Без обязательств

Машина заворачивает в мой двор и замирает в паре метров от крыльца. Я тянусь к дверце, потом замираю и поворачиваюсь к Дамиру. Он всю дорогу молчал. Тишину разбавляли лишь звук двигателя и тихая музыка из динамиков.

- Не зови меня больше в тот номер, - говорю решительно.

Его бровь вопросительно ползет вверх. Я поясняю:

- Ты туда шлюх своих потрахаться приводил, а я тебе не шлюха, ясно? — выплескиваю словами свою обиду, ревность и боль.

Дамир хмыкает и хочет что-то сказать, но я не даю. Открываю дверцу и пулей вылетаю из салона.

Он не идет за мной. Не догоняет меня. А мне бы так хотелось. Чтобы сказал, что я для него что-то значу, что я не просто девушка для удовольствий.

Дрожащими руками достаю из сумочки ключи, чтобы попасть в подъезд. Двигатель гудит за спиной, лопатками чувствую прожигающий взгляд мужчины. Я с трудом удерживаю себя от того, чтобы не обернуться.

Бегу вверх по ступенькам, тихонечко отпираю замки и прокрадываюсь квартиру. Все на что меня сейчас хватает – раздеться и лечь рядом с Элей.

Утро меня к сожалению встречает не радостно. Я проспала важную лекцию, в университет успеваю только ко второй паре. Думать о Дамире времени нет.

Стоит мне войти в аудиторию, как сразу же наступает тишина. Все взгляды обращены ко мне, начинаются перешептывания между однокурсниками. Потому что все знают что я якобы написала в министерство жалобу на одного из преподавателей, который брал взятки. К нам нагрянула проверка и покатились головы. Несколько экзаменов пришлось проводить в присутствии проверки. Эти предметы я, кстати, благополучно сдала. В отличие от остальных.

На самом же деле я уверена, что все это дело рук Мирона. Этот гад подставил меня знатно. Нет, писал жалобу явно не он, а какой-то оскорбленный коррупционной системой студент, но Мирон сделал так, чтобы и преподавательский состав, и студенты считали меня стукачкой. — О, Богданова, соизволила наконец-то явиться, — за моей спиной слышится голос преподавателя. Он проходит в аудиторию и становится за кафедру. Я делаю шаг к партам, заприметив в конце одну свободную, как вдруг мне летит:

— Вас, Богданова, в деканате вообще-то ждут. На первой паре, которую вы благополучно пропустили, вас искала методист.

Я оборачиваюсь, растерянно смотрю на преподавателя.

— А… Спасибо. Я могу сейчас пойти?

— Естественно. Только вернуться на лекцию не забудьте, — хмуро смотрит на меня и качает головой, словно я каждый день прогуливаю занятия.

Я выхожу из аудитории и быстро шагаю по коридору к деканату.

— Меня вызывали. Богданова, — говорю секретарю, безумно нервничая.

Не к добру это.

— Можете пройти. Я смотрю на дверь, ведущую в кабинет декана, и медлю. Потому что догадываюсь о чем пойдет речь. И не ошибаюсь.

— Вы в курсе, Богданова, что у вы не сданы шесть предметов? — мужчина строго смотрит на меня и делает вид, что совершенно не знает откуда и как у меня взялись эти «хвосты».

— Да, я обязательно пересдам. Если нужно, вы можете вызвать областную комиссию, чтобы те оценили уровень моих знаний, — смотрю на него не мигая, намекая на то, что меня просто напросто завалили. По его приказу. И я готова доказать, что не глупая прогульщица. Леонид Аркадьевич окидает меня хмурым взглядом, вздыхает, словно следуещее решение далось ему крайне:

— Если через две недели вы не закроете предметы, я, к сожалению, не смогу допустить вас к учебе в следующем полугодии и внесу вашу фамилию в списки на отчисления. После этих слов вся кровь отхлынула от моего лица. Меня затрясло, внутри поселилась безнадёга. Это то, чего я боялась больше всего.

— Но как же так? Насколько мне известно, к учебе в новом семестре допускаются студенты у кого есть три задолженности.

— Вы на кого учитесь, Богданова? Какие задолженности по профильным предметам могут быть у студентов медицинского? Вы же после получения диплома собираетесь человека нового в мир принимать, беременности вести, вовремя патологии выявлять, а не по клавиатуре ногтями крашенными стучать!

Леонид Аркадьевич раскраснелся во время своей пламенной речи. Мне даже слова вставить не дал. Роль свою натурально отыграл, ничто не намекает на то, что виной моей неуспеваемости является то, что мне несправедливо занизили оценки. В ещё желание преподавательского состава выбросить меня из университета.

— Так что вы меня поняли, Богданова. Две недели, в противном случае — отчисление, — жестко чеканит он, буравя меня своими глазёнками.

— Да, — произношу сдавленно и с трудом сглатываю ком в горле, хочется на весь мир кричать о несправедливости, но никто не услышит.

Я покидаю кабинет в смятении. Не удаётся удержать слез, крупные капли покатились по щекам. По коридору почти бегу, хочу поскорее покинуть здание университета. Перед глазами все расплывается, я заворачиваю за угол и врезаюсь в крепкое мужское тело.

В поле моего зрения попадает пуговица на белой рубашке. Я поднимаю голову, чтобы извиниться и натыкаюсь на пронзительный взгляд до боли знакомых глаз.

— Окна у нас тоже старые, мы уже несколько лет добиваемся финансирования на их замену, и батареи… — звучит где-то на задворках сознания, потому что в этот момент весь мой мир переворачивается и я вижу только его.