Земля воров (ЛП) - Халле Карина

Я сдерживаю стон, но, поскольку мои губы у ее уха, не думаю, что смог его скрыть.

Она прижимается еще ближе, мой член становится тверже камня, а ладонь скользит ниже, пока кончики пальцев не касаются кружевного края ее нижнего белья.

У меня перехватывает дыхание, рука замирает, я разрываясь между тем, что хочу сделать, тем, что думаю, она хочет, чтобы я сделал, и тем, о чем мы договорились.

Мне удается удержаться, прижать пальцы к ее коже и не двинуться дальше.

— Андор, — шепчет она, и в ее голосе слышится то ли облегчение, то ли вожделение, а может, и то, и другое. — Не убирай руку.

Я сам не хочу этого.

— Я попробую прекратить исцеление, чтобы проверить, вернется ли твоя боль.

Она кивает, голова все еще запрокинута назад, ее обнаженная шея прямо перед моими губами, и я вдыхаю еще раз, закрываю глаза и обращаюсь к золотому источнику внутри себя. Я отключаю его, как краны, и энергия рассеивается.

А Бринла все еще прижимается к моему члену, потирая его медленными, мучительными движениями.

— Тебе больно? — шепчу я, прижимая губы к ее сладко пахнущей коже.

— Нет, — отвечает она. — Боль ушла. Все прошло. — Затем она опускается на одеяло. — Она ушла, — говорит она, и ее голос затихает.

Я смотрю на ее лицо.

Ее глаза закрыты, черты лица расслабленные и мягкие, на губах играет легкая улыбка.

Через несколько секунд она засыпает, глубоко дыша в сне, вызванном острым облегчением, ее тело наконец-то расслабляется.

Наконец-то обретает покой.

И этот покой принес ей я.

Медленно, осторожно, чтобы не разбудить, я вытаскиваю руку. Затем опускаю ладонь на ее живот, расслабляясь рядом с ней, прижимая к себе. Я не знаю, как смогу заснуть, когда она так близко ко мне, когда чувствую, как бьется ее сердце, когда сладкий запах ее волос заставляет мою кровь закипать.

Но, к счастью, я засыпаю.

Глава 17

Бринла

Я просыпаюсь медленно, мое тело не спешит окунуться в реальность.

Шум песчаной бури утих.

Вместо этого в ушах звенит тишина.

Бок болит от того, что я всю ночь проспала в одном положении на твердой земле.

Но боль? Боль ушла.

Я открываю глаза и оказываюсь в полумраке пещеры, освещаемой только потрескивающим огнем в центре, и вдруг осознаю, что мужчина, который избавил меня от боли, прижат вплотную к моей спине, его рука свободно лежит на моем бедре. Его дыхание за моей спиной ровное, возможно, он еще спит.

Я на мгновение застываю, глядя на стену пещеры из лавы.

Мгновение я просто… существую.

Когда в последний раз кто-то так меня обнимал? Когда в последний раз я засыпала в чьих-то объятиях?

В Темном городе я никогда не позволяла себе с кем-то сблизиться, кроме своей тети; было слишком опасно привязываться или терять бдительность. Но это не означало, что у меня не было поклонников. У меня есть сексуальные потребности, как и у любой другой женщины моего возраста, а мужчины на Земле изгнанников всегда более чем готовы к случайным связям. Когда ты уже живешь вне общественных норм, никто не осуждает тебя за то, что ты делаешь, и на женщин, ведущих беспорядочную половую жизнь, не смотрят свысока. Но сексуальные связи никогда не становились чем-то большим, чем они были — возможностью на один вечер забыть о своих проблемах и выпустить пар, желательно, в виде оргазма. Секс был обычным явлением, но близость — редкостью.

Я закрываю глаза и расслабляюсь в объятиях Андора, погружаясь этот момент, каким бы он ни был или должен был стать. Прошлой ночью он избавил меня от боли. Он прикоснулся ко мне голой рукой, и я почувствовала тепло и необузданную силу, исходящую от него, которая проникла прямо в меня. Я почувствовала это в своем нутре, как будто меня вернули к жизни, наполнили силой и стойкостью, а затем… облегчением. Облегчение было настолько сильным и острым, что мое тело начало путать его с чем-то другим. Я хотела его, хотела, чтобы его руки опустились ниже, хотела узнать, каково это — почувствовать эти исцеляющие руки между ног. Впервые я не игнорировала физическое влечение, которое испытывала к Андору — я поощряла его. Я жаждала большего.

Но потом я заснула, прежде чем что-то еще могло произойти. Полагаю, я приняла желаемое за действительное, решив, что это возможно. Но когда я забылась от облегчения, что боль ушла, то почувствовала, какой он твердый, как сильно я его возбуждаю. Андор всегда был мужчиной, которого в определенных вещах трудно понять. Кажется, он чувствует все и сразу. И он всегда был тактильным со мной, любил заигрывать, поэтому я никогда не придавала этому значения. Почему я должна была искать в это какой-то скрытый смысл? Я его чертова пленница.

А теперь? Что теперь?

Он подарил мне покой, и внезапно моя клетка перестала казаться такой уж плохой.

Я не знаю, означает ли это, что я слаба.

Или что я становлюсь сильнее.

— Доброе утро, — шепчет он на ухо хриплым со сна голосом, отчего по моему телу пробегает дрожь.

— Доброе утро, — с трудом удается мне выговорить. У меня пересохло во рту, а воздух кажется еще более сухим. Я так привыкла к свежему, влажному воздуху Норланда, что каждая часть моего тела чувствует себя иссушенной. Ситуацию усугубляет то, что мы уже несколько часов находимся в эпицентре песчаной бури.

Я слегка поворачиваю голову и ловлю его взгляд, его густые волосы в беспорядке, глаза слегка прикрыты, на губах легкая, довольная улыбка.

Не думаю, что когда-либо хотела его больше.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. — Тебе больно?

Он пытается говорить непринужденно, но я замечаю выражение в его глазах, которое говорит, что мой ответ может изменить для него весь мир.

К счастью, мне нужно просто сказать ему правду.

— У меня ничего не болит.

Его лицо озаряется, как будто над головой пролетают падающие звезды, широкая, захватывающая дух улыбка появляется на его красивом лице, заставляя мое сердце замереть.

— Ты уверена? — спрашивает он.

Я киваю и, хотя не хочу покидать тепло и комфорт его тела, слегка отодвигаюсь и сажусь.

— Тело немного затекло от того, что всю ночь спала в одном положении, но нет, боли нет. На самом деле, я не помню, когда в последний раз чувствовала себя такой энергичной. Особенно утром. Ты же знаешь, что я не ранняя пташка.

— Трудно сказать, это твоя природная особенность или просто результат пребывания в Штормглене, — тихо говорит он, садясь и перемещаясь так, чтобы оказаться рядом со мной. — Общение с Колбеками повлияло на тебя.

Есть только один Колбек, который может повлиять на меня, думаю я.

— А как твое лицо? — спрашиваю я, разглядывая рваные царапины на его скулах. Прежде чем успеваю остановиться, я протягиваю руку и осторожно касаюсь его щеки рядом с ранами.

Он на мгновение закрывает глаза, прижимаясь к моей руке, и у меня возникает странное ощущение, будто моя грудь связана веревкой, а он медленно распутывает ее, возможно, будучи первым человеком, который когда-либо делал это.

— Я выживу, — говорит он, глядя мне в глаза с такой интенсивностью, что у меня перехватывает дыхание.

Значение этих слов слегка пугает.

Я опускаю руку и отвожу взгляд, чтобы не создавать слишком неловкой ситуации.

— Жаль, что твои целительные руки не действуют на тебя самого, — говорю я.

— Главное, что они действуют на тебя, — говорит он, вставая. Он наклоняется и притягивает меня к себе. Он близко, мы почти прижаты друг к другу, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он все еще держит меня за руки, не давая отстраниться. Мой живот наполняется теплом и трепетом, я хочу, чтобы он был еще ближе.

Боже, что происходит?

— Я так и не успел поблагодарить тебя за то, что ты спасла меня вчера, — говорит он низким, хриплым голосом. — Ты могла бросить меня на растерзание кроведрагам, но не сделала этого. Я твой должник.