П. Козак - Страсть

Мне пришлось вытерпеть разговор с озабоченным аптекарем, который хранил нужный мне товар под прилавком. Думаю, он делал это умышленно, чтобы отслеживать всех, кто ведет активную половую жизнь в нашем городе. К счастью, у него под рукой оказались как раз такие презервативы для Ивана и такое спермицидное средство, какие я хотела, что свело к минимуму необходимость обсуждения покупки. Я расплатилась с ним и отправилась по своим делам.

Я заглянула в разные магазины, оставив кондитерскую и рыбный рынок напоследок. В кондитерской я предпочла фруктовый торт шоколадному, так как знала, что Иван любит фрукты. На всякий случай я купила немного печенья на завтрак. Если он не останется на ночь, я дам его ему с собой. На рыбном рынке я нашла все, что нужно, даже омаров. К тому времени, когда я закончила делать покупки, было уже два часа.

Мне не хотелось, чтобы Иван застал меня за приготовлением ужина, поэтому, что могла, я приготовила заранее. Салат не должен был испортиться, поэтому я приготовила его и поместила в холодильник. Я нарезала сыр, открыла оливки и артишоки и выложила все это на блюдо. Затем я подготовила морепродукты, чтобы их можно было сразу положить в соус и начать готовить, как только появится Иван.

Я чувствовала, что нам придется ужинать в ускоренном режиме, вряд ли еда сможет надолго отвлечь наше внимание. Прежде чем начать приводить себя в порядок, я поставила на стол лучшую из той посуды, что у меня была, и нашла спички для свечей. Я хотела, чтобы все было готово и я могла бы полностью сосредоточить свое внимание на нем.

По пути к дому Пэш я остановился, чтобы купить вино и хлеб. Я также сделал остановку у цветочного магазина и купил дюжину красных роз. Я попросил, чтобы их упаковали в коробку и прикрепили к ней самый большой бант, какой у них был. Я выбрал одну из небольших открыток, будучи уверенным, что на ней поместится все, что я хотел написать. И тут я вспомнил строки из «Укрощения строптивой», которые как нельзя лучше соответствовали ее посланию и размеру открытки.

— Отлично, Котик, поцелуй меня.— Ну вот и хорошо! Согласна, да?— Уж лучше поздно, Кет, чем никогда.

Я вложил эту маленькую открытку в такой же маленький конвертик. Затем я задумался, стоит ли добавить что-нибудь еще. Словно сама по себе, ручка вывела на бумаге слова:

Пэш

с любовью

от Ивана

Я протянул открытку продавцу, чтобы тот мог вложить ее в коробку. Я не был уверен, хватит ли у меня мужества вручить ей этот конверт, поэтому в карман я положил чистый конверт. Я всегда старался проявлять максимальную осторожность с этим небезопасным коротким словечком. Оно значило куда больше, чем я хотел бы сказать кому-то в своей жизни — до сегодняшнего дня.

Я свернул на ее улицу, когда часы показывали без пяти минут шесть. Я припарковался за ее автомобилем и достал пакеты с заднего сиденья. Я хотел было вытащить открытку из-под ленты, но подумал, что это будет все же нечестно, не только по отношению к ней, но и к самому себе.

У меня действительно были чувства к ней. Пусть я пока не могу сказать ей это сам, это слово не такое уж и страшное. И я решил оставить все как есть.

Я прихватил с собой комплект белья, бритвенные принадлежности и, конечно, зубную щетку. Я подумал, что ей может не понравиться, если я выставлю напоказ эти вещи или оставлю их в машине. Поэтому я решил взять их с собой сразу и просто положить где-нибудь, не привлекая к ним особого внимания. Зато она все поймет. Как обычно, я положил презервативы во внутренний карман пиджака, чтобы они оказались под рукой в нужный момент. Ночь обещала быть интересной!

Так как мои руки были заняты — я держал целый ворох всевозможных пакетов, — стук в дверь получился довольно невнятным. Через минуту я услышал щелчок замка. Когда Пэш открыла дверь и увидела меня, она сказала:

— Я пригласила тебя на ужин — я не знала, что ты собираешься переехать ко мне прямо сегодня!

— И тебе добрый вечер! Так вот как ты встречаешь незнакомца с подарками!

— Значит, ты — незнакомец. Позволь я помогу тебе.

Когда я вошел внутрь, она взяла у меня вино и хлеб и отнесла их в кухню.

— Сколько вина ты купил? Сумка тяжелая.

— На ночь хватит.

Я поставил сумку со своими вещами у двери и стал дожидаться ее возвращения.

— До какой степени вы собираетесь напиться, доктор Козак? Тут достаточно вина для целой вечеринки. Нас ведь всего двое.

— То, что мы не допьем, останется на следующий раз. А это тебе.

Я протянул ей коробку.

— Наверное, я должна была бы сказать: «Это лишнее», но, честно говоря, это совсем не лишнее. Спасибо, я ценю твое внимание.

Она опустилась на диван и положила коробку на колени. Я наблюдал за тем, как она развязала ленту и достала конверт, спрятанный под ней. Я заметил, что она какое-то время подержала конверт в руках и лишь потом стала вскрывать его. Когда она достала открытку и прочитала мое ответное послание, то не смогла удержаться от смеха.

— У меня была точно такая же реакция. С такой аналогией ты превзошла саму себя.

— Что ж, по-моему, сходство между нами становится все более очевидным, доктор Козак.

— Почему, черт побери, ты так часто называешь меня доктор Козак? Меня зовут Иван.

Я сел рядом с ней на диван.

— Мне нравится, как это звучит. Тебе идет.

— Это чертовски официально. У меня возникает такое чувство, будто я стою перед курсом.

— Хочешь, чтобы было неофициально?

— Да, и я не имею в виду все те слова, какими ты меня называла в последнее время.

— Я тоже не имею их в виду. У меня совсем другое предложение. У моего отца был друг по имени Иван. Его жена всегда называла его Ваня. Я тоже стала называть его так, но отец объяснил мне, что это особое, ласковое обращение к человеку с именем Иван. Он сказал, что только самые близкие люди могут его так называть, что это означает то же, что «дорогой» или «любимый». Если ты не против, я хотела бы иногда называть тебя так, а не только твоим привычным именем.

Я ответил не сразу, так как ее слова сбили меня с толку.

— Иван, с тобой все в порядке?

— Извини, я не ожидал услышать подобное. Единственным человеком, который называл меня так, была моя мама. Я не слышал этого слова с тех пор, как она умерла.

— Я не знала. Если это слишком личное, я откажусь от этой затеи.

— Нет, мне на самом деле очень хотелось бы, чтобы ты называла меня так.

Я замолчал, не решаясь сказать ей всю правду. Но что-то — может, воспоминание о матери, а может, даже прикосновение ее руки — заставило меня продолжить.