Размер не главное (СИ) - Литвин Светла

— Луковка. — позвал меня Мамонт, и погладив по животику, окончательно разбудил. — Собираемся, ты помнишь? Мы едем в больницу. — нежно так говорил, а от этого ещё сильней хотелось спать.

Я посмотрела на часы в надежде, что ещё не семь утра, но нет. Есть. Даже уже семь ноль пять.

— За что?! За что эти Эскулапы над нами издеваются?! — взывала я, откидывая одеяло, а заодно и просыпаясь от своей экспрессии, — Почему в такую рань-то?! — встать было очень тяжело, в последние недели я спала из-за беременности с утра до полудня, и сейчас была совершенно не в силах оторвать голову от подушки.

— УЗИ, конечно, можно и вечером сделать, но нужно сдать анализы, а их принимают только с утра. Собирайся, а то оголодаешь скоро. Чем быстрей сдадим анализы, тем быстрей ты сможешь покушать. — голос его стал ещё мягче и взгляд ещё добрей и мягче.

— Встаю. — куксясь, встала с кровати и пошла в ванную комнату.

— Воду тоже не пей. — крикнул Мамонт вслед.

Быстро собравшись, мы спустились к стоянке. В машине Мамонт отпустил мне сидение, чтобы я могла поспать в дороге, и бережно накрыл ноги пледом.

— Сапог надо? — поинтересовался, уже выезжая на проезжую часть.

Те резиновые сапоги что Мамонт искал в ночи по гипермаркету сразу разделили на всякий случай. Левый сапог катался теперь в гормональной Тундре, правый спокойно полёживал дома на спинке дивана.

— Давай. — на самом деле не очень-то и хотелось его нюхать, но всё равно взяла, чтобы Мамонта не расстраивать.

Пусть не думает, что зря старался.

По дороге в центр я так и не смогла уснуть, лежала в обнимку с резиновым сапогом, а перед глазами иголки-иголки-иголки и белые халаты. Нехотя выбралась из машины и меня сразу начало морозить, так с пледом и пошла как чучундра.

— А вот и наша девочка маленькая пришла с охраной. — встретила радостно медсестра, бравшая у меня кровь в прошлый раз, и забрала у Мамонта направления.

— Доброе утро. — от такой милой встречи, я, конечно, бояться меньше не стала, но на душе стало радостней, а от этого и доверия побольше.

— Что по той же схеме? — поинтересовалась с радушной улыбкой.

— Да. — ответил Мамонт, словно боялся сам, что я откажусь от его помощи, а этого он не хотел.

Ведь ему важно было всё держать под контролем и ему моя боязнь врачей была на руку, и на все приёмы и процедуры я ходила строго в его сопровождении.

— Тогда присаживаемся. — пригласила нас на стул. — Сегодня побольше кровушки возьмём, анализа четыре. — предупредила женщина.

— Ничего, я потерплю. — выдохнула с чувством тошноты и сев к мужу на руки уткнулась лбом в его плечо.

После того как сдали все анализы и побывали у врача, который ещё раз подтвердил беременность и дал рекомендации по питанию с витаминами, мы отправились в кабинет УЗИ.

Как заворожённые смотрели с Гриней в монитор, пытаясь высмотреть в изображении человечка. Уже можно было различить, где голова, а где будут ручки и ножки, но главное — это сердечко.

— Всё хорошо. Смотрите, какое хорошее плодное яйцо, — по монитору стрелочка сделала круг, — Вот тут у нас желточный мешочек, а вот и главный герой нашего весёлого мероприятия. — Вероника Сергеевна чуть надавила ультразвуком на мой живот и малыша стало лучше видно.

— Вот он наш товарищ. Посмотрите какой же хороший у нас товарищ. Вот тут одна ручка наметилась, вот тут вторая, тут у нас тельце. И сердечко, вот сюда смотрите, видим как бьётся?

— Да. — ответили с мужем хором.

— Примерно семь — восемь эмбриональных недель. Всё, как и должно быть, невероятно прекрасный пупсик. Сердечко сейчас послушаем, вот оно у нас какое красивое, — Вероника Сергеевна снова указала куда смотреть, и включила динамики, так мы и услышали сердечко нашего прекрасного товарища.

Я хоть и пялилась на монитор, но боковым зрением видела, как Мамонт смахивал слезу. Количество сентиментальности в нём соответствует его габаритам.

Глава 19

Сентябрь

Викуля родила моего племянника первого сентября, а уже пятого мы всей семейкой притащились к ним домой на смотрины. И сейчас, пока все отмечали в гостиной радостное событие, мы с Мамонтом стояли возле детской кроватки любуясь на Димочку.

— Какой он смешной. — шепнула, прижимая Мамонтячью ладонь к животу, в котором тоже поселился такой вот товарищ мужицкого пола, как говорила Вероника Сергеевна.

— Скорей бы наш родился, я тоже такого хочу. — хоть он и шептал, но получилось слышно, малыш недовольно завозился, а мы замерли как два преступника.

Посигналила Мамонту рукой, когда угроза звонкого пробуждения миновала, и мы на цыпочках тихонько удалились из спальни, вернулись к столу.

— Григорий, ваш салат просто пальчики оближешь. — похвалила Викина Свекровь мимозу, что мы привезли с собой.

— Это не мой салат, это жена готовила. — новая Мамантячья фишка, называть меня при всех женой.

Кошка, Луковка и Хитрованка были теперь лишь для личного использования, когда мы оставались наедине без свидетелей.

— Чёрт! Почему мне её нельзя?! Я должна это попробовать. — расстроилась Викуленька, офигевшая от моих кулинарных подвигов.

— Я потом тебе лично приготовлю. — пообещала сестрёнке, а Мамонт в этот момент подсунул мне телефон.

— Инга замуж вышла за Берне. — пояснил мне фотографию разнооттеночных рыжих.

— Обалдеть! — в принципе я так и думала, когда Мамонт спустя две недели после нашего возвращения из Давоса сообщил, что Инга в Россию не вернулась.

— Что там? — полюбопытствовал пьяненький папа, заглядывая в Мамонтячий телефон.

Рождение долгожданного мальчишки он отмечал с первого сентября и по сей день.

— Подруга моя замуж вышла. — показали папе фото, и он ужаснулся.

— Что у него за мочалка на голове? — возмутился уже, озвучивая мои же мысли о шевелюре этого немца.

— Да какая разница, что у него на голове? Главное, мужик он хороший. — как-то и тост сразу созрел у меня с такой речи, — За мужиков! — подняла стакан с соком, и все поддержали кто с чем.

— За настоящих! А не за писюноносцев! — уточнил Викин свёкор и все чокнулись стаканами, рюмками и бокалами.

День родов

— Ёлку не убирай! — требовала я, лёжа в палате на нервном ожидании врача с заветной фразой «будем рожать».

— Уже февраль скоро. — хмурясь, пробасил Мамонт.

Начало родов на него действовало ещё хлеще, чем на меня. Он был белый как потолок и нервный как неврастеник. Разговорами про ёлку я решила его отвлечь, так-то мне эта зелёная уже была неинтересна. Беременность моя вот-вот закончится рождением хорошенького товарища, а вместе с этим и все мои беременные хочу.

— Ну и что. Вот Савелия родим, я выпишусь и будет у нас фотография под ёлочкой. М-м-м.

Снова скрутило схваткой. Ощущения не из приятных, но я держалась молодцом, из-за желания взять скорей на руки Градова младшего.

— Что? Врача? — Мамонт присел перед кроватью на корточки, став ещё белей, чем был, мне показалось даже что у него борода посветлела.

— Только если тебе. — смеясь, предложила, а смех, кстати, отличное обезболивающее.

— Вот улыбайся, меня твоя улыбка успокаивает. — придвинувшись, Мамонт взял меня за руку и сам улыбнулся, — Я так люблю твою улыбку. Она такая искренняя, а иногда хитрая. Я так люблю, когда ты улыбаешься и глаза у тебя тоже улыбаются. Это так мило и в твоих глазах есть чёртики-хулиганы их видно, когда ты хочешь нашкодить как Снежка. Ещё я люблю твои пальцы. Так приятно, когда ты ими копаешься в моих волосах или спину мне чешешь. И животик люблю, жаль с ним расставаться. — с грустью во взгляде погладил мой беременный животище, — Он такой милый и аппетитный, что иногда хочется его зацеловать, а бывает такое что хочу даже съесть, вот как сильно я тебя люблю моя луковая Кошка. — к концу этого Мамонтячьего признания ревели оба.

— Ну чё ты… До слёз довёл блин! — буркнула я, не хотела ведь плакать в этот счастливый день.