Жена хозяина трущоб (СИ) - Семенова Лика

Я отложила пижаму — надену, когда приму душ. Достала контейнер и бумагу, которую дал Сальвар. Села за стол, включила лампу. Развернула и увидела отпечатанные буквы. Правильно. Наверняка он не может писать левой рукой. Я помню, как он держал чашку, едва не облился. Я тоже не умею.

Забавно было это читать. Будто краткое содержание какой-нибудь книги. Характеристику персонажа. Или легенду шпиона. Где родился, учился, работал, жил. Сальвар даже назвал конкретную улицу и ориентир — парк «Олимпик». Что ж, значит, он посчитал, что это важно. Я все выучу, как он велел. Несколько раз прочитаю перед сном, а потом повторю утром. Не скажу, что у меня была какая-то особенная память, но не хуже, чем у остальных. Главное не проспать и управиться с этим контейнером. Это меня сейчас волновало больше всего.

Будильник прозвенел ровно в шесть часов. Я буквально вынырнула из липкого сна. Спала, как убитая. Впервые за все это время. Или сыграла роль уютная чудодейственная пижама. Даже не хотелось ее снимать. Но я постаралась быстрее привести себя в порядок. Надела форму, повязала свежий фартук. Села за стол, крутила в пальцах контейнер. Сальвар говорил, что я должна его просто открыть и положить на руку. Остальное тот сделает сам. Боли я не боялась. Крови — тоже. Боялась лишь испортить эту штуку.

Но все прошло на удивление гладко. Прибор был похож на большую выпуклую пуговицу. Или ленивого жирного жука. Едва-едва жужжал. Нервно поерзал в районе локтевого сгиба и ужалил. Не больнее, чем комар. И теперь лишь оставалось наблюдать, как внутри кругляша начинает темнеть. Потом прибор издал тоненький писк, и лампочка индикатора погасла. Когда я убрала контейнер, заметила на месте укола круглый совершенно прозрачный пластырь. Надо же… в трущобах такого не видели. У нас была своя больница, но там все было очень просто… если не сказать, сурово.

Сальвар пришел через час. Постучал в дверь, но открыл раньше, чем я успела ответить.

— Доброе утро, Софи. Ты сделала, что я просил?

Совершенно одетый. Кажется, он уже направлялся на работу.

Я подхватила контейнер:

— Доброе утро. — С облегчением отметила, что выглядит Сальвар неплохо. Может, рука, правда, не слишком пострадала вчера. — Да, сэр. Надеюсь, я все сделала правильно.

Он забрал контейнер, положил во внутренний карман куртки. Какое-то время молчал, просто пристально смотрел на меня. Будто о чем-то задумался.

— Софи, скажи мне: твоя мать когда-нибудь работала в Полисе?

Я кивнула:

— Да, сэр.

Он насторожился:

— Когда?

— Когда я была совсем еще маленькой. — Я пожала плечами: — Лет двадцать назад. Может, немного меньше. Я не помню, сэр. Совсем не помню.

— А кем? Знаешь?

Я с сожалением покачала головой:

— Ничего не знаю. Я ее даже не помню. Только по фото. Тетка Марикита не любила о ней говорить. Наверное, злилась, что ей пришлось меня растить. С теткой вообще сложно поладить. Когда я просила что-то рассказать о маме, та лишь кричала. Могла даже ударить.

— Она тебя часто била? Эта твоя тетка?

Мне стало стыдно. Я отвела глаза, покачала головой:

— Нет, не часто.

Сальвар поджал губы:

— Ну, это же ложь, Софи…

Я даже грустно улыбнулась: ничего не скроешь…

— Раньше — часто. Но когда я стала невестой Марко — перестала. Боялась, что он разозлится, если увидит синяки. Или что я пожалуюсь.

— Как ее звали? Твою мать?

— Луиса, сэр. Луиса Кампана.

Сальвар достал планшет, пристроил его на шине и что-то натыкал пальцем. Кажется, записывал имя.

Я не выдержала:

— Как ваша рука, сэр? Ответьте ради бога.

Он вновь поджал губы:

— Да что ты к ней прицепилась?

Я опустила голову:

— Потому что я переживаю за вас. Разве это непозволительно? Я очень боюсь, что после вчерашнего вам стало хуже.

Я не поняла, что мелькнуло на его лице.

— Я не инвалид, Софи. И хуже мне не стало. Ты выучила бумажку?

Я торопливо кивнула:

— Да, сэр. Я несколько раз читала вчера и повторю сегодня. Я все запомню. Даже парк «Олимпик».

Сальвар выдохнул:

— Вот и прекрасно. Займись делом. — Он развернулся к двери: — Имей в виду, что ты мне понадобишься после обеда.

— Зачем, сэр?

Я тут же замолчала и едва не закрыла рот ладонями. Зачем я вообще это спросила, даже не подумала! Само вылетело! Не все ли мне равно? Буду делать то, что он скажет.

Сальвар повернулся, и на его лице неожиданно мелькнула улыбка:

— Узнаешь.

Глава 53

Я все еще не могла поверить, что это происходит со мной, что это не сон. Прильнула к стеклу аэрокара и жадно глазела по сторонам. Сидя по другую сторону Разлома и глядя на Полис, я даже не могла мечтать когда-нибудь оказаться здесь, в самой гуще города. Я была так счастлива, что чувствовала себя буквально пьяной. Не пугала даже высота. Сальвар сказал, что отвезет меня за город, в магазин, как и обещал. Конечно, я ничего не собиралась покупать, но эта поездка была настоящим чудом.

Он сидел на соседнем сидении. Включил автопилот и со скучающим видом ждал, когда аэрокар преодолеет пробку. Но как только я оборачивалась, обязательно замечала, как он отводит взгляд. Должно быть, я выгляжу смешной, как дикарь, попавший в цивилизацию. Пусть. Я и есть дикарь. Он это знал.

Машина то прибавляла ход, то замедлялась, то почти останавливалась, и тогда двигатель гудел особенно сильно. Мы пролетали мимо глянцевых от стекла высоток, ныряли под мостами в сплошном потоке других машин, парили над восхитительными зелеными парками с яркими пятнами разбитых клумб, соревновались со скоростными городскими поездами. Сальвар, словно экскурсовод, пояснял, где что находится. Город был так огромен, что это просто не укладывалось в голове.

— Мистер Сальвар, сколько народу живет в Полисе?

Он ответил не сразу, видимо, вспоминал.

— Около двадцати пяти миллионов, если я не ошибаюсь. А во всей агломерации намного больше.

Я пораженно молчала. Всегда знала, что Полис огромен, но не понимала, насколько.

— А есть города больше?

Он покачал головой:

— Нет. На севере самый крупный — Сторби, но там едва наберется пять миллионов. Только далеко на востоке — Чанши. Примерно такой же, как Полис.

— А Маршен, — я улыбнулась, — откуда я будто бы родом?

Сальвар повел бровями:

— Он маленький. Около миллиона. Обычный заурядный городишко, ничего примечательного — то, что нужно.

Я снова улыбнулась:

— А как же парк «Олимпик»?

Он усмехнулся:

— Звучит, как кодовое слово. Ты уже дважды за день им тыкаешь.

Я пожала плечами:

— Мне запомнилось. Вы же не зря его отметили. Я так думаю…

— Для правдоподобия всегда важны мелочи, Софи. Одни общие фразы обычно настораживают. А вот пара-тройка деталей создает ощущение, что человек прекрасно знает, о чем говорит.

— А если много деталей? Значит, все абсолютная правда?

Сальвар снова усмехнулся:

— Не всегда. Если, конечно, человек не на допросе. Здесь есть масса нюансов.

Я опустила голову. Надо же, какие тонкости… Мне никогда такое даже в голову не приходило. У меня не было привычки врать. Но, выходит, это целая наука, в которой имеет значение каждая мелочь.

— Вы где-то этому учились, сэр?

Он не понял:

— Чему?

Я пожала плечами. Стало неудобно. Зря я все это…

— Ну, вот этому, про ложь…

Он ответил как-то резко и холодно:

— У своего отца, Софи.

Я молчала, чувствуя, что разговор явно повернул куда-то не туда. Сделала вид, что вновь увлеклась городским пейзажем. За очередной высоткой показалась обширная парковая зона, в центре которой бликовал циклопический архитектурный ансамбль, взбирающийся на холм. Огромные буквы на крыше одного из зданий были различимы даже отсюда. «Ориенталь».

— Что это, сэр?

Сальвар поднял голову:

— Клиника «Ориенталь». Самая большая в Полисе и всей южной агломерации.