Шахразада - Халиф на час

И теперь уже ничто не могло его сдержать. Растеряв все мысли, забыв о клятвах, он продолжал врываться в нее, гонимый жестокой, неумолимой, мрачной потребностью. Наконец перед глазами вспыхнули огненные радуги, и халиф с тихим стоном отчаяния излился в нее. На какой-то кратчайший миг тьма была изгнана из души.

Потом, когда все было кончено, Зульфия прижала его к себе, не давая уйти, чувствуя, как трепет пробегает по его коже, как напряжены мышцы, ощущая бьющие в лицо короткие всплески дыхания.

И едва он попытался отстраниться, она сильнее стиснула руки, хотя чуть не стонала под его тяжестью, а между бедрами чувствовала тупую боль. Такую же, как в сердце.

Но вот халиф приподнялся, лег на спину и прикрыл глаза рукой.

– Это было непростительно, недостойно, немудро, – прохрипел он. – И, о Аллах, даю слово, больше такое не повторится.

О да, это было безумно. Но сейчас Гарун аль-Рашид чувствовал, что его боль утихла. Он словно прочитал посмертную молитву по своей любви. Теперь у него хватит сил навсегда закрыть свое сердце для желаний, а тело запереть в стенах дворца. Отныне ни одна женщина не возымеет над ним власти, ни одна женщина не поселится в его сердце. И пусть великий род халифов прервется, но его любовь, его Джамиля, останется женой последнего халифа.

И да будет так!

Макама последняя и самая короткая

Поздним утром шел по улице пьяный от счастья Абу-ль-Хасан. Прекрасная Фатьма простила его и согласилась стать его женой. О, разве может быть у человека большее счастье!

Все в этот удивительный день казалось Абу-ль-Хасану необыкновенным. И пустынные улицы, и притихшие водоносы, и неяркое солнце, затянутое облачками. Повернув на улицу Утренних грез, юноша вновь задумался. Теперь предметом его размышлений стали приготовления к свадьбе.

Вскоре за поворотом покажется его дом. Высокий белый дувал, крашенная охрой калитка в стене. О, как же обрадуется матушка, узнав, что он исправил хоть часть своих ошибок, о как она будет счастлива…

Неожиданно радостные мысли юноши прервал какой-то неясный отблеск. Словно солнечный зайчик скользнул по глазам Абу-ль-Хасана.

Юноша присмотрелся и увидел в городской пыли какой-то странный медальон. Огромный, с ладонь мужчины, он сразу показался изделием неведомых далеких мастеров, но притягивал какой-то волшебной силой. Тонкие золотые проволочки сплетались вокруг кошачьих глаз, мордочка кошки была сложена из кусочков черного агата, а бирюза ошейника украшена продолговатым изображением Ока.

– О, какое чудо – произнес, присев, Абу-ль-Хасан. Обшлагом кафтана он бережно обтер изображение, и на миг ему показалось, что кошачьи глаза из сине-голубого камня коварно блеснули. – Какая дивная, нездешняя краса…

И Абу-ль-Хасан поднялся с колен, подняв необыкновенный медальон из серой городской пыли.

Но эта история не так поучительная, как история о том, как встретились и полюбили друг друга Нур-ад-Дин и Мариам.

1

Вали – наместник.