и попытался сесть. Затёкшие конечности тут же дали о себе знать. Северус принялся растирать ладони, которые моментально начали покалывать. Потом он, превозмогая тупую ноющую боль в суставах, всё-таки поднялся на ноги и сделал несколько нетвёрдых шагов по камере. Только тогда он заметил у двери жестяную кружку с водой и кусок хлеба, лежащий прямо на полу. Северус быстро подошёл к «завтраку» и схватил кружку, поднося ко рту. Ледяная вода скользнула в горло, обдавая ободранные связки приятным холодом. Северус пил очень жадно, проливая драгоценные капли себе на рубашку. Насытившись, он умылся остатками воды и хорошенько вымыл руки, смывая кровь от порезов и грязь. Хлеб он окинул брезгливым взглядом и так и оставил лежать на полу. Есть всё равно совершенно не хотелось.

Он сделал несколько кругов по камере, потягиваясь и разминая плечи и руки. Потом прислонился к стене и принялся тупо разглядывать камни под ногами. Стало неуютно. Северус чувствовал, что дементора в коридоре больше нет. Видимо, они «дежурили» у камер только по ночам. Но на душе всё равно было паршиво. И виной тому было не только пережитое во сне. Лишь теперь Северус понял, что по-настоящему в Азкабане нужно бояться не дементоров, а времени, которое может тянуться как плавленая резина и сводить с ума… У заключённых не было работы, как в других тюрьмах, они не выходили на прогулки, потому что остров не был предназначен для этого. Им оставалось лишь гнить в своих камерах, погружаясь в самые жуткие воспоминания каждую ночь и сходя с ума.

Северус тряхнул головой, чтобы отогнать от себя мрачные мысли. Потом посмотрел на кусок хлеба, одиноко лежащий на полу. Подумал немного, подошёл к двери, взял хлеб и прислонился плечом к стене возле окна, бессмысленно разглядывая горизонт. Его камера находилась довольно высоко над морем, поэтому лишь встав на цыпочки, ему едва удалось разглядеть полоску тёмно-синей воды. Он придвинулся вплотную к решётке и принялся отламывать кусочки от хлеба, выбрасывая их в окно. Краем глаза он заметил, как резко спикировала вниз чайка. Северус улыбнулся. Хоть одному живому существу будет прок от его заточения. За первой чайкой появилась и вторая. Северус бездумно кидал кусочки хлеба вниз и размышлял о том жутком дне.