Калейдоскоп моего сердца (ЛП) - Контрерас Клэр

Он усмехается, одаривая меня смущенным взглядом.

— Притворяются? Хорошо, я понимаю это. Ты просто не слышала мои последние.

 Я кричу и смеюсь одновременно.

 — Давай послушаем их.

Он молчит, пока не останавливается на красный свет и наклоняется ко мне, опуская свой подбородок к моему плечу. На мгновение я забыла, как дышать. Затем он начинает говорить так низко, что все внутри меня сжимается, от чего я слушаю его, затаив дыхание.

— Если бы я был ферментом, — говорит он, его губы мягко щекочут над моим ухом. — Я бы был ДНК-геликазой, — продолжает он, проводя губами по моей шее. Мои глаза трепещут, и я хватаюсь за колени. — Так что я мог бы разложить твои гены.

Открываю глаза, когда он отстраняется, и мое сердце уходит в пятки от голодного взгляда в его глазах. Когда его глаза смотрят на мои губы, я больше не могу терпеть. Опускаю все отговорки, тяну его к себе и целую, сначала отчаянно, затем медленно, так что поцелуй дразнит…наши языки едва соприкасаются. Он отодвигается и удивляется на мгновение, прежде чем звук гудка вырывает нас из этого момента, и он продолжает проезжать перекресток.

— Неплохо, а? — говорит он. Я все еще пытаюсь восстановить дыхание. Облизываю губы и закрываю глаза от его вкуса.

— Это была не шутка. Это было ботанское соблазнение, — говорю я на выдохе. Не могу не улыбнуться, когда он начинает смеяться.

— Ботанское соблазнение, — говорит он, все еще смеясь.

— Следующий вопрос: ты все еще встречаешься, развлекаешься или делаешь что-то с Грейс…или с кем-нибудь еще в больнице…или где-то еще?

Я смотрю на его хмурое лицо. Когда он останавливается за машиной, стреляет в меня взглядом.

— Я говорил тебе, что нет, Элли. Думаешь, я бы настоял на свидании, если бы встречался с кем-то другим?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — Я не знаю, как ты работаешь в этом отделе.

Он поднимает бровь.

— Ты точно знаешь, как я работаю.

— Значит, ты больше ни с кем не встречаешься? — спрашиваю я, игнорируя его комментарий.

— Ты намекаешь, что мы встречаемся? — говорит он.

— Нет. С чего ты…

— Ты сказала, больше ни с кем, предполагается, что мы встречаемся.

— Ну, я не это имела в виду.

Он сворачивает за угол в хороший отель на воде и останавливается перед камердинером. Пальцы Оливера переплетаются с моими.

— Именно это я и хочу сказать.

Мое сердце колотится в груди, когда камердинер открывает мне дверь. Я заставляю свои ноги двигаться и выйти из машины, едва сдерживая свое самообладание. Оливер идет с двумя сумками в руках, а я иду за ним внутрь. Я смотрю вокруг, вдыхая ароматы, исходящие из спа, и читаю, что мы на побережье Сономы. Я не могу поверить, что поездка на машине оказалась такой короткой. Не то, чтобы я когда-либо была здесь, но проезжала много раз. В этот момент мы с Виком обычно начинаем препираться, потому что дорога занимает так много времени. Отхожу в сторону, когда он приближается к стойке. Я смотрю, как он разговаривает с дамой, смешит ее. У Оливера всегда была эта легкость, которая всегда с ним. Он подходит к любой группе людей, потому что показывает себя таким, какой он есть.

Оливер держится с такой уверенностью, что вы думаете, будто он владеет миром. Он из тех парней, которые могут участвовать в беседе между важными бизнесменами и врачами, и они никогда спросят, кто он. Они бы никогда не заподозрили, что он был парнем, который приехал в избитой машине и работал на двух работах, чтобы получить это. У него такая улыбка, которая очарует любого, если он не будет достаточно осторожен, и сочетается с золотым сердцем. Когда он подходит и улыбается мне, я чувствую, что таю.

— Готова? — спрашивает он. Я взяла его за руку и кивнула, следуя за ним к лифту. Понимаю, что не спрашивала его, зачем он привел меня в отель и каковы его планы. Что-то происходит со мной, когда я рядом с Оливером. Как будто все вокруг для меня исчезает. Все может развалиться, но в его объятиях я цела.

Когда мы добираемся до номера, он кладет наши сумки рядом с дверью и ждет меня, пока я осмотрюсь. Это действительно большой номер с двуспальной кроватью, скамейкой у окна, большими велюровыми диванами и камином в гостиной. Я подхожу к окну и сажусь на мягкую скамейку, касаясь рукой холодного стекла. Оливер ничего не сказал с тех пор, как мы вошли в номер, и когда я оборачиваюсь, то нахожу его подпертым к стене на другой стороне кровати, со скрещенными ногами и руками в передних карманах его джинсов. Шляпа слегка наклонена вниз, и волосы вылезают из нее. То, что я вижу в его зеленых глазах, заставляет мой желудок сжаться.

 — Почему ты стоишь там? — спрашиваю я с нервным смешком.

— Я немного беспокоюсь о том, что произойдет, если я подойду ближе, — говорит он.

Я резко вдыхаю.

— Может быть, я хочу, чтобы ты подошел поближе.

Он качает головой и сдерживает улыбку.

— Я должен был сказать это раньше, но я привел тебя сюда не для того, чтобы зайти дальше, чем ... ну, спать.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но останавливаюсь и жду, пока он продолжит.

— Это все еще часть нашего свидания. Завтра, виноградники. Мы не смогли сделать это в прошлый раз.

Я подхожу к нему, останавливаюсь и наклоняю голову, чтобы посмотреть на него. Протягиваю руку, снимая шляпу с его головы, и бросаю ее на пол у камина.

— Что, если я хочу зайти дальше, чем просто сон?

Его глаза темнеют. Медленная улыбка появляется на его лице, когда он тянется ко мне и нежно ласкает мою щеку.

— На этот раз я хочу сделать все правильно, Элли. Я не хочу давить на тебя. Я не хочу, чтобы ты проснулась завтра и пожалела о том, что мы сделаем сегодня вечером.

— Не буду, — шепчу я, прижавшись к его ладони.

— В прошлый раз, когда мы спали вместе, я нашел тебя плачущей над рубашкой, — говорит он, его голос мягкий и слегка болезненный.

— Это было по-другому.

— Как? — спрашивает он, отталкиваясь от стены и обнимая меня за шею. — Расскажи мне, как это было по-другому, потому что, если что-то случится сегодня вечером, это будет намного больше, чем просто прикосновение. Ты ведь знаешь это, правда? И я имею в виду больше, чем просто физически. Даже если мы только прикоснемся или поцелуемся, это будет больше, и я не хочу, чтобы ты проснулась и почувствовала, что обманываешь его или несправедлива к памяти о нем.

Я закрываю глаза, нуждаясь в том, чтобы отвлечься от его понимающего взгляда, от любви, которую я вижу в нем. Он прав. Я знаю это, и я знаю, что он не заслуживает сожаления обо мне, но дело в том, что Оливер никогда не был сожалением. Даже когда было больно…даже когда он ушел. Даже когда он вернулся и снова разрезал меня, он не был сожалением, потому что я любила его. Уайт, возможно, не был самым понимающим человеком — и его способы заставить меня двигаться дальше не были идеальными — но он заставил меня понять любовь к тому, что это было. Это маленький слоган, с которым я отсылаю свои разбитые сердца. Уайт был тем, кто открыл мне глаза на это, но Оливер был причиной сердец и слоганов. Он был первым, кого я полюбила. Он первым разбил мне сердце, и вот он снова здесь. Интересно, как долго на этот раз? Это имеет значение? Мое сердце кровоточит.

Когда я снова открываю глаза, Оливер смотрит на меня, как будто я могу убежать. Я обхватываю его шею руками и наклоняюсь, целуя его щетинистый подбородок, сильную челюсть, а затем поднимаюсь к раковине уха.

— То, что у нас есть, не связано с той частью моей жизни. Мы живем в нашей собственной галактике, — шепчу я, целуя его мочку уха. Я улыбаюсь, когда его дыхание учащается. — Там, где проходят бури, и меркнет свет, и все перестает существовать, кроме нас.

Его руки сжимают мою талию и мягко отталкивают меня.

 — Я планировал эту ночь, где буду держать руки при себе и спать на диване, если мне придется, а затем ты говоришь такие вещи и разрезаешь каждую часть моего мозга, как только можешь.

Он опускает лицо и целует мою шею один, два, три раза…мягкие влажные поцелуи…прежде чем он не откидывается назад и снова пристально на меня смотрит.