К.Л. Паркер - Миллион запретных наслаждений

И я решила проверить, насколько это правда. Честно, только чтобы выяснить, он человек слова или нет. Только в качестве эксперимента, так что не спешите меня осуждать.

Пальцами одной руки я провела по его волосам, а второй скользнула по широкому плечу и вниз по руке, пока не нашла его ладонь у себя между ног. Ной опять чуть-чуть пошевелился, двинув носом по моему животу. Лица его я не видела, а значит, не видела и глаз, поэтому не могла понять, спит он или нет. Тем не менее я от своего не отступилась.

Переплетя свои пальцы с его, я приподняла кисть Ноя и положила на свое гнездышко. От тяжести его руки у меня по коже пошли мурашки, а нижние губы тут же оросились влагой. Ладонь его упоительно легла прямо на клитор, заставив меня тихонько застонать. Потом я накрыла его пальцы своими и начала водить им по мокрым складкам так, как мне было приятнее всего. Мне показалось, что я услышала резкий вздох Ноя, но, буду с вами откровенна, при всех остальных ощущениях, охвативших меня в ту минуту, не могла быть уверена, что мне не почудилось.

Выдвинув вперед его средний палец, провела им вокруг своего входа, а потом ввела в себя вместе со своим пальцем. Мне было после вчерашней ночи еще чуток больно, но не слишком. Я вводила и выводила его длинный палец. Сейчас это были совсем иные ощущения, ведь не он решал, как ему двигаться. Да-а, король Пальцетрах прикасался ко мне по собственному почину совсем-совсем иначе. Огорчившись, я вынула из себя его палец и провела им по влажным губам, чтобы погладить клитор.

И его, и мои пальцы уже были мокрыми от моих соков и без усилий скользили по тугому узелку нервов, пока я доводила себя до исступленного состояния. Я чувствовала, как он начал пощипывать меня, явно проснувшись. Но это продолжалось недолго — он сдержался и сохранил мое право оставаться главной, хотя тогда я была уже совсем не уверена, что мне этого хочется. Хотелось мне одного — поскорее дойти до пика.

Я ввела в себя два его пальца и снова их вытащила, надеясь, что это заставит его самого взяться за дело. Когда фокус не сработал, я подняла его руку и поднесла эти же пальцы к его рту, провела ими по губам Ноя, дразня его, чуть ли не умоляя захотеть чего-то большего, чем просто пробовать на вкус.

Я почувствовала, как его губы скользнули по моим пальцам. Он замычал от удовольствия, и от этого волшебного звука новая волна возбуждения пробежала по сразу же задрожавшим бедрам. Я попыталась убрать руку, но железная хватка на моем запястье оказалась подобна оковам. Потом со спокойной уверенностью он поднес и мои влажные пальцы к своим грешным губам, принялся жадно сосать один из них, пока я не почувствовала покалывание от его усердного языка. Слизав все мои соки с пальца, он принялся за другой. Рот Ноя работал подобно бешеному пылесосу, и мой клитор начал пульсировать в ответ.

— Там еще много осталось, — голосом искусительницы прошептала я, взявшись свободной рукой за волосы Ноя и потянув на себя его голову.

— Это приглашение? — прозвучал его скрипучий спросонья голос.

— Приглашение делать то, чего мы оба хотим, — сказала я, приподнимая бедра и надеясь соблазнить его на ответ.

Я даже не успела опуститься на кровать, как Ной ринулся вперед и очутился у меня между ног. Нос его прошелся по распухшему клитору, а губы оказались в опасной близости от того места, где мне хотелось его чувствовать.

— Ты сводишь меня с ума, Дилейн, — простонал он. — Ты не должна была так открыто предлагать свое тело мужчине, который ведет себя так, словно презирает тебя. Это бессмысленно.

Я вздохнула.

— Кажется, ты говорил, что любишь женщин, которые знают, чего хотят. Так вот, сейчас я хочу, чтобы ты ласкал меня именно так и именно там.

И не спрашивайте, откуда неопытная, недавно расставшаяся с девственностью особа набралась мужества для таких слов. Для меня это так и осталось загадкой, но тогда представлялось совершенно естественным.

Я чуть приблизилась к его лицу, чтобы ему было понятнее.

Он зарычал, обнажив идеальные белые зубы, потом закрыл глаза и вздохнул.

— Нет.

— Нет? — растерянно переспросила я.

У двойного агента Киски отвисла челюсть.

Он открыл глаза, и меня поразило, какими темными, пронзительными они стали.

— Если мы сделаем это сейчас, я захочу тебя трахнуть. Жестко. — Он произносил эти слова, тяжело дыша. — Нежности не будет. Поверь мне, ты просто не выдержишь того, что я буду делать. Пока нет. Поэтому лучше прекрати меня соблазнять.

— Даже не думай, Ной, — насмешливо ответила я. — Чем это будет отличаться от того вечера, когда ты использовал меня как блюдо для десерта? Тогда ты мог с собой справиться?

— Тогда ты не была моей. Тогда я еще не знал, каково это, когда ты обволакиваешь меня, как сжимаешь. Господи, как же это было приятно, — сказал он с закрытыми глазами, явно воскрешая в памяти ощущения. — Я не смогу удержаться.

Его слова прозвучали как приговор окончательный и не подлежащий обжалованию. Ной спрыгнул с кровати и провел рукой по растрепанным после сна волосам, которые, кстати, весьма напоминали его волосы в состоянии «я-только-что-трахал-тебя». Двойному агенту Киске тоже страшно захотелось запустить в них пальцы.

Я нашла в себе силы подавить разочарование. Да, это было восхитительное и лестное для меня зрелище. Клянусь, от одного вида его эрекции мне почти захотелось упасть перед ним на колени и умолять. Почти.

— Такого нельзя делать, Дилейн! Я мог бы на каждом предмете мебели в доме наклонять тебя и дрючить так быстро и так часто, как мне захочется. Не забывай об этом. — Он провел руками по лицу и уперся в бока. — Ну ладно, слушай. Сейчас я схожу приму горячую ванну и потом попробую что-нибудь придумать. Пока меня не будет, оденься.

— Ты оставляешь меня вот так? — не веря своим ушам, спросила я и даже показала себя между ног.

Мое богатство привлекло его взгляд как магнит, и я в тот момент не могла решить, посмеяться ли мне над его беспомощностью или дать ему нагрудничек, чтобы слюнями не испачкался.

— Черт возьми! — зарычал он. — Да, я оставляю тебя вот так.

Он с силой распахнул дверь и ушел. Его соблазнительная задница практически улыбнулась мне, когда он скрывался из виду. Я, рухнув на кровать, обхватила руками подушку и прижала ее к лицу, чтобы заглушить крик отчаяния. Ной Кроуфорд оставался для меня загадкой. Он купил меня как раз для таких вещей и учил меня не бояться брать то, чего хочется. Однако, когда я засовываю свою гордость куда подальше и пытаюсь этим заняться, он говорит, что не может, и бежит, словно испуганная девочка.