Развод и три босса (СИ) - Зайцева Мария

Идет, запахнув полы идеально подобранного по фигуре летнего полупальто, рубашка с высоким воротом, мрачная, с холодным оттенком. Брюки со стрелками и великолепные туфли, не сомневаюсь, что стоят они огромных денег. Тёмные волосы уложены в стильную причёску, можно сказать, напомаженный, на свидание ведь приехал. Жену забирать.

А взгляд цепкий и колющий.

Я иду к нему, немея и бледнея.

И ощущая, как с каждым шагом все больше теряю себя.

Боря открывает рот, что-то говорит, улыбается страшно.

Я не слышу ничего, шум в ушах мешает. Кажется, я перенервничала, не стоило так делать, мне нельзя.

Я совершила ошибку, которую совершают многие женщины.

Не до конца разорвав связь с бывшим, связалась с другим мужчиной. Ни в коем случае нельзя так делать.

Сейчас я заплачу́.

Как только Лисовский узнает, что я ему изменяла, он взбесится.

На роже написано, что рад меня ни в чём не подозревать.

Он же был уверен, что женщина ему изменить не может.

Ну что же, сюрприз ему, мудаку, будет.

— Эм, моя красивая, — откуда-то издалека, сквозь неприятный шорох.

У меня подкашиваются ноги, и Лисовский подскакивает ко мне, рука ложится на спину.

Я — сильная женщина. Но даже очень сильной женщине нужно прекращать нервничать и начинать правильно питаться, особенно в таком положении. А то вот пожалуйста — обморок практически…

— Руки убрал от моей женщины! — слышу я краем затухающего сознания, и все внутри переворачивается от счастья и страха.

Мой Илья здесь.

А я даже сказать ничего не могу, в обморок падаю.

Глава 34. Слишком много Ивановых

Глава 34. Слишком много Ивановых

Упасть на землю я не успеваю, бывший муж подхватывает, сжимает жестко, больно, не обращая внимания на мои вялые попытки вырваться.

Все происходит, словно в дурном сне, кошмаре, из которого нет выхода.

— Руки от нее убрал! — голос Ильи все ближе, значит, идет, может, даже бежит… Куда? Куда?

У Лисовского тут целая банда, насобирал, урод. А Илья… Он же один, совсем один!

Я изо всех сил пытаюсь всплыть на поверхность, царапаю удерживающие меня руки, но добиваюсь только того, что Лисовский, выматерившись, швыряет меня в лапы одного из своих помощников, а сам шагает вперед.

— Ты кто такой, блять? — слышу я его глумливый голос, — какого хера в семейные разборки лезешь?

— Она тебе давно уже не жена, — отвечает Илья, и его голос, спокойный такой, особенно на контрасте с нервным рычанием Лисовского, звучит музыкой. Набатом.

— А ты кто такой, чтоб мне тут предъявлять? — Лисовский, как всегда в острых ситуациях, вспоминает свое приблатненное прошлое, начинает бычить.

— Это — моя женщина, — голос Ильи теперь совсем близко, — руки от нее!

— Шлюха, а! — теперь в голосе Лисовского дикая злоба, он , кажется, лишь сейчас осознает, что я его тут не ждала преданно и верно. И это для него буквально серпом по яйцам.

В столице-то он от меня за этот месяц, что мы разводились и расставались, отгонял всех особей в штанах. А тут упустил, бедолага. Теперь жалеет.

Я бы, наверно, даже порадовалась этому искреннему огорчению в его тоне, если б не было так плохо.

А в следующее мгновение раздается глухой удар, и Лисовский кричит, громко, болезненно.

А голос Ильи звучит все так же спокойно, наставительно:

— Не надо называть мою женщину плохими словами. Я нервничать начинаю.

— Это да, — слышится рядом еще один голос, знакомый очень, полный веселого глумления, — совсем с катушек слетает, отвечаю.

Я внезапно лечу, а через мгновение оказываюсь в таких родных, знакомых руках.

В голове проясняется, и я с изумлением смотрю в лицо Ильи, спокойное, только в глазах огонь неудовлетворенной жажды крови и тревога за меня:

— Ты как, Эмик?

Я пытаюсь ответить, но не получается никак, смотрю на него, улыбаюсь… И провожу пальцами по колючей щеке.

— Небритый опять… — шепчу едва слышно.

— А, да… — улыбается он белозубо, и в уголках глаз такие привлекательные появляются морщинки, — только с дороги… Хотел заехать побриться в гостиницу, а тут ты…

— Как ты узнал? — я не завершаю вопрос, потому что вижу уже ответ на него.

Рядом с лицом Ильи появляется еще одно, и я думаю о том, что дура редкая, ненаблюдательная. И это в моей профессии — огромный минус.

Как я могла не заметить, насколько они похожи? Как не могла понять, что они — родственники? Что с моей головой вообще?

Иван, муж Людмилы Вячеславовны, с очень редкой у нас в стране фамилией Иванов… Иван Сергеевич Иванов. Начальник службы безопасности всего огромного холдинга, родственник главного акционера… Родственник. Брат, наверно.

И только я, полностью погрузившаяся в свой расколовшийся на части мир, не смогла заметить этого сходства между ними, не смогла соотнести одинаковые отчества и фамилии.

Мало ли у нас Ивановых?

Вот и еще два: Иван Сергеевич Иванов и его брат, Илья Сергеевич Иванов.

Тот самый главный акционер, похоже, очень весело проведший время, с легкостью дуря мозги и без того не особенно хорошо соображающей на стрессе мне.

Осознание произошедшего как-то болезненно отдается в глаза, я не могу больше смотреть на этого обманщика, и на второго обманщика тоже не могу смотреть… И вообще, кто из тех, что находились все это время рядом со мной, был честен?

Людмила? Нет.

Колесников или ИИ? Возможно… Они тоже пешки в этой игре.

Я отворачиваюсь, смотрю на окружающий мир, это хотя бы не так больно.

Илья, воспользовавшись моей слабостью, несет прочь от места событий. А я рассматриваю последствия этих событий: валяющихся по всей поверхности детской площадки боевиков Лисовского, самого Лисовского, с воем прижимающего к носу тряпку, там, судя по количеству крови и деформированному лицу, все печально, а восстановление будет длительным. И нет, мне не жаль его.

Еще на площадке присутствуют мужчины в скромном камуфляже, без опознавательных знаков. Они шустро пакуют боевиков Лисовского в машины под негодующие охи и вздохи мамочек с детишками. Похоже, все произошло настолько стремительно, что никто не успел никуда убежать.

Илья ловит мой затуманенный взгляд, скользящий по движущимся фигурам, поясняет немного смущенно:

— Тут, понимаешь, центр города… Надо было тихо. Вот мы с Ванькой отвлекли, а ребята потом быстренько всех повязали. Чтоб без лишнего шума и пыли… Эмик, ты испугалась? Сейчас до машины и в больничку… Ты почему мне о ребенке не сказала? Я чуть не помер, когда Люда позвонила и попросила помочь нашему эйчару, которую преследует муж-бандит. А она беременная. И слушать никого не хочет. На встречу к нему поперлась…

Голос Ильи звучит теперь с укоризной, и я, не веря услышанному, перевожу взгляд на него.

Щурюсь, стараясь глазами передать все свое возмущение наглым обманоми попыткой перевалить с больной головы на здоровую.

Но Илья только вздыхает и прижимает к себе крепче:

— Ну все, все… давай к врачу, а потом поговорим… Поговорим же?

Теперь в его интонациях появляется неуверенность, и меня это странным образом удовлетворяет и чуть-чуть примиряет с действительностью.

Отворачиваюсь и закрываю глаза.

Фиг я с тобой заговорю, пока не обдумаю ситуацию.

— Эмик… Ну не дуйся… Эмик…

Он несет меня все быстрее, в голосе тревога, противоестественно ласкающая мое уязвленное самолюбие. Вот никогда не думала, что во мне столько бабского, честно.

Но, оказывается, в определенные моменты жизни мы все немного сходим с ума.

Примем это, как рабочую версию.

А этот обманщик пусть помучается. Не все же мне страдать, пытаясь придумать, как его, бедолагу, спасти от жуткого бывшего мужа.

Глава 35. Теперь в семье

Глава 35. Теперь в семье

Мне эта тема с братьями, сватьями, кумами и кумовством всегда казалась дикой.