Сойер Беннетт - Дикарь (ЛП)

— Это неправильно, — говорит Мойра, смотря на меня широко открытыми глазами.

— Может, это и не вписывается в твое понимание правильного, но для нас это правильно и это то, что мы должны были сделать. В конце концов, мы не только забрали у них наших мальчишек, но мы вернули им долг в десять убитых жизней. Я с гордостью смотрел на то, как мой приемный брат, Коурло, возвращал своих украденных сыновей и убил того человека, который их выкрал и жестоко поиздевался над его женой, а потом убил.

Мойра дрожит в моих руках, но сейчас в ее глазах я вижу чуточку понимания.

Я наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:

— А хочешь знать, кого убил я?

Она отрицательно машет головой, но не останавливает меня, когда я начинаю говорить.

— Когда вошел в их деревню, я увидел Тукабу, с головы до ног перепачканную грязью. Она была раздета, и вся внутренняя и внешняя часть бедер была в крови из-за многочисленных повторных изнасилований, которые она пережила. Ее украли из своего родного племени Поурно, где она росла и воспитывалась. И она была почти при смерти, когда я нашел ее, но при этом достаточно сильной, чтобы выжить, когда ее забрали из этого племени к нам в деревню. Мы посадили их в грязи перед длинным общим домом, связав руки за их спинами. Тукаба указала нам на тех мужчин, которые ее украли и насиловали. Мы с моими братьями по племени использовали все наши стрелы, стреляя в них до того момента, пока они не были мертвы — так было отмщено за Тукабу.

Из глаз Мойры скатилась крошечная слезинка, но я увидел что-то новое в ее лице. Сострадание после рассказал о Тукабе, что, я надеялся, означало понимание совершенных мной поступков.

— Иногда я забываю, насколько отличается твоя жизнь и существование там от моей, — мягко говорит Мойра. — Ты так хорошо адаптировался здесь, что я забываю, насколько это должно быть для тебя тяжело: жить здесь, пока твое сознание наполняют те образы и все то, что тебе пришлось пережить.

Ее слова укутывают меня мягкой волной понимания моих поступков, потому что в ее голосе больше нет и намека на непонимание или обвинение. Может, она и не согласна с моим желанием справедливости и мести, воспитанных во мне племенем, или даже с моим желанием утолить мой гнев такими неправильными действиями. Но она понимает на самом простом уровне, что то, как я вел себя в некоторых ситуациях в моей жизни — это вполне нормально и оправдано… По крайней мере, для меня.

— Я знаю, ты думаешь, я не хочу вести себя так, как это принято у вас. Но, Мойра, это не так. Я достаточно видел, достаточно прочел, чтобы отличить белое от черного, как верно и как нет относительно ваших культурных норм поведения. Но это и не значит, что я буду соблюдать все ваши правила.

Несмотря на то, что я крепко держу ее за шею, Мойра кивает мне.

— Но, пожалуйста, пообещай мне, что ты не сделаешь ничего подобного. Пожалуйста, не впутывай себя больше в такие неприятности, как эти.

Я улыбаюсь соблазнительной улыбкой, в которой кроется немного понимания в ответ на ее просьбу; хотя я и понимаю ее позицию, я не могу с ней согласиться.

— Я согласен с тем, что такого больше не повторится, Мойра. Но я никому никогда не позволю… а особенно обществу… контролировать мои действия. Это одна из самых главных причин, по которой я хочу вернуться в свою деревню… Потому что там я полностью свободен, и делаю то, что я хочу.

Мойра открывает рот, чтобы возразить что-то, но я быстро притягиваю ее к себе, пока ее тело не прижимается к моему. Медленно наклоняясь к ней, легко прикасаюсь губами к ее виску и задерживаясь в коротком поцелуе. Низким хриплым голосом я говорю ей:

— Если честно, я безумно хочу тебя забрать с собой, чтобы ты была доступна моим желаниям везде, где бы я тебя ни захотел. Я бы никогда не разрешил тебе носить даже крошечный кусочек ткани, и твои колени и твоя киска саднили бы от моего обладания тобой. Но потом бы я прикоснулся своим языком к твоей сладкой киске и нежно вылизал бы всю ту боль, которую бы причинил.

С губ Мойры срывается прерывистый вздох и обдает теплым прикосновением мою ключицу; по ее телу пробежала легкая дрожь. Она возбудилась от того образа, который я только что нарисовал, что я мечтаю с ней сделать.

Ее тело полностью расслаблено, а ее отказ поддерживается лишь ее страхом. Я буду трахать ее десятью различными способами в воскресенье, но сегодня я хочу ее именно так. Я прижимаюсь к ней.

— Встань на колени, — приказываю я, потому что знаю: она хочет находиться в моем подчинении. Это то, чего она хочет, я в этом уверен.

— Нет, — упорно шепчет она, и я внутренне улыбаюсь. То, каким голосом она это говорит, говорит об обратном.

Я нежно сжимаю ее шею, чтобы напомнить ей, что она стоит передо мной здесь, потому что я ей это приказал.

— Не смей мне больше говорить «нет», — прорычал я ей в лицо. Используя свою хватку на ее шее, я отталкиваю ее от себя и разворачиваю ее спиной ко мне. Слегка толкая, я заставляю ее опуститься и хочу расплакаться от чувства радости и победы, когда она не сопротивляется мне, а начинает сама опускаться на колени.

Я сгибаю колени и опускаюсь на пол вместе с ней. Сначала ударяются, коснувшись пола, ее колени, затем мои, я продолжаю ее нагибать вперед до тех пор, пока ее щека не соприкасается с мягким ворсом ковра, а ее попка становится высоко приподнятой для меня.

— Ты помнишь, как впервые увидела меня? — шепчу я и нежно сжимаю ее шею рукой.

— Да.

— Это возбудило тебя, да?

— Да.

Ты хотела, чтобы я трахал тебя так же, да?

— Да.

— Ты хочешь этого сейчас?

— О боже, да, — стонет она, и мое тело становится наполненным чувством победы и похоти. Мой член, который сейчас возбужденный и твердый, как никогда, выпирает сквозь жесткую ткань джинсов.

— Тогда расскажи мне, — говорю ей повелительным тоном, наслаждаясь тем, как ее решимость исчезает по крупицам.

— Рассказать тебе что? — прерывисто втягивая в себя воздух, спрашивает она.

— Расскажи мне все про тот первый раз, когда ты меня увидела. Расскажи мне ту историю, моя сладкая Мойра, и тогда я обещаю подумать, чтобы дать тебе то, что ты хочешь.

Затем Мойра покорно рассказывает мне, как она смотрела на меня сквозь яркий огонь костра, трахающего Тукабу, и желая, чтобы это ее тело было подо мной. С тихим стоном возбуждения она рассказала, как ее кровь наполнил жидкий огонь желания, и она едва могла дышать, потому что то, как я смотрел на нее, выбивало весь кислород из ее легких. Она рассказала мне, как представляла мой член у себя между ног, она шептала мне это все, не стыдясь и без сожаления, что она хочет почувствовать, как мой оргазм сотрясает мое тело.